В этом туманном вечере было слишком много всего для меня: и шёпот листвы, и отдалённый гул машин, и ощущение влажной осени, которая навевала то тоску, то радость. Я шёл и бездумно вслушивался в свои глухие шаги. Было достаточно поздно, но местечко, куда я направлялся, всегда открыто подобным мне. «Некуда торопиться, Лим», - сегодня эта мысль была лёгкой, без чувства вины перед самим собой и своими ожиданиями, без болезненного ощущения одиночества. Здесь и сейчас мой путь и эта тёмная улица с тусклыми фонарями, опрокинутым мусорным баком и шершавыми кирпичными стенами домов были едины. Редкое, но такое прекрасное ощущение.
С собой я не взял ничего, лишь пару сигарет в портсигаре – на случай того самого, особенного дня, – да кошелёк и перчатки. Хотя осень только началась, было уже достаточно промозгло. Я, как и любой другой в этом городе, застёгивал пальто на все пуговицы и не брезговал замотать шарфом шею, что мне, в общем-то, было не свойственно. А вот перчатки я, напротив, одевал охотно, стоило холоду коснуться моих пальцев – старая привычка когда-то хорошего пианиста.
Что сегодня слишком живой для воспоминаний вечер, я понял сразу, едва шагнув из прогретого подъезда во влажные сумерки. Сколько бы за моими плечами ни было лет, сейчас это  не имело ни значения, ни цены. Сегодня существовал только этот вечер, и он разлился жёлтым туманным морем между домами. Он не просто был, он требовал быть и жаждал своего сотворения от каждого. И, конечно, я шёл на зов.
Наконец, я останавливаюсь у двери небольшого книжного магазинчика «Caliban», синяя вывеска которого совершенно потерялась в жёлтом тумане. За стеклянной дверью где-то в глубине помещения, между стеллажами видно свет. Уверенный, что не ошибаюсь, толкаю дверь и с мягким звоном колокольчика прохожу внутрь. Помещение пахнет книгами и теплом, но кроме этого я улавливаю в воздухе мягкий запах сосны. Тихо и неторопливо прохожу вглубь магазина, слышу, как под ногами тихо скрипят старые деревянные половины, а следом, будто в ответ на мои шаги, слышу первые звуки фортепиано.
Старое пианино неловко стоит у стены, почти перегораживая и без того узкий проход, на крышке инструмента и по обе стороны от него я вижу стопки книг – ещё не распакованные или же перетянутые бечёвкой, они как будто бы становятся слушателями сегодняшнего концерта. Паоло мягко кивает и улыбается мне. За последние пару лет его волосы раскрасила седина, но покрытые морщинами пальцы касаются клавиш всё так же нежно. Я слушаю его мягкие аккорды, пока снимаю перчатки, пока стягиваю пальто и осторожно опускаю его  на стопки книг. Я следую за его мелодией, когда тихо прохожу на кухню и киваю другим, подобным нам, пришедшим сюда сегодня. Кто-то подаёт мне кружку с горячим чаем, и я делаю глоток, согреваясь. Всем телом чувствую, как теплота и терпкое послевкусие сливаются, становятся частью только что взятого Паоло трезвучия, а оно, в свою очередь, становится туманом. Жёлтым, зашедшим в дом вместе со мной.
Когда мелодия кончается, за инструмент садится высокий и худой парень с впалыми щеками и отчего-то взлохмаченными волосами, которые достают ему до плеч. Вместо нежных переливов он играет что-то надрывное, громко берёт октавы, играет мелодией, заставляя её звучать то глубокими, низкими басами, то плакать, тихой и безнадёжной трелью, то вскрикивать форшлагом. Я закрываю глаза, чувствую, как внутри меня рождается и затихает его боль, его мечта, его надежда, ставшая в этот вечер туманом. Парень в последний раз касается клавиш, как будто благодаря их, заканчивает своё страдание тихим до минором и встаёт. Не говоря ни слова, он подхватывает со стула свою куртку и уходит, но я этого уже не слышу. В воздухе звучит новое переживание, жёлтый туман воплощается с другим лицом и мне остаётся только наблюдать за этим.
…Когда приходит моя очередь садиться за фортепиано, я аккуратно опускаюсь на скрипучий и шаткий стул, касаюсь клавиш, которые ещё помнят тепло моего предшественника, и некоторое время смотрю на своё нечёткое отражение в потрескавшей лакировке чёрного инструмента. В конце концов, вдыхаю тёплый воздух, а может быть жёлтый туман, и начинаю играть. Неторопливая мелодия звучит, проникает сквозь книги и стеллажи на улицу, становится ласковым влажным ветром и падающим листом. Моя жизнь, как и моя способность чувствовать, давно перевалила за половину, в том смысле, что лишилась границ и теперь уже не может быть измерена даже мной самим. Мне уже давно некуда спешить, и я пою об этом, говорю, восклицаю, шепчу. И туманный вечер соглашается со мной, и тихо поёт рядом.

К утру мы с Паоло остались вдвоём. Молча, мы пили чай и слушали дождь, который пришёл в город с рассветом. И я, и он знали – об этом тоже можно сыграть, но на сегодня было достаточно историй и потому фортепиано стояло с закрытой крышкой, а на дверь книжного магазина висела табличка «закрыто».

Серия сообщений "по мотивам визуального с тумблера":

зарисовки по случайным комбинациям картинок из ленты Tumbler

Часть 1 - - 0 - Снег
Часть 2 - - 1 - Разговор на балконе
Часть 3 - - 2 - Жёлтый туман
Часть 4 - - 3 - Абигаль
Часть 5 - - 4 - Уикэнд дома
Часть 6 - - 5 - journey to the unknown
Часть 7 - - 6 - the road