Пассажирка

Мы продолжаем вслушиваться в разговор двух приятелей- Димыча и Игорька в электричке.  Одному из них, Димычу, пришлось  выцарапывать немецкую бизнесвумен из лап Шереметьевской таможни, а затем  организовать ей трансфер до Ленинградского вокзала на собственной машине. По пути дамочка заинтересовалась необычным памятником на Ленинградке – стальными ежами, поставленными на последнем рубеже обороны Москвы от немцев. И что было  ей отвечать? Что здесь в шестьдесят восемь лет назад ее родичей-тевтонов здесь постреляли и закопали? Она  большая шишка, после такого ответа и разборок с нашими пограничниками вообще в России  бизнес прикроет, и останется Димыч в кризис без работы.

 Интерес к рассказу распространялся по вагону как круги на воде. На соседних скамейках  рядом с Димычем народ потихоньку разрачивался в его сторону. Кто не имел плееров,  уже давно  заинтересованно следили  за былью о буднях отечественного бизнеса. Увидев, что попутчики с интересом куда-то смотрят, их соседи вынимали из ушей наушники, поворачивались в строну говорящего и тоже начинали вслушиваться. Японско-китайская иностранка не понимала такого интереса, вокруг нее и очень волновалась. Чтобы скрыть волнение, она  почти зарылась в свой словарик. И только девочка на соседней скамейке ничего не слушала, вертела в руках куколку и грустно смотрела на маленький наушник от игрушки, прищемленный между створками чемоданчика Игорька.

 Взрослые с  интересом ожидали продолжения истории, о том, как Димыч выпутался  из сложной ситуации, и рассказчик продолжал свое повествование:

- Хотел я сначала что-нибудь соврать, но обстановка на Ленинградке не дает времени фантазировать. Да и выкручиваться не охота, не тот предмет. Тут, как назло, еще и под ложечкой как-то так засвербело. Все, думаю  изжога начинается, а может  гены дедушкины забродили.  Пощупал  тихонько живот и мысленно  говорю себе:  ладно, работу, если что, я всегда новую найду, здоровье важнее. И вежливенько так, как экскурсовод, начинаю вещать: мы с вами сейчас пересекли бывшую линию фронта. Этот монумент, мадам, стоит в том месте, где  было остановлено наступление  войск Гитлера под Москвой и русская армия  отсюда двинулись на Запад. Дальше фашистам пройти не удалось, но мы с вами продолжаем свой путь, поскольку груз наш мирный … киваю на коробочки с образцами, и  для всех нас нужный. Сказал, и вроде мне полегчало.  Смотрю, фрау моя заткнулась, потом ноутбук достала, клавиатурой защелкала. Молчим, еду  дальше, слежу за дорогой. Мысленно прикидываю, кому звонить, если с работы попрут.

 - Интересно, стерла она из телефона фотку с ежами или нет? – подумал вслух Игорек, и его пингвиний носик  дернулся в такт словам  вверх-вниз.

Бомжи на вокзале

- Не знаю, не интересовался, не до того было. Если честно, забыл я потом об этом, ехали мы больше двух часов.  – Димыч устало потер лоб рукой.  Пока до Ленинградского вокзала добрались, немка у меня в машине  и подремала, и на Москву вечернюю полюбовалась и по телефону поболтала. Когда прибыли, уже совсем темно стало, до ее поезда минут сорок осталось.  Я места у трех вокзалов плохо знаю, запарковался где-то сбоку, пришлось нам через всю площадь тащиться. Что там твориться! Народ  на поезда как бешеный бежит, чемоданы за собой волочет, дороги не разбирает,  мы только успеваем уворачиваться.  Лотки  с  книгами,  кафешки с едой, музыка оттуда гремит. Бомжы  кучкуются,  ругаются между собой,  некоторые фигуры лохматые живописно так  на асфальте расположились, пиво сосут. Запах вокруг такой специфический, туалетно-вокзальный.  Пробираемся  через все это, я волоку за собой ее чемодан на колесиках. Немка моя сначала  гордо рядом шла, потом, как бомжей увидела, с перепугу в руку мне клещом вцепилась. Идем,  со всех сторон толкаются,  голова после езды мутная, с одной стороны чемодан колесиками громыхает, на другой руке фрау белобрысая повисла, и одна мысль в мозгах крутится – что за день сегодня такой? За что эти иностранки на мою голову свалились? Отсидел бы я тихо в офисе, сейчас бы уже домой ехал, музыку слушал. Скорее бы уже ее в поезд запихнуть и отчалить.

 Женщина у окна, сидевшая  рядом с Игорьком,  после  этих слов сочувственно посмотрела на рассказчика. Китайская японка наконец-то разобралась, что общий интерес  к ней не относится, осмелела и  стала беззастенчиво рассматривать окружающих. Димыч, переводя дух в паузе своего рассказа, перехватил узкоглазый взгляд. Он тут же  чуть вздернул бровь  и  игриво, одними кончиками губ, улыбнулся девушке. Та моментально спрятала глаза под челкой.

- Ну что, уехала немка эта, наконец? – загасил в зародыше  зарождавшийся международный флирт  остроносый Игорек.

- Нашли мы ее поезд, тащимся вдоль вагонов, чемодан сзади колесами гремит. Дошли до вагона, фрау порылась в сумочке и достает … распечатку на принтере,  на обычной  белой бумажке. Говорит: а нам с моей коллегой такие билеты  в турагенстве выдали, где поездку оформляли. Сказали, что этого будет достаточно. Проводница  смотрит на даму иностранную, на меня, на бумажку эту и говорит: «Они что, в своих заграницах совсем нас за людей не считают. Думают, что мы тут до сих пор перьями гусиными по бумажкам возим? А им достаточно что-то компьютером напечатать и с этим уже  можно в поезд садиться?»

- Что прямо так и про перья и сказала? – не поверил  Игорек.

Проводница у вагона

- Она немножко по-другому сказала, и еще уточнила, что нам с этой бумажкой надо сделать  мягко улыбнулся Димыч.  Но я это здесь повторять не буду, народ кругом и, вон, дети едут. – Он кивнул на девочку в белом капоре. – Но, честно говоря, я в душе с проводницей был  на сто процентов согласен: за кого они нас принимают, европейцы эти, когда прибывают к нам с рваными паспортами и с бумажками вместо билетов. Короче,  стоим мы с немкой моей как две сиротки-попрошайки, у дверей вагона и прилежно слушаем, как тетя в синей тужурке нас воспитывает.

- И куда же ты дальше подался? – заинтересовано глянул на приятеля Игорек.

- Ни куда. Подождал, пока проводница выговорится и  успокоится, и  стали мы с ней вдвоем решать, как нам эту фрау немецкую в Питер доставить. Вызвали бригадира. Он посмотрел на бумажку и говорит  это электронный билет. Если бы вы его в России заказывали, то тогда прямо тут, на вокзале, вам бы его  переоформили в обычный билет, а зарубежные только в Центральных кассах, где-то на Бульварном кольце. А до отхода поезда уже минут двадцать осталось, какие там центральные кассы.

- Господи,  не выдержала соседка у окна,  ну и досталось Вам вчера. – Она сочувственно посмотрела на Димыча. Он вежливо склонил голову в ответ.

- А дальше, дальше-то что? – нетерпеливо выдохнул Игорек.

Димыч немного подержал паузу, оглядел слушателей и, польщенный  общим вниманием, продолжал:

- Мне бригадир сказал, что сажать пассажира с этой бумажкой он не может, но говорит, что места в поезде еще есть. Беги, мол парень, не теряя времени и бери обычный билет. А у меня наличности – только пообедать и на бензин. Короче, разъяснил я скоренько своей даме ситуацию, забрал у нее документы, велел ждать и никуда от вагона не двигаться, и бегом на вокзал. Ой, мама дорогая, как я банкомат там  искал, метался, как потом к кассам пробивался – сам на себя удивляюсь, откуда энергия взялась. Стою потом  в очереди у окошечка, и думаю: ох, как мне наши погранцы удружили, что хотя бы одну немецкую туристку сразу домой вернули, с двумя бы я совсем пропал.  Подошел мой черед, кассир спрашивает: вам купе или плацкарту? У меня мысль молнией – запихну немку на боковушку в плацкарту,  отыграюсь   за себя и за дедушку. Ну, в последний момент собрал волю в кулак и говорю: давайте купе. Нашлось одно место в купе прямо у туалета.

 Димыч перевел дух и замолчал, перебирая  в голове вчерашние воспоминания. Приятель нетерпеливо пихнул его в бок:

- Давай, не томи. Уехала она, наконец?

Пассажиры купе

-  Бегу я к поезду. Смотрю, стоит моя фрау у вагона, пригорюнилась, как ива плакучая. Проводница  уже ее по-русски утешает, только  что по головке не гладит. Показал я немке новый билет, побежали мы к другому вагону. Сели  в этот раз без проблем, протарахтели чемоданом по всему коридору, открываю я дверь купе, смотрю… а там трое мужичков командировочных,  причем двое, скажем так, не славянской наружности. Расположились, бутылочку достали, огурчики в баночке, колбаску настругали, стаканчики расставляют. Собрались культурно отдохнуть, им для полного счастья только женщины не хватает. Особенно такой хрупкой  блондинки, которая ни слова в ответ сказать не сможет. Повернулся я к моей спутнице, смотрю: стоит, к стенке прижалась, губы белые, глаза огромные.

Превратилась ли  немка в Зою Космодемьянскую и отыгрался ли Димыч за  погибшего дедушку-солдата, узнаем послезавтра, в среду.