Вторник. утро. Чашка чая прячет кислую улыбку –
Полусолнышко лимона хитро щурится внутри.
Я опять конечно буду делать глупую ошибку
В слове «солюбилизатор» при попытке номер три.

Нет, не пишется заявка, шесть примеров, и рисунок...
Множатся в глазах индолы, остывает кипяток.
Это август, снова август, каждый год, убить рассудок,
Унести любовь и лето, он приходит в городок.

Ненавижу этот месяц ожиданий, окончаний,
Лихорадочные чувства с ощущением беды.
Лихорадочную яркость умирающей природы,
Финиш жизни, финиш года, время собирать плоды

И длится миг, и застывает время.
И дремлет космос, и цветут поля.
И в твари открывается творенье,
И в капле отражается земля...

Эти две ночи были совершенно нереальны. Темные и горячие, заполненные безграничной нежностью, разливающейся из каждого прикосновения, каждого поцелуя, каждого мгновения. Когда ты вдруг в 3 часа ночи понимаешь, что сон, он не прошел, но он где-то рядом, там же, где ветер шевелит запахи полыни и тимьяна. А здесь, в размашистости кровати и прохладе небольшой южной гостиницы, мы. В такие моменты почему-то никогда не думается о любви. Есть что-то на другом уровне чувственности. Покорность, смешанная с властностью. Ты можешь потребовать у него весь мир, и ты подчиняешься даже не его желаниям, а еще только предчувствию этих желаний. Или это и называется - управлять мыслями?
В такие моменты невожможно, потому что это на грани разрушения вселенной, оторваться друг от друга. Имеет значение каждый квадратный миллиметр, и мы затягиваем прелюдию до бесконечности, лишь бы не переставать ощущать его как себя.
Это доверие? Это чувственность? Или это просто август?

Интересно, как правильно: скучаю по нему или без него? Видимо и первое, и второе вполне имеет право на жизнь. Я действительно скучаю. По его словам, мягкой улыбке, нежным и возбуждающим прикосновениям. По уволакиванию в мир рассуждений, тонких замечаний, внимательных ремарок. По необычайно ярким в некоторые моменты серым глазам.
Это было очень правильно, «я многословен, чтобы тебе не хватало моих слов, я нежен с тобой, чтобы тебе не хватало моих рук..». Я не буду говорить о любви. Я не знаю. Не уверена, боюсь ошибиться, не решаюсь вот так снова попробовать. Или не хочу? Зато я хочу его. Даже ХОЧУ! Длинной, нежной и неторопливой ночи. Чтобы засыпать в объятиях под добрую сказку, рассказанную любимым ласковым голосом, чтобы проснуться утром, и по-кошачьи потягиваясь, вылезти из одеяла и увидеть, что он уже оделся, побрился и варит мне ароматный кофе в маленькой турке.
Я думаю о нем. Это пугает и заставляет с некоторой одержимостью искать себе неотложные дела, планировать хождения на курсы, и искать всякие другие пути спрятаться за ширму, чтобы не выдать своего желания, своих чувств (про которые, я думаю, он все равно знает, которых ждет уже несколько лет).
Я впервые за несколько прошедших лет вновь думаю о замужестве, о свадебном платье и о рождении сына. Откуда-то вылезло имя – Николай. Ники. Может быть. У него получаются дети. А это уже плюс. И из него получится неплохой отец. Глупо думать о будущем, когда настоящее прячется в каком-то тумане. Я жду от него слов любви. Жду только их, чтобы разрешить ему и даже больше себе, наконец, увлечься полностью, совсем. Окунуться в чувства и впитывать наслаждение кожей, губами, ушами, глазами. Привыкнуть к его присутствию, к внимательности, к ласкам, к этой уверенной мужской силе, которая позволяет ему потакать любым моим слабостям.
И вот сейчас я жду его звонка. Чтобы увидеть его вечером или же заявить, что я занята и никуда не пойду сегодня.

Завтраки – это совсем не то, что ужины, полные флирта, кокетства и порой расчетливой игры. Завтраки отличаются честностью и простотой. Просто кофе, просто творог и просто бутерброд. Просто утро рядом. День, который ты начинаешь с плеска воды в ванной, тюбика зубной пасты и внезапного ощущения открытости. Это самый высокий уровень доверия. Очень легко засыпать рядом. Гораздо сложнее рядом просыпаться. Ночь склонна превращать обрывки чувств в нечто цельное, но первый луч солнца растапливает нехитрый восковой клей, и вчерашний гордый сокол выглядит облезлым чучелом.
К счастью, мне все-таки чаще попадаются настоящие птицы.

Пожалуй, трудно представить себе фильм более традиционный и предсказуемый.
Стареющий чемпион переживает очередной возрастной кризис, на который накладывается неутихающая боль после смерти жены и невозможность найти общий язык с повзрослевшим сыном. Такая обычная для многих (и не только чемпионов в прошлом) жизненная ситуация. Меланхолия, неуверенность, потерянность, депрессия.
Знакомо?
Несомненно.
Решаемо?
Разумеется!
Мы с самого начала не сомневаемся, что он СМОЖЕТ. Но… имеет ли это значение? Сюжет развивается очень неторопливо, словно призывая маленькими глотками прихлебывать эту чуть-горьковатую ностальгию. Причем, не задумываться даже, а просто остановиться и вспомнить. И нам …нравится. Местами наивно, местами трогательно. Но в целом – ЧЕСТНО! И именно это последнее наречие решает судьбу всего фильма. Сталлоне здесь предельно искренен. И именно эта простая пособность быть собой на экране - притягивает и делает этот фильм.
Да, конечно, он не о боксе, кто спорит.
Он о жизни.
Может быть о той мимолетной теплой улыбке понимания в кафе, которую
официантка дарит Рокки.
Он о любви.
Потому что именно призрак прошлой и надежда на будущую придает сил.
И он о добре.
Потому что Рокки любят не за то, что он сильнее, а за то, что он – РОККИ.
И даже его высокопарные речи здесь уместны. Морализаторство? Нет. Простые слова о главном. Удивительно нефальшивое кино. Главный герой... таких нынче нет.

В наше время, снять такой фильм - это смело. Здесь нет скоростей,
приключений, неожиданных поворотов сюжета, здесь почти нет юмора, девушки
одеты, и драконы не летают.
Фильм, главную роль в котором играет добро и честность.

Стоит ли его смотреть? Скажем так, ничего нового вы не увидите. Зато увидите почти забытое доброе старое кино. Это не шедевр. Просто хороший фильм для уютного вечера. Пожалуй, на один раз. Но - хороший.

Когда бывший деловой партнер звонит вдруг вечером с предложением выпить кофейку где-нибудь на нейтральной территории, понимаешь, что весна уже не за горами.

Небольшой городок Ташлинск. Когда-то – очаровательный в своей обыкновенности, сейчас - залитый дождями и пронизанный отблесками инфракрасных лучей. Уже ставшая почти привычной климатическая аномалия, в условиях которой кто-то живет, кто-то пьет, а кто-то пытается бороться.
Город, погруженный в воду. Своеобразный Китеж-град, слегка подернутое рябью отражение реального мира. Все как и везде. Есть люди нормальные, а есть «инакомыслящие и инакочувствующие». Эти другие – отделены. Не только и не столько материальными барьерами, но скорее привычкой общества к надежному постоянству, с одной стороны и вечным желанием юности – доказать свою инаковость, с другой. Обычный конфликт отцов и детей? В том числе. Возникшее едва ли не одновременно с человечеством желание каждого поколения создавать свой «новый дивный мир», предварительно сметя остатки старого в мусорную корзину? И это тоже.
Но больше всего, как мне кажется, гнетущее ощущение растущих стен. Хватит ли воды, чтобы размыть эти преграды?
Перед нами две крайности. Одаренные дети - вызывают в обществе уважение и восхищение (в конце-концов, это Его дети), мокрецы – презрение, брезгливость и страх. Что интересно, при этом Последние (отверженные) оказываются наставниками Первых (превозносимых). Отнимая у общества его будущее? Или даря ему надежду?
Это ведь очень просто - разделить мир на части. Легко противопоставить одно другому, выявить различия, указать на детали. Объяснить, почему так. Труднее собрать, объединить и найти общее. То, что позволяет нам быть рядом, общаться, любить и просто улыбаться случайному прохожему.

У фильма удивительная атмосфера. Сумеречный свет, обрывки тайн, недосказанность и много-много вопросов. Рискнете окунуться?

Если я не прикладываю особых мысленных усилий или не сосредотачиваюсь специально на достижении пункта Б (направляясь к нему из пункта А), то обычно легко и непринужденнно, хотя и сохраняя твердую уверенность в правильности выбранного направления, попадаю в место, расположенное ровно на 180 градусов повернутое относительно уже упомянутого пункта А.
Вот так: Х_______________А_________________Б
Последнее время эта редкая способность как-то начала утрачиваться. Вероятно виной тому езда на автомобиле (уж слишком легко обычно ориентироваться, т.к. смотришь словно сверху), автоматическое следование стандартному пути и, видимо, повышение уровня разумности в ущерб легкомысленности.
А вот вчера я успешно дважды свернула именно в противоположную сторону. Похоже, мир снова становится совершенным :) И настроение соответсвует картине.

Спасибо pmos_nmos за знакомство с этим замечательным художником

Здесь чувства блиц
И разноцветье лиц
Столь часты в лепестках ромашек улиц…
Здесь запах сыра, коньяка и устриц
В чугунном кружеве, здесь легкий взмах ресниц
Судьбу меняет
Нежно и внезапно.
Шампанского в кафе грохочут залпы.
Здесь не теряет
Времени турист.
Теряет сердце, деньги и рассудок.
И понимает на исходе суток,
Что перевернут только первый лист
Парижского
Любовного
Романа.
И выпито всего лишь полстакана
Анжуйского,
И ночь еще бурлит,
И лунный свет нечаянно разлит
На улицах Латинского квартала,
Где припаркован старый ситроен
С небрежностью бывалого эстета…
Здесь все мечта. Гуляки и поэта.
С Парижем брак - не ведает измен.

Улыбка, горьковатый зеленый чай и вкусная конфета. Вот – начало моего сегодняшнего утра. Очередной раз думаю, есть ли смысл в утренних страницах, но таки попробуем.
Тема, которая не дает мне покоя последнее время, как ни странно не имеет никакой связи с внутренним состоянием или негативными эмоциями, отражением которых (или шкафом для скелетов которых) по идее должны стать эти самые УС.
Речь идет о соотношении фотографии и живописи. Для меня живопись – всегда стоит на порядок выше фотографии. Почему так? Мне всегда казалось, что живопись требует больше от художника и поэтому больше дает зрителю. Это вложение души, каждый мазок - это движение не только кисти. А еще есть неповторимое чувство единения с картиной, которого не испытываешь при создании фотографии. Потому что любая, даже самая лучшая фотка – это отпечаток окружающего мира, а любая картина – отпечаток себя.

Вы когда-нибудь были в Галерее Тейт? Ну да, Лондон, набережная Темзы, современное искусство. Так вот. Где-то в середине галереи есть зал, вся ценность которого заключена в нескольких большущих шкафах со множеством ящичков. Говорят, что когда-то в ящики помещали предметы, найденные на дне Темзы. В итоге – мы имеем бесчисленное количество разнообразного хлама, аккуратно разложенного и каталогизированного, а именно: крышки от банок неизвестного назначения, бутылки, рыболовные крючки разной степени заржавленности, ископаемые ботинки, сандалии и прочую обувь, представленную в широком ассортименте, и еще массу предметов аналогичного уровня ценности.
Чемоданы Тульса – это примерно такая же археологическая подборка самых разноплановых вещей, которые когда-либо возбуждали его любопытство и менялись по мере взросления. Разумеется, упомнить содержание всего багажа (92 чемодана) не представляется возможным, но в качестве примера – в первом лежали разноформатные куски угля, в одном из следующих – обширная переписка его родителей, далее идут чемоданы забитые лягушками, рыбами, женским бельем (чувствуете – как мальчик растет?), монетами, бумажными купюрами (иллюзий в мире становится все больше) и т.д.
Все эти «вещи века», а повествование охватывает промежуток времени сравнимый с длинной человеческой жизнью, Вам и предстоит созерцать в течение фильма. Порой бесконечный поток багажа прерывается странными кусками, прихотливо (или похотливо?) отобранными из жизни самого коллекционера - стройного юнца с арийской внешностью (которую Вам предложат рассмотреть вплоть до самых интимных деталей) и оригинальным набором приоритетов.
Наверное, здесь все же что-то есть. В этом творении великого Гренуэя. Вопрос в другом, можно ли назвать это фильмом? Первая ассоциация, которая возникает у силящегося вникнуть в повествование зрителя (поверьте, это не так уж и просто, хотя бы потому, что повествования в обычном смысле слова здесь нет) – Догвиль. Я не знаю, кому первому, Ларсу Триеру или Питеру Гренуэю пришла в голову идея о том, что декорации и реализм на экране – это прошлый век. Однако, если в Догвиле условность нарисованной деревни доведена до абсолюта и с лихвой окупается игрой актеров и напряженностью действия, то в «Чемоданах» та же самая условность - больше напоминает загончики для овец и навевает мысли о маниакальной тяге режиссера к оригинальности.
Продолжим наше исследование. Бесконечный ряд зрительных образов сам по себе оказывается недостаточным, чтобы в полной мере отразить многомерность мышления режиссера. Знаменитая фраза «пусть словам будет тесно, а мыслям просторно», здесь не работает. В фильме тесно всему. Кадры наслаиваются один на другой, картинки в стиле гризайль конкурируют с цветной пленкой, голоса комментаторов сливаются с актерскими, и между всем этим многообразием для нас открываются потертые чемоданы с содержимым, анализ которого возлагается на беднягу-зрителя, в глаза и уши которого льется поток… который по аналогии с гипертекстом вероятно следует именовать: гипервидео и гиперзвук.
Казалось бы, такой фильм должен быть гениальным зрелищем. Возможно. Если бы режиссеру удалась завораживающая Игра символами. Но в реальности получилось наоборот. Символы играют режиссером и за их множественность исчезает собственно кино, как говорится, «за деревьями леса не видать».

Возможно, человек с более широкими взглядами, чем я, и обнаружит здесь массу любопытных эпизодов, тонких удач режиссера, эффектных приемов и выдающуюся игру актеров. Мои старания, увы, не увенчались успехом ни в одном из этих направлений.

Настроение сейчас - вчерашнее

Интересно, когда возникает человеческая зависимость? Эта первая уступка? Сделать то, что не хочешь, но понравится ему. Закрыть себе рот. Остановиться и пойти в другую сторону. Зачем? Где та грань между «хочу сделать, чтобы доставить ему удовольствие» и «обязана сделать, хотя и считаю это ненужным и неправильным, но БОЮСЬ огорчить его»? Как только первое меняется на второе, возникает нечто, что потом уже исправить почти невозможно. Завязывается некий узел обязанностей и прецедентов. Раз тогда ты поступила (поступилась) определенным образом, то он вправе ожидать этого еще раз. И два. Конвой расставленных барьеров.
Только один имеет право выбирать. Второй – берет из предоставленных ему возможностей ту, что выглядит более симпатичной. Бывает ли иначе? Альфа и Омега.

Беда у меня с отпечатками. В основном потому, что живу я здесь: kagury.livejournal.com. Так что заходите в гости, буду рада!

А вот всякие интересные штуки читаю и красивые картинки люблю разглядывать и в liveinternetе тоже :)

Спасибо всем, кто здесь обитает и радует меня своими постами.

Никак не соберусь что-то написать. А все потому, что мой основной дневник находится вот здесь: http://kagury.livejournal.com/

Добро пожаловать. Всегда рада хорошим людям :)

здесь иногда будут появляться отпечатки моих лап