Котенок арестант

Пятимесячный котенок породы «сфинкс» стал заложником хозяйской беззалаберности. Семья  из пригорода Кемерова несколько месяцев не платила за коммунальные услуги, в итоге накопилось 15 тысяч рублей. Взыскивать долг пришли судебные  приставы. Они описали телевизор, DVD и домашнего питомца – пятимесячного котенка породы «сфинкс». Ничего более ценного в квартире не нашлось. Если хозяева не оплатят долг, котейку выставят на торги. И будет сидеть котеночек на виду у всех  и пугаться, когда его начнут бесцеремонно вертеть пред публикой и орать: «Каатенок редкой пароды! Всего тыща рублей!» 

Приставы за работой

Именно во столько оценили животное приставы. В интернете котят такой породы предлагают  за триста долларов – около 9 тысяч рублей. Но, не надо думать, что судебных приставов  так уж интересуют коты.  Никто не хочет брать на себя роль Шарикова из «Собачьего сердца» и охотится за всеми  подряд Васьками и Барсиками. Простых котофеев мы не арестуем. Для приставов интересны породистые усатые-полосатые, которые стоят дороже,  пояснила представитель службы. Обычно, в этом случае хозяева быстро находили деньги, чтобы расплатиться с долгами. На Дальнем Востоке хозяина за долги лишили породистого персидского кота. Этот способ взимания долга оказался весьма эффективным: владелец кота рассчитался с кредиторами в тот же день.

Оказывается,  что судебные приставы часто арестуют животных. Были случаи, когда в счет долгов продавали быков, овец, лошадей. Ранее работники УФССП по области описывали бычков, коней, таксу. Сейчас в реестре имущества, переданного на реализацию,  14 овец стоимостью по одной тысяче рублей. Арест движимого имущества в Кузбассе становится все популярнее. Так, матери все чаще просят взыскать с бывших мужей алименты коровами, чтобы и молоко в доме было, и мясо.

В этот раз семейная пара рассчитаться с долгами не спешит. Арестованный котенок сейчас находится у хозяев на хранении. Приставы его не стали забирать, так как специального помещения для содержания подобных животных у них просто нет.

арестованное добро

Животные отвечают по долгам хозяев и в других регионах России. У жителя Петрозаводска судебные приставы забрали корову Майку, лошадь Зорьку и теленка Яшу в счет погашения долга в 26 тысяч рублей. А судебные приставы Новгородской области, наложили арест на четырех свиней и 18 поросят, принадлежащих задолжавшей государству хозяйке частной фермы.

Так что за долги могут забрать не только картину, корзину и картонку. Если  приставам попадется породистая собачонка или котенок, заберут и их. Увы!

Мой шеф - блондинка!

Блондинка это диагноз, пусть даже если в обычной жизни она из Германии лихо руководит департаментом продаж по Восточной Европе. Но стоит такой  белокурой леди попасть в эту самую Восточную Европу, как на нее саму и всех соприкасающихся с белобрысой дамочкой лиц, начинают  дождем сыпаться разные проблемы. Об этом убедительно повествует  в вагоне электрички своему приятелю, Игорьку,  его дружбан – Димыч. В процессе общения с бестолковой немецкой бизнесвумен ему пришлось расстаться с  личным автомобилем, пересесть на электричку, сражаться не только с  российской таможней, но и  с железнодорожниками. Подробности этих битв детально описаны в истории «Немцы в городе!» части 2 и 3. Когда, казалось бы все было на мази, даже билет Москва-Питер куплен, только осталось дамочку в купе запихнуть, выяснилось, что за дверью этого самого купе  немку уже  поджидают трое командировочных мужичков.  Причем двое, скажем так, не славянской наружности. Расположились, бутылочку достали, огурчики в баночке, колбаску настругали, стаканчики расставляют. Собрались культурно отдохнуть, им для полного счастья только женского общества не хватает. Одним словом, везет белобрысой немке на приключения, прямо как  закоренелой блондинке. Так что же решил Димыч?

 - Да,  она у тебя прямо Зоя Космодемьянская получилась, только наоборот – блеснул знанием истории Игорек, прослушав последнюю тираду друга.

Покеда, ребята!

- Ну, не смог я женщину к трем мужикам в купе запихнуть. Хотя они ооо-ччень даму приглашали. Извинился мысленно перед   своим молодым дедушкой-солдатом своим на небесах, что  немку пожалел, развернул фрау к выходу, толкнул тихонечко в спину: шнель,- говорю. Выбрались из вагона, бредем по перрону. Поезд нам в спину погудел: ту-ту-у-у, покеда ребята! Смотрю, дама моя совсем скисла.

-  Надо же какой ты добрый …Крылышки за спиной не мешают?  Так ты что,  потом  домой ее к себе ночевать повез? В семью, к жене? – изумился неугомонный Димычев приятель, и его носик-клюв удивленно дернулся.

- Нет,  я решил, что ежели поездом не выходит, значит надо опять в Шереметьево возвращаться. Деньги у меня на корпоративной  карточке было достаточно, на самолет хватит.  Опять же и к дому моему поближе. Купили билет в Аэропортовских кассах на вокзале, снова полюбовались на  бомжей на площади, сели в машину. Назад с нормальным билетом в кармане уже гораздо веселее было ехать, хотя попали в самую пробку, когда народ с работы возвращается. Едем не торопясь, разговариваем. Сначала немного про бизнес поговорили, потом на житейские темы перешли. Она уже мне и про маму свою рассказала, которая у нее в Австрии живет. Говорит, из Берлина до Вены быстрее получается доехать, чем с Садового до Шереметьева.  Я ей про своих родных немного рассказал. Прямо сроднились, хоть семьями дружи,-  Димыч почесал бровь и сожалением вздохнул.

 - Телефончик  она тебе не оставила? А, может, и приглашение обещала сделать?  съехидничал его приятель.

- Номер ее у меня на визитке и так есть. А вот по-английски уболтался я за этот вечер. Жена звонит, слышу в трубке женский голос и на автомате начинаю отвечать ей по-английски. – Димыч покачал головой.

- Представляю, что она подумала,- развеселился Игорек.- Звонит своему благоверному,  узнать, где он пропадает и почему задерживается, а муж с ней сквозь зубы на иностранном  языке начинает говорить, и фоном  в трубке  другой женский голос.

- Не боись, мы с этим разобрались. – Димыч хлопнул приятеля по плечу,  широко улыбнулся неожиданной свистящей рифме: боись-разобрались, блеснув ровными зубами, и продолжил.- Довез я свою немецкую фрау, проводил до посадки, помахал ручкой и зазвонил в наш Питерский офис, «порадовать», что им придется спешно ей ночлег на эту ночь организовывать. Поездом-то она должна была утром приехать, а аэроплан через час-полтора на месте будет. Ну, не одному же мне этим вечером страдать, должна же быть какая-то солидарность трудящихся. Выслушал я по телефону, что директор Питерский думает о немецких оккупантах вообще, и о наших  мелочно экономных европейских партнерах в частности, посочувствовал ему, насколько у меня сил осталось, и побрел к машине.

- Надо же, наконец-то ты с ней развязался. Я уж думал, что ты, в конце концов, сам эту фрау в Питер свозил.- Игорек завозился, поудобней устраиваясь на скамейке, освобождаясь от неудобной позы в пол-оборота к приятелю, которую  сохранял все время рассказа.

..И маленькая собачонка

- Еще чуть-чуть бы, и повез. Хотя не знаю, довез ли. Я уже настолько за этот день укатался, что от Шереметьева до дома рулил в тумане, автоматически. Очнулся только у гаража, когда пришло время вылезать и двери отпирать. Бреду потом по двору, смотрю:  мимо меня крыса  в голубой курточке от помойки бежит.

- Чего, крыса в куртке?-  расслабившийся было Игорек  рывком повернулся к рассказчику.

- Вот думаю, зараза, нарыла чего-то у нас в мусорке, прибарахлилась. – Димыч продолжал говорить, не обращая внимания на реплику приятеля.-  Потом что-то в мозгу щелкнуло, думаю, стоп, приехали! Быть такого не может, укатался до глюков. Остановился прямо у баков мусорных, присмотрелся, вижу: собачонка мелкая в светлом комбинезончике  с хозяйкой гуляет. Я тут же телефон достал, зазвонил начальнику, кратко описал все, что с нами было. Он  смеется – напали на тебя немцы, но ты выстоял, ладно, выходи завтра с обеда, отоспись.

- Ну и как ты? К обеду-то хоть пришел в себя?

- Пришел домой, сказал жене, чтобы утром не будила. Проспал до полудня. Вроде ничего. Только посмотрел на ключи от машины, так сразу в голове тяжесть такая появилась, и затошнило. Решил поехать на электричке. Вон, тебя встретил. – Димыч улыбнулся соседу.

- Да, слушай, тебе точно на природу надо, мозги проветрить. Поехали в эти выходные ко мне на дачу, вы погуляете,  шашлычки пожарим. А потом я кое-что из своего барахла в багажник тебе погружу. Идет?- засуетился Игорек и его нос-клювик на круглом лице оживленно задвигался.

- Я-то с удовольствием, да вот жена. Давай, ближе к выходным созвонимся.- Димыч начал застегивать пальто. Электричка приближалась к конечной станции.

 Поезд остановился. Пассажиры собирались, поднимались, шли по проходу и толпились у дверей тамбуров.  Китайская японка повесила сумочку на плечо, протиснулась между скамейками перед замолчавшими приятелями и пошла по проходу, покачиваясь при ходьбе, как манекенщица. Оба мужчины   тоже встали   с мест, пытаясь  пройти сразу за девушкой, но их оттеснил мужик с большими баулами. Одна из сумок  даже задела пальто Димыча, к счастью, без особых последствий для его одежды. Они немного постояли,  пропуская нахального баулоносца, с сожалением понаблюдали за  исчезающей в тамбуре экзотической соседкой и  двинулись вперед, заговорив о предстоящем  совместном уик-энде на даче Игорька. Девочка в беленьком капоре посмотрела им вслед и закуксилась:

- Зачем  все дяди ушли, ни одного не осталось!

Бабушка наклонилась над внучкой:

- Не хнычь, у нас дома папа есть! Пойдем к нему, собирайся быстрее, а то мы последние в вагоне сидим!

 Девочка с трудом  засовывала  пуговицы в непослушные петельки. Она устала и хотела спать. Ее губки поползли вниз, глаза налились слезами, и кроха заныла:

- Па-а-а-па-а не дяядя-я-я-я!

Друзья обернулись на детские вопли, и Димыч пихнул Игорька в бок:

- Ну, парень, ты ловелас, вон как девочка расстроилась, что ты уходишь!

Игорек узнал маленькую соседку:

- Она не из-за меня хнычет, а из-за игрушки электронной. Видела, как я играл. Женщины!  Всегда им чего-то не хватает. Утомилась видать, малышка, вот и капризничает. Ладно, двигай, бабуля с ней разберется.

А бабушка, заматывая девочку шарфом,  тихонько приговаривала:

- Пошли, пошли. Сейчас сядем в автобус, домой поедем. Там  другие дяди будут, а дома нас папа ждет и мама тоже.

Под эти мудрые уговоры девочка немножко успокоилась, и медленно побрела за пожилой женщиной по проходу. Вагон опустел.

Пассажирка

Мы продолжаем вслушиваться в разговор двух приятелей- Димыча и Игорька в электричке.  Одному из них, Димычу, пришлось  выцарапывать немецкую бизнесвумен из лап Шереметьевской таможни, а затем  организовать ей трансфер до Ленинградского вокзала на собственной машине. По пути дамочка заинтересовалась необычным памятником на Ленинградке – стальными ежами, поставленными на последнем рубеже обороны Москвы от немцев. И что было  ей отвечать? Что здесь в шестьдесят восемь лет назад ее родичей-тевтонов здесь постреляли и закопали? Она  большая шишка, после такого ответа и разборок с нашими пограничниками вообще в России  бизнес прикроет, и останется Димыч в кризис без работы.

 Интерес к рассказу распространялся по вагону как круги на воде. На соседних скамейках  рядом с Димычем народ потихоньку разрачивался в его сторону. Кто не имел плееров,  уже давно  заинтересованно следили  за былью о буднях отечественного бизнеса. Увидев, что попутчики с интересом куда-то смотрят, их соседи вынимали из ушей наушники, поворачивались в строну говорящего и тоже начинали вслушиваться. Японско-китайская иностранка не понимала такого интереса, вокруг нее и очень волновалась. Чтобы скрыть волнение, она  почти зарылась в свой словарик. И только девочка на соседней скамейке ничего не слушала, вертела в руках куколку и грустно смотрела на маленький наушник от игрушки, прищемленный между створками чемоданчика Игорька.

 Взрослые с  интересом ожидали продолжения истории, о том, как Димыч выпутался  из сложной ситуации, и рассказчик продолжал свое повествование:

- Хотел я сначала что-нибудь соврать, но обстановка на Ленинградке не дает времени фантазировать. Да и выкручиваться не охота, не тот предмет. Тут, как назло, еще и под ложечкой как-то так засвербело. Все, думаю  изжога начинается, а может  гены дедушкины забродили.  Пощупал  тихонько живот и мысленно  говорю себе:  ладно, работу, если что, я всегда новую найду, здоровье важнее. И вежливенько так, как экскурсовод, начинаю вещать: мы с вами сейчас пересекли бывшую линию фронта. Этот монумент, мадам, стоит в том месте, где  было остановлено наступление  войск Гитлера под Москвой и русская армия  отсюда двинулись на Запад. Дальше фашистам пройти не удалось, но мы с вами продолжаем свой путь, поскольку груз наш мирный … киваю на коробочки с образцами, и  для всех нас нужный. Сказал, и вроде мне полегчало.  Смотрю, фрау моя заткнулась, потом ноутбук достала, клавиатурой защелкала. Молчим, еду  дальше, слежу за дорогой. Мысленно прикидываю, кому звонить, если с работы попрут.

 - Интересно, стерла она из телефона фотку с ежами или нет? – подумал вслух Игорек, и его пингвиний носик  дернулся в такт словам  вверх-вниз.

Бомжи на вокзале

- Не знаю, не интересовался, не до того было. Если честно, забыл я потом об этом, ехали мы больше двух часов.  – Димыч устало потер лоб рукой.  Пока до Ленинградского вокзала добрались, немка у меня в машине  и подремала, и на Москву вечернюю полюбовалась и по телефону поболтала. Когда прибыли, уже совсем темно стало, до ее поезда минут сорок осталось.  Я места у трех вокзалов плохо знаю, запарковался где-то сбоку, пришлось нам через всю площадь тащиться. Что там твориться! Народ  на поезда как бешеный бежит, чемоданы за собой волочет, дороги не разбирает,  мы только успеваем уворачиваться.  Лотки  с  книгами,  кафешки с едой, музыка оттуда гремит. Бомжы  кучкуются,  ругаются между собой,  некоторые фигуры лохматые живописно так  на асфальте расположились, пиво сосут. Запах вокруг такой специфический, туалетно-вокзальный.  Пробираемся  через все это, я волоку за собой ее чемодан на колесиках. Немка моя сначала  гордо рядом шла, потом, как бомжей увидела, с перепугу в руку мне клещом вцепилась. Идем,  со всех сторон толкаются,  голова после езды мутная, с одной стороны чемодан колесиками громыхает, на другой руке фрау белобрысая повисла, и одна мысль в мозгах крутится – что за день сегодня такой? За что эти иностранки на мою голову свалились? Отсидел бы я тихо в офисе, сейчас бы уже домой ехал, музыку слушал. Скорее бы уже ее в поезд запихнуть и отчалить.

 Женщина у окна, сидевшая  рядом с Игорьком,  после  этих слов сочувственно посмотрела на рассказчика. Китайская японка наконец-то разобралась, что общий интерес  к ней не относится, осмелела и  стала беззастенчиво рассматривать окружающих. Димыч, переводя дух в паузе своего рассказа, перехватил узкоглазый взгляд. Он тут же  чуть вздернул бровь  и  игриво, одними кончиками губ, улыбнулся девушке. Та моментально спрятала глаза под челкой.

- Ну что, уехала немка эта, наконец? – загасил в зародыше  зарождавшийся международный флирт  остроносый Игорек.

- Нашли мы ее поезд, тащимся вдоль вагонов, чемодан сзади колесами гремит. Дошли до вагона, фрау порылась в сумочке и достает … распечатку на принтере,  на обычной  белой бумажке. Говорит: а нам с моей коллегой такие билеты  в турагенстве выдали, где поездку оформляли. Сказали, что этого будет достаточно. Проводница  смотрит на даму иностранную, на меня, на бумажку эту и говорит: «Они что, в своих заграницах совсем нас за людей не считают. Думают, что мы тут до сих пор перьями гусиными по бумажкам возим? А им достаточно что-то компьютером напечатать и с этим уже  можно в поезд садиться?»

- Что прямо так и про перья и сказала? – не поверил  Игорек.

Проводница у вагона

- Она немножко по-другому сказала, и еще уточнила, что нам с этой бумажкой надо сделать  мягко улыбнулся Димыч.  Но я это здесь повторять не буду, народ кругом и, вон, дети едут. – Он кивнул на девочку в белом капоре. – Но, честно говоря, я в душе с проводницей был  на сто процентов согласен: за кого они нас принимают, европейцы эти, когда прибывают к нам с рваными паспортами и с бумажками вместо билетов. Короче,  стоим мы с немкой моей как две сиротки-попрошайки, у дверей вагона и прилежно слушаем, как тетя в синей тужурке нас воспитывает.

- И куда же ты дальше подался? – заинтересовано глянул на приятеля Игорек.

- Ни куда. Подождал, пока проводница выговорится и  успокоится, и  стали мы с ней вдвоем решать, как нам эту фрау немецкую в Питер доставить. Вызвали бригадира. Он посмотрел на бумажку и говорит  это электронный билет. Если бы вы его в России заказывали, то тогда прямо тут, на вокзале, вам бы его  переоформили в обычный билет, а зарубежные только в Центральных кассах, где-то на Бульварном кольце. А до отхода поезда уже минут двадцать осталось, какие там центральные кассы.

- Господи,  не выдержала соседка у окна,  ну и досталось Вам вчера. – Она сочувственно посмотрела на Димыча. Он вежливо склонил голову в ответ.

- А дальше, дальше-то что? – нетерпеливо выдохнул Игорек.

Димыч немного подержал паузу, оглядел слушателей и, польщенный  общим вниманием, продолжал:

- Мне бригадир сказал, что сажать пассажира с этой бумажкой он не может, но говорит, что места в поезде еще есть. Беги, мол парень, не теряя времени и бери обычный билет. А у меня наличности – только пообедать и на бензин. Короче, разъяснил я скоренько своей даме ситуацию, забрал у нее документы, велел ждать и никуда от вагона не двигаться, и бегом на вокзал. Ой, мама дорогая, как я банкомат там  искал, метался, как потом к кассам пробивался – сам на себя удивляюсь, откуда энергия взялась. Стою потом  в очереди у окошечка, и думаю: ох, как мне наши погранцы удружили, что хотя бы одну немецкую туристку сразу домой вернули, с двумя бы я совсем пропал.  Подошел мой черед, кассир спрашивает: вам купе или плацкарту? У меня мысль молнией – запихну немку на боковушку в плацкарту,  отыграюсь   за себя и за дедушку. Ну, в последний момент собрал волю в кулак и говорю: давайте купе. Нашлось одно место в купе прямо у туалета.

 Димыч перевел дух и замолчал, перебирая  в голове вчерашние воспоминания. Приятель нетерпеливо пихнул его в бок:

- Давай, не томи. Уехала она, наконец?

Пассажиры купе

-  Бегу я к поезду. Смотрю, стоит моя фрау у вагона, пригорюнилась, как ива плакучая. Проводница  уже ее по-русски утешает, только  что по головке не гладит. Показал я немке новый билет, побежали мы к другому вагону. Сели  в этот раз без проблем, протарахтели чемоданом по всему коридору, открываю я дверь купе, смотрю… а там трое мужичков командировочных,  причем двое, скажем так, не славянской наружности. Расположились, бутылочку достали, огурчики в баночке, колбаску настругали, стаканчики расставляют. Собрались культурно отдохнуть, им для полного счастья только женщины не хватает. Особенно такой хрупкой  блондинки, которая ни слова в ответ сказать не сможет. Повернулся я к моей спутнице, смотрю: стоит, к стенке прижалась, губы белые, глаза огромные.

Превратилась ли  немка в Зою Космодемьянскую и отыгрался ли Димыч за  погибшего дедушку-солдата, узнаем послезавтра, в среду.

Акын на лошади

Для тех, кто не в теме,  уточню –акын, это такой народный поэт у кочевых народов. Едет на лошадке по степи, о чем видит, о том и поет. Всегда думала, что это шутка такая, преувеличение. Сегодня увидела своими глазами в московском метро, на станции «Комсомольская».

Как всегда, при посадке жуткая толкотня, народ  шустро чемоданы из вагонов выковыривает под заклинание «Осторожно, двери закрываются!»  Но в этот раз поезд что-то задержался, не отправляется. Все кто хотел – вышел, кому надо зашел, чемоданы расставил,   даже  мест пустых полно, а двери все открыты. И тут, не торопясь, входит в гостеприимно распахнутые дверцы  вагона такой приземистый узкоглазый друг степей в меховой шапке, а за ним вбегает  жена, вся в поклаже.  Шустрая такая, круглоголовая   и невысокая, в пестрой шали. Заметалась по вагону, нашла рядом два места, сумки пристроила, зовет супружника. Тот медленно и чинно прошествовал по проходу, сел,  полы пальто разгладил,  ноги раскорячил, кулаками в коленки уперся. Ну, прямо, как у себя в юрте расселся и медленно так  глазами народ в вагоне обводит. Разглядывает всех не торопясь, чисто  как Чингиз-хан  пленников- урусов после сражения.

Чингис

Вагон все стоит. Народ, на всякий случай, быстренько  со скамейки, где восточные люди расселись, по другим свободным местам рассредоточился. Осталось наше степное семейство в одиночестве. Так этот Чингиз-хан  порезал на освободившемся диванчике, уселся поудобнее ,  одну ногу под себя засунул, на спинку откинулся, голову запрокинул и  как затянет что-то заунывное! Я так думаю, это он материал собирал, когда перед песней своей всех так внимательно разглядывал.

На что уж, москвичи народ ко всему привычный, своими делами занятый, но тут  все опасливо затихли. Только непонятная песня звучит… и вдруг металлический голос,  как припев   сего  музыкального опуса радостно объявил: «Следующая станция Курская!». Двери  с шумом захлопнулись,  поезд загремел по тоннелю,  и акын наш заткнулся. Понял, что технику ему не перекричать. Народ вздохнул свободнее, стал к дверям на выход подтягиваться. Жена акына тоже заволновалась,  вскочила, стала вновь себя поклажей увешивать.  А Чингиз-хан наш сидит, по-прежнему чинно,  насчет поклажи не волнуется. Затормозили на Курской, вышли восточные люди. Впереди шествует  важный мужик, а за ним поспевает жена со всеми  чемоданами. В  какой такой  аул  они дальше поехали?

Однако...

Беседа двух приятелей в электричке продолжается. Друзья закончили перетирать забористую смесь из мужских семейно-автомобильных проблем и один из парней, Димыч, начал объяснять другу как же он так вчера укатался (как в прямом, так и переносном смысле), что  теперь  тошнится от одного вида ключей от авто.

Толчком к разговору стала симпатичная девушка восточной внешности, или японка, или китаянка, случайно оказавшаяся в подмосковной электричке в час пик.

 Димыч искоса взглянул на японку-китаянку и продолжил:

-Раз одна  в Раше  с аборигенами на электричке катается, пусть русский язык учит, пригодится для выживания. Я вот как раз из-за такой Феклы безъязыкой сегодня с тобой в одном вагоне еду, а вчера таблетки глотал от головной боли.

Самолет садится в Ш2

- Сижу вчера на рабочем месте, никого не трогаю. Вдруг  вызывает шеф, говорит, езжай в Шереметьево, там две немки  из нашей Европейской штаб-квартиры летят в Питер. У них пересадка  в Москве.   Возьми вот эти бумаги. У тебя английский нормальный, пообщаешься с ними, отдашь бумаги, заберешь образцы новых товаров.  Захвати  карточку корпоративную, своди дам в местный ресторан, окажи им респект, но без фанатизма и преклонения.  Потом помашешь им ручкой и домой, благо живешь от Ш-2 недалеко.

- А как ты с ним по-английски? Они же немки,  засомневался Игорек.

- Они фрау образованные, английский для них как второй родной. Одна даже не фрау, а фройлен, помоложе. Она  -  простой инженер,  для обучения наших ехала, а другая – поважнее,  типа директор департамента по Восточной Европе. Короче, взял я у  начальника их визитки с именами и телефонами  и поехал. Еду, радуюсь,  и домой пораньше вернусь и  с дамами в ресторане развеюсь немного.  По дороге  даже заскочил в магазинчик, дезодорант купил и таблетки жевательные с мятой, чтобы не «пострамиться» перед державами.

- Это ты правильно,   поддержал Игорек. – Пока до Шереметьева по Ленинградке доедешь,  пока там запаркуешся, семь потов сойдет.

- Валокардинчик надо было брать или  сразу веревку и мыло. Не знал я, на что подписался, – ссутулился на скамейке Димыч. Его жизнерадостность сразу  пропала, а лицо выразило такую скорбь, что женщина у окна, которую в свое время пихал локтями Игорек, когда  сражался с монстрами, взглянула на него с состраданием. Не понимавшая разговора иностранная дальневосточная девушка тоже удивленно наблюдала за перепадами настроения у соседа напротив. Глаза ее округлились настолько, насколько позволял их миндалевидный разрез. Затем она зарылась в своем самодельном словарике,  пытаясь найти там объяснение всему происходящему.

Димыч быстренько исподлобья оглядел окружающих,  насладился произведенным впечатлением, распрямился, ухмыльнулся и продолжал:

У электронного табло в Ш2

- Ладно, не буду отвлекаться, как ехал я до аэропорта, как парковался там. Это вообще отдельная история. Смотрю на часы – приземляется уже аэроплан с моими немками, бежать надо. Намалевал их фамилии на оборотной стороне папки с документами, стою, жду у выхода. Народ выкатывается с чемоданами, встречается, радуется, а я стою, как столб, все читают фамилии на папке и меня стороной обходят.  Я даже засомневался, правильно ли  все написано, немецкого-то не знаю, вдруг ошибся и что-то неприличное получилось? Сверил еще раз надпись с визитками – все верно.  – Димыч развел руками и поглядел на соседей по скамейке.  Больше часа прошло, как приземление объявили, нет моих немок! Уже  и табло у выхода погасили. Что за дела? Начал им названивать…

- Ну и что стряслось? – Игорек нетерпеливо  подался вперед. Женщина у окна, сидевшая рядом с ним, тоже с интересом  слушала рассказ и с досадой   взглянула на нетерпеливого слушателя, закрывшего от нее рассказчика.

- Одна трубку не берет, дозвонился до другой. Рассказывает она мне, что прилетели они, стали проходить паспортный контроль, и тут наши  погранцы, ту, которая фройлен, повязали. Неполадки, говорят, у нее в паспорте, фотокарточка повреждена. Ее препроводили куда-то разбираться,  а ту фрау, которая с ней вместе летела, вежливо в стороночку отвели, и девушку с погонами рядом приставили, чтобы моя немка в одиночестве не заскучала.

Пограничный досмотр

А законопослушные европейские пассажиры все это видели, и фамилии их, наверное слышали, а потом,  на выходе, меня с моей папочкой тихонько сторонкой обходили.  И что мне делать? Руки в ноги и вперед, пока и меня заодно не загребли? Я не немец, со мной особо церемониться не будут. Звоню начальнику…

-  Ну и дела,  ты еще раздумывал! Я бы просто смылся,   вставил Игорек.

- Шеф говорит, дожидайся, разберутся,  отпустят, они немки природные, не эмигрантки. Привыкли там у себя в Евросоюзе без границ жить и к документам халатно относиться.  Что делать? Начальник приказывает, надо ждать. Пошел гулять по аэропорту, купил шоколадку, слышу – телефон звонит.- Димыч поднес к уху ладонь, имитируя разговор.    Алле, фрау моя на проводе, сообщает, что выпустили ее.  Ждет у выхода, а ту, что помоложе, на обратный рейс в Германию посадили. Метнулся назад, смотрю,  стоит  симпатичная такая, невысокая, худенькая, волосы прямые светлые, ниже плеч. По виду – нам с тобой ровесница. Я ей папку свою с фамилиями показываю   заулыбалась.

- Обошлось, значит,  сочувственно вздохнул Игорек.

- Нет, это еще только цветочки распустились.-  Димыч почесал бровь.  Ягодки у меня позже пред глазами заплясали, когда я узнал, что она не самолетом в Питер летит, а поездом едет.  Сэкономили, гады-фрицы.  Поезд через три часа, только-только до Ленинградского вокзала доехать. По-русски она не говорит, как будет там, на вокзале, разбираться – совершенно не понятно. Выматерился я про себя, сунул ей шоколадку, взял чемоданы  и потащился к машине. Про ресторан  и про респекты всякие, речи уже, конечно, нет.

 Игорек сочувственно смотрел на приятеля, но молчал, и Димыч продолжил:

-Сели в машину, сунул ей документы, забрал образцы. Кинул их на переднее сидение, еду, от дома в обратную сторону, пихаюсь в пробке, дышу бензином, смотрю на эти коробочки и думаю: дедушка мой под Москвой с  этими фрицами воевал и под Смоленском погиб, а я сегодня  из-за этих штучек немку эту белобрысую катаю, как извозчик нанятый. Прямо так живо представилось: дед мой,  молодой, каким я его по фото помню,  сидит на небесах  и укоризненно так вниз смотрит.

-  А она что? – спросил Игорек

Памятник обороне Москвы от немцев на Ленинградском шоссе

- Шоколадкой хрустит, по сторонам таращится. Комментирует – какой у вас траффик тяжелый. Это везде так? Или только на этой дороге? – Димыч закрутил головой, пытаясь  изобразить любопытную дамочку. – Едем по Ленинградке, увидела ежи стальные, памятник, где немцев в сорок первом  году остановили и снова  тарахтит – какой монумент необычный, индустриальный! В честь чего такой  поставили?  И  телефончиком щелк  и сфотографировала. Говорит, я обязательно дома покажу, у меня кузен – архитектор. Я чуть руль не выпустил.  Что ей отвечать? Сказать, что, это в память о том, что твоих  родичей-тевтонов здесь шестьдесят лет назад постреляли и закопали? Она после такого ответа и после сегодняшних разборок с нашими пограничниками вообще здесь бизнес прикроет.

Что победило -  морально-патриотические укоры совести или бизнес, узнаем  в первый день следующей недели. Так сказать, скрасим понедельник.

Подслушанный в электричке  рассказ о  приключения двух бизнесвумен, оказавшихся транзитом в Москве. 

Жителям больших городов иногда приходится невольно поработать гидом, объясняя туристам дорогу. Но если вашими случайными клиентами стали европейцы, будьте готовы к  неожиданным и забавным  результатам от столкновения европейской и российской действительности. Двое друзей невзначай встретились после работы в одном вагоне подмосковной электрички. Завязался разговор, из которого их попутчики, ставшие невольными слушателями, узнали, как  такая встреча может запросто перекинуть человека из уютного собственного авто в переполненный вагон.

Прибытие электрички

Электричка медленно  вползала на перрон вокзала. По мере продвижения состава перед ним двигалась стена света от мощного фонаря над кабиной машиниста. Этот белый луч резал толпу на перроне на двумерные картинки и по очереди освещал толпившихся на платформе пассажиров. После светового  удара  по глазам человек слеп на несколько секунд и, первое, что он видел, когда зрение возвращалось, были пассажиры внутри вагонов надвигающейся электрички, собравшиеся у тамбуров. Затем вокруг медленно проступали его соседи по толпе, ожидавшие момента, когда электричка затормозит.

Вагоны жестко лязгнули, гася тормозами последние остатки скорости, электричка дернулась вперед и замерла. Запыхтели раздвигаемые створки дверей. Толпа разделилась на мелкие кучки, которые как железные  опилки к  магниту, подтянулись к открывшимся входам. Надо было успеть занять место на скамейке, иначе  к длинному рабочему дню добавился бы еще час  полтора  балансирования в духоте на качающемся полу электрички.

Вагон электрички в час пик

 Сегодня пассажирам повезло. Электричка прибыла пораньше, народу на платформе собралось немного, и особой толкотни у дверей не было. После того, как  все, ожидавшие на платформе расселись, еще остались свободные места. Напротив меня устроился  светловолосый  мужчина средних лет в  немного помятой куртке из плащевки, невысокого роста, плотного, я бы даже сказала, округло обтекаемого телосложения. Годы еще не размыли линии его тела, и весь он чем-то был похож на  новенький детский резиновый мячик.  Его лицо с упругими щечками  было настолько  идеальной овальной формы, что, казалось, его специально подгоняли по лекалу. Ровные  брови и даже залысины на голове тоже  были округлой формы. Изо всех этих плавных линий выбивался только  острый нос. Из-за него напрашивалось еще одно сравнение: с какой-то птицей,  например, с пингвином, как его рисуют в детских мультиках – с круглой головой и треугольным клювом.

 Мужчина поудобней пристроил на коленях портфель из-под ноутбука, достал оттуда игровую приставку, размотал провод наушников и вставил их в уши. Уперевшись локтями в сумку и крепко ухватив черненький девайсик с обеих сторон, он начал быстро тискать его пальцами, запустив в какую-то электронную игрушку. Было видно, что ажиотаж игры быстро нарастал. Крепко зажав устройство в обеих руках, мужчина наклонял его из стороны в сторону, ерзал на сиденье, инстинктивно уворачиваясь от виртуальных врагов.

Соседка у окна  глянула на него с неодобрением, когда он в пылу  игрового сражения случайно задел ее локтем. Через проход от него расположилась бабушка с внучкой. Ее внучка, девочка лет пяти, в белом вязаном капоре и розовом пальтишке, проявляла живейший интерес к играющему дяде, тянула шейку и пыталась заглянуть на его экранчик. Ее бабушка, несколько раз пыталась поменяться с внучкой и пересадить ее на более спокойное место в середине скамейки, но девочка капризничала и оказывалась.  На краю скамейки рядом с мужчиной оставалось одно их последних свободных мест в вагоне, но его не спешили занять, опасаясь такого неспокойного соседа.

- Чего вагон раскачиваешь? Думаешь, быстрее тронемся? – на свободное сиденье рядом плюхнулся другой мужчина и хлопнул играющего по плечу.

- Простите, что? – игрок  оловянными глазами взглянул на нового соседа. В его взгляде  еще пролетали  виртуальные пули и бегали монстры. Затем сознание вернуло его в вагон электрички. – О, Димыч! Здорово! Какими судьбами здесь? Почему не на  своих колесах?

 -  Игорек, привет! Колеса мои в гараже сегодня. Укатался я на них вчера, решил новые впечатления в электричке почерпнуть.  Приятели обменялись рукопожатиями. Новенький поерзал, усаживаясь на жесткой скамейке, расстегнул пальто.  Он был чем-то неуловимо похож на того мужчину, который прибыл первым: такой же невысокий, русоволосый,  упитанный.  Но, в отличие от своего соседа он  был чуть худее, более подтянутым и даже, можно сказать немного лощенным. Черное бархатистое пальто, отглаженные брюки, блестящие после  целого рабочего дня ботинки, ухоженные руки. При разговоре с приятелем Димыч охотно улыбался, показывая ровные зубы и  поигрывая ямочками на округлых щечках. Чувствовалось, что человеком он был жизнерадостным,  и ни от кого не хотел это скрывать.

- Дела твои как? Чего это ты по духотище и давке соскучился? Или  на работе проблемы нарисовались, решил память освежить  и морально подготовиться, чтобы снова на электричке мотаться?  – Игорек смотал провода наушников, сунул игрушку в портфель и ехидно посмотрел на лощеного приятеля.  Девочка в капоре с другой стороны прохода проводила исчезающую игрушку грустным взглядом.

- Дела  идут как обычно.  Разве плохо? Сидим, паровоз нас везет,  а ты, вон, в игрушки играешь. Девушки рядом едут, тепло, светло. Посмотри, какая мандаринка – Димыч  с интересом взглянул на соседку напротив. Каким-то ветром в переполненную подмосковную электричку в час пик  занесло девушку восточной внешности, китаянку или японку.  Тоненькая, необычно высокая для своей миниатюрной нации, она напоминала облетевший одуванчик  с тонким упругим стеблем и маленькой округлой головкой. Девушка склонилась над книгой на родном языке. При чтении она водила полупрозрачным желтоватым пальчиком по странице с иероглифической вязью, как будто бы изучала сложный орнамент. Поезд тронулся, и вокруг  полудетского  личика с кукольными чертами заколыхались прямые прядки черных  блестящих волос, усиливая сходство с колеблющимся под ветром растением.

Димыч  как истый ценитель, чуть отклонился назад, немного полюбовался на эту картину, беззвучно почмокал губами и продолжал: 

 -А тут лезешь вечером   в стылую машину и едешь потом в темноте, холоде и одиночестве. Знай рули рулем и дави педалем,  да гляди в четыре глаза. В Москве сам знаешь, что на дорогах творится, а сейчас за городом по вечерам темнота, обочины не видно. Идешь по приборам, не дай бог, кто дорогу перебегает, у всех одежда темная, хорошо, если силуэт в фарах успеешь увидеть. Везде коттеджные поселки строятся, строители  дети гор и друзья степей. Как привыкли у себя в аулах через дорогу бегать где ни попадя, так и тут себя ведут.

Он поморщился, вспоминая:

-  На прошлой неделе еду, смотрю,  машины  на обочине стоят, фарами светят, Скорая и милиция рядком.  А на асфальте под брезентом отдыхает такой перебежчик, с головой укрытый, только сапоги грязные торчат.  Один врач с ментом у трупа присели, что-то пишут, а другие доктора водителя из всех сил лечат. Крови на нем нет, машинка вроде целая, не иначе приступ сердечный случился.  Еду, думаю про шофера – попал ты, бедняга, – рассказчик грустно поскреб голову. Но долго вздыхать он не привык, снова улыбнулся и спросил приятеля,  А у тебя как оно ничего? Как твоя машинка бегает? На дачу еще ездите, погода  пока вроде теплая?

- Отъездилась  наша машинка еще в июле,  махнул рукой  Игорек,- представляешь, едем домой,  въезжаю на горку и  чувствую, передачи перестали втыкаться, одна вторая только осталась. Плетусь на своем авто, как на похоронах, а тут менты у пикета палочкой машут, мол, паркуйся, поговорим. Меня такое зло взяло, думаю, остановлюсь, вообще потом не тронусь, зачем я им сдался? Не иначе на своем драндулете сломанном скорость превысил.

- Ну и чего они хотели?  удивился Димыч,-  видят ведь машина не новая, едешь не быстро, водитель не один. Там еще у тебя, наверное, жена сидела, ребенок.

- Они мне говорят – нарушаете скоростной режим на магистрали, слишком медленно едете. У меня глаза на лоб полезли.- Игорек выкатил глаза, замотал головой  и задергал своим острым носом. Было похоже, как будто мультяшный пингвиненок удерживает трепещущую в клюве рыбку.  Ну, думаю, сейчас за медленную скорость оштрафуют, кому расскажешь, не поверят. В голове вертится: не сообразил, надо было аварийку сразу включать. Выкручиваться начал: мол, дороги не знаю, ехал не торопясь, глядел. Отпустили с предупреждением. Хорошо, удалось резво стартануть с перепугу.  Километров пять на этом запале  проехал и встал намертво.

- Что ж так потом и не удалось починить? Отжила старушка? – Димыч сочувственно посмотрел на приятеля.

- Продал на запчасти. – Игорек беззаботно махнул рукой.-  Мы потом с сыном вдвоем  приспособились на дачу ездить. Туда на автобусе. Возьмем еды, если все съедим, на великах до деревни съездим. После ремонта у нас плинтуса деревянные остались, я из них мечи сделал. Мы площадку разровняли  и фехтовали там. Или в бадминтон играли. Одуванчики на нашей лужайке начали расти,  сосед увидел и потом выкашивал  их газонокосилкой, чтобы к нему семена не летели.  Так что у нас бесплатный газон образовался. Назад ехать   такси вызывали к дачному поселку, оно там недорогое. Природа, тещи нет, жены нет – настоящая дача получилась!

- Значит, ты деньги за машину на такси растратил? Ну как, хватило?- заиграл ямочками на упругих щечках  Димыч.

- Еще и на дымоход осталось,  парировал Игорек,- у меня труба засорилась, дым пошел в комнату. Я сначала сам пробовал прочистить, только перепачкался. А тут мне еще  бомжи пару окон разбили, я их заколотил фанерой, и в доме стало как в чуме – темно и дымно. Хорошо, сосед подсказал заявку про засор в дирекцию поселка написать. Живо примчались, это пожарная опасность. 

- Вам не фехтовать надо было, а танцы с бубнами устраивать на вашей лужайке!  И соседа главным шаманом назначить, или богом сенокосилки. Буги –вуги-уки-пуки – развеселившийся  Димыч  попытался напеть экзотический ритм, согнул руки, приподнял их на  уровень плеч и задвигал локтями, изображая танец дикарей. При этом он еще попытался придать лицу соответствующее выражение.  

- Умеешь! Поехали ко мне в эти выходные на твоей тачке? Шашлычки пожарим, ты что-нибудь нам изобразишь в этом духе,  а мы с сыном поучимся у мастера.  Игорек заулыбался и громко шлепнул приятеля по плечу, так, что он даже немного съехал со скамейки в проход.  Японка- китаянка на сидении напротив захлопнула книжку и напряженно уставилась на непонятные телодвижения двух мужчин.

- Не волнуйтесь, мы с другом шутим. –  Димыч прекратил веселиться,  приклеил на лицо дежурную улыбку и по-английский успокоил экзотическую соседку. Девушка поняла, кивнула,  спрятала книжку с иероглифами в сумку и достала толстый блокнотик на пружинках. Это было что-то типа словаря. С одной стороны шли иероглифы, с другой слова, написанные корявой кириллицей.  

- Чего даму пугаешь? Сидела, читала, никого не трогала, глянула на твои закидоны, сразу за словарь схватилась,- Игорек кивнул на раскрытый блокнотик.

- Некогда романы читать. Раз одна  в Раше  с аборигенами на электричке катается, пусть русский язык учит, пригодится для выживания. Я вот как раз из-за такой Феклы безъязыкой сегодня с тобой в одном вагоне еду, а вчера таблетки глотал от головной боли.- Димыч  потер руками виски, показывая,  где у него вчера болело, поудобней расположился на сиденье.

Послезавтра, в четверг, вы узнаете,  в каую передрягу угодил наш сучайный попутчик, встретившись с немецкой бизнесвумен.

Интуристка поневоле

Случается, что  жителям больших городов приходится невольно поработать гидом, объясняя туристам дорогу. Но если вашими случайными клиентами стали европейцы, будьте готовы к  неожиданным и забавным  результатам от столкновения европейской и российской действительности.

Читайте завтра  «Немцы в городе»!

 Это правдивая история о   приключения двух немецких бизнесвумен, оказавшихся транзитом в Москве. В роли чичероне-любителя пришлось выступить офисному клерку, который после этой экскурсии вместо теплого личного авто оказался на жеской скамейке в пригородной электричке и делится впечатлениями от встречи с  попутчиками.

Небольшой отрывок из беседы:

Димыч быстренько исподлобья оглядел окружающих,  насладился произведенным впечатлением, распрямился, ухмыльнулся и продолжал:

Объявлено прибытие

- Ладно, не буду отвлекаться, как ехал я до аэропорта, как парковался там. Это вообще отдельная история. Смотрю на часы – приземляется уже аэроплан с моими немками, бежать надо. Намалевал их фамилии на оборотной стороне папки с документами, стою, жду у выхода. Народ выкатывается с чемоданами, встречается, радуется, а я стою, как столб.  Все читают фамилии на папке и от меня шарахаются.  Я даже засомневался, правильно ли  все написано? Немецкого-то не знаю, вдруг ошибся и что-то неприличное получилось? Сверил еще раз надпись с визитками – все верно.  – Димыч развел руками и поглядел на соседей по скамейке.  Больше часа прошло, как приземление объявили, нет моих немок! Уже  и табло у выхода погасили. Что за дела? Начал им названивать…

- Одна трубку не берет, дозвонился до другой. Рассказывает она мне, что прилетели они, стали проходить паспортный контроль, и тут наши  погранцы, ту, которая фройлен, повязали. Неполадки, говорят, у нее в паспорте, фотокарточка повреждена. Ее препроводили куда-то разбираться,  а ту фрау, которая с ней вместе летела, вежливо в стороночку отвели, и девушку с погонами рядом приставили, чтобы моя немка в одиночестве не заскучала. А законопослушные европейские пассажиры все это видели, и фамилии их, наверное слышали, а потом,  на выходе, меня с моей папочкой тихонько сторонкой обходили.  И что мне делать? Руки в ноги и вперед, пока и меня заодно не загребли? Я не немец, со мной особо церемониться не будут. Звоню начальнику…

-  Ну и дела,  ты еще раздумывал! Я бы просто смылся,   вставил Игорек.

Развитие истории завтра!

«… гроб качается хрустальный, на цепях между столбов.

Не видать ничьих следов в круг того пустого места..»

А. С . Пушкин «Сказка о Мертвой царевне»

Все что описано дальше, правдивое изложение явлений, произошедших после того, как обиженный на жену  Вован, решил познакомиться с древней мумией из Каирского музея и постучался к ней в саркофаг. Развитие событий не заставило себя ждать. Мумия повернула на стук голову, а стеклянные саркофаги с другими усопшими начали воспроизводить торжественную музыку, наподобие праздничного органного хорала.

 Позже, пересказывая друзьям в Москве случившееся с ним в Каирском музее, Насяльника  никак не мог объяснить, было ли увиденное явью или результатом усталости от предыдущих похождений, отлакированных сверху теплым пивом на жаре. Одно он мог сказать точно – он все это видел, никаких выдумок! Да и какие фантазии можно ожидать от мужика, жизнь которого обычно проходит  между домом, сном и работой. Командуя бестолковыми гастрарбайтерами, неровно укладывающими асфальт на московских улицах, можно думать только о том, куда бы их послать подальше. Ну, например, в вечернюю школу, чтобы получше освоили русский язык. Хотя, дополнительные знания не помешали бы и самим нашим приятелям. Если бы Вован и Насяльника хоть раз слушали  орган, то им было бы с чем сравнить звуки, исходящие от стеклянных саркофагов. Но, увы, наши дружбаны просвещенностью не отличались, и услышанное их просто придавило.

 Стеклянные гробы  продолжали свою песню.  Вован и Насяльника  замерли, охваченные ступором от страха. Им бы бежать  побыстрее и подальше от этого зала, наплевав на потраченные на билет деньги и на  недосмотренных мумий, но ноги отказывались служить. Внезапно голени  Насяльника осторожно коснулось что-то холодное и  затем резко сдавило ее как тисками. Наш знакомый замер, боясь взглянуть вниз. В его воображении  мгновенно нарисовалась картинка, как корявая засохшая фигура вылезает из своей  дребезжащей оболочки на мраморный пол, подползает к нему, извиваясь и теряя лохмы зацементированных бинтов, и впивается  в живую плоть…

 Ой! Здоровенный мохноногий мужик  скакнул повыше от этих видений и взвизгнул как недорезанный поросенок.  Холодные тиски скользнули по ноге ниже, но  не отпускали. Покрываясь холодным потом Насяльника  скосил глаза вниз. Уф, слава Богу, никакой мертвечины. Его ногу обнимала похолодевшими ладошками дрожащая египетская девочка. Рядом валялся альбомчик  и карандаши.  Пару минут назад наши друзья спрашивали дорогу  к мумиям цариц у этих двух юных художниц.  Вторая девчушка пугливо  выглядывала из-за осевшего на пол Вована.   Она тоже очень испугалась и  ухватилась за его плечо. Судя по вытаращенным зенкам Вована, руки у второй египтянки тоже были ледяные от страха.  Насяльника  представил каково его приятелю чувствовать рядом с шеей холодное прикосновение… Так  ему, дураку,  и надо! Не фиг было с женой скандалить и потом лезть к мумиям! Мало ему было  разборок  с живыми полицейскими на дороге, так  теперь к мертвякам полез …  Ой, мамочки, они же с Вованом не экстрасенсы какие-нибудь, ничего в потусторонних силах не понимают! Насяльника глянул на саркофаг царицы, к которой  пару минут назад стучался Вован.

 Над стеклянным кубом курился и густел фиолетовый дымок. Темные клубы сгущались и приобретали очертания, похожие на осьминога.  Насяльника присел, чтобы сделаться незаметным. Он бы вообще распростерся по полу, но за ним пряталась девочка. Нельзя же было отдавать невинного черноглазенького ребенка злобным духам! У него самого дома такая же пичуга, только с голубыми глазами. Воспоминание о дочурке  теплой волной ударило в сердце и придало сил: «Да что это я! Не мужик, что ли! Мы еще посмотрим, что это там за баба сушеная».

 Он осторожно отцепил руки  девочки от своей ноги, подтащил маленькую фигурку к Вовану и пристроил девчушку за широкой спиной друга, рядом с ее подружкой. Легонько двинул Вована в ухо, чтобы лучше слышал  и прошептал: «Охраняй! Я на разведку!»

 Взгляд Вована стал более осознанным, глаза вернулись в глазницы. Он судорожно сглотнул и закивал. Насяльника прополз на четвереньках немного вперед и оглянулся. Приятель  уже пришел в себя. Его лицо стало осмысленным и  выражало решимость. Было такое ощущение, что внутри его мощного тела медленно сжимается огромная пружина. Пред лицом неведомой опасности Вован  напрягся и развернул плечи, чтобы получше спрятать маленьких египтянок.

- Ежли что – поможет,  понял Насяльника.

 Из-за могучих плеч друга с обеих сторон симметрично выглядывали две головенки в съехавших  платочках-хеджабах. Распахнутые темные глаза следили за Насяльником. Стоять на четвереньках под этими взглядами было невозможно. Насяльника распрямился. Разбросанные по полу карандаши хрустнули под ногами тонким ледком. Страха больше не было.  Теплая, золотистая волна внутри него росла и ширилась,  разливалась по всему телу,  напрягая  мышцы и смывая  тонкие наслоения цивилизованности. Казалось, внутри него пробудились и зашевелились какие-то древние и мощные силы, которые с незапамятных времен вели наших предков на схватку  с огромным доисторическим  зверьем и позволяли побеждать всю эту голодную нечисть. Когда-то, благодаря  именно своей силе духа, человек из добычи превратился в хищника и разогнал всех мохнатых и клыкастых по чащам и пещерам.

Насяльника крепко сжал рот и встал перед облаком фиолетового дыма, идущего из саркофага, закрывая собой друга и девочек. Ему казалось, что он стоит  один среди бескрайней степи. Сухая трава щекочет босые ступни, рука сжимает суковатую  дубину, а перед ним присел  и хлещет себя хвостом по бокам огромный черно-фиолетовый зверь.  Страшно блестят здоровущие  клыки, из пасти веет смрадом, но ждать больше нельзя. Если гадина прыгнет первой – сомнет,  и тогда конец!  Насяльника облизнул пересохшие губы и сделал шаг навстречу  прозрачным фиолетовым щупальцам,  которые жадно  потянулись к его вискам.  

 Нашему приятелю показалось, что в его голову проникла  тупая и холодная сила, которая  начала бесцеремонно копаться в мозгах, перетряхивая их содержимое  и пытаясь пробиться куда-то вглубь головы. Щупальца заострялись, превращаясь в холодные тонкие иглы, которые  вонзились в мозг и пошли буравить, пытаясь расширить отверстия, чтобы впустить внутрь фиолетовую муть.  Но, как ни старалась нечисть, иголки таяли и  растворялись в  бушующем внутри человека золотистом море. Однако темных щупалец было слишком много. Светлые силы начали сдавать, поток мутнел, иссякал  и Насяльника понял, что сейчас произойдет то, что хуже смерти. Ибо смерть есть перерождение, а тут его «я» просто исчезнет, растворится в этой фиолетовой жиже. Вместе со слабостью пришло  некое единение с нежитью. Осенило  понимание, что, исчезая, он еще и отдаст свою силу темным сущностям. А этих тварей, кто пытается проникнуть в наш мир из-за темной кромки, взрослый человек,  с его потрепанными жизнью мозгами, совсем и не интересует. Высосали немного энергии, и пошли дальше.  Мумиям и иже с ними, прежде всего, были нужны светлые головки детей с их неиспользованными возможностями. Взрослый человек был только досадной помехой на пути  нечисти. «Гадина сушеная! Ишь, чего захотела! Вован, помогай!»  мысленно взревел Насяльника и сжал кулаки. Золотая волна внутри него вздыбилась  из последних сил, растворила еще несколько темных щупалец,  и начала опадать. Сознание  бешено закрутилось, как вода в  узком стоке, и стало погружаться в фиолетовые сумерки.

 На сем пока прервем дозволенные речи. Не хочу вас сильно пугать или расстраивать. Впереди Хеллоувин и у многих   грядут встречи с ряженой нечистью. Надо набраться сил и смелости. Празднуйте и веселитесь, а на следующей неделе читайте, как два русских богатыря сражались с тьмою египетскою.

Всем, кто следит за приключениями Насяльника и его друга Вована, сообщаю, что завтра им придется испытать на себе мощь темных сил в зале мумий в Каирском Музее. Историйка как раз для Хеллоувина& Да, это вам не с контролерами в автобусе цапаться& Хватит ли у них сил и воли духа противостоять ожившим мумиям?

Ждали недавно лифт вместе с одной знакомой.  Бизнес-центрами в Москве уже давно никого не удивишь, повырастали как грибы. Внутри все чисто, аккуратно,  это гастрарбайтеры шуршат тряпками, стараются.  Одна беда – лифты. Пока дождешься, забудешь,  зачем надо было ехать.  А потом они едут вниз и на всех этажах подряд останавливаются. Особенно досадно, если человек уже на другом лифте уехал,  а наш потом остановился перед пустой площадкой. Лифты в офисных центра задумчивые и рассудительные. Притормозят, побалансируют на этаже, вздохнут моторчиком, дверцы раскроют перед пустотой , подождут, снова прошуршат механизмами и , не торопясь, едут  дальше. Но, это так,  так сказать, заметки на стенках  лифта.

Но мы с моей знакомой стоим, не скучаем. Благо, тем для беседы много, поскольку она только что   вернулась из командировки в Сингапур.  Рассказами о восточной экзотике уже давно никого не удивишь, бывали  мы и на Бали, и в Испаниях.  Поразило в ее впечатлениях другое. Номер гостиницы, в которой они жили, находился  на 52 этаже. Поскольку томились мы  на площадке в ожидании  лифта уже довольно много времени, затронула больную тематику:

-Долго ли вы на такой высоте  лифтов-то дожидались?

Отвечает:

- Нет проблем, придешь, кнопку нажмешь и лифт всегда через десять секунд перед тобой, как лист перед травой.  Удивляет, когда живешь на такой высоте другое  там всегда одна и та же хорошая погода. Внизу может  идти дождь, тучи, птички летают, люди мельтешат,  а тебе всегда солнце в окна светит. Прямо богом себя чувствуешь, ничего-то тебя земное не трогает и не касается. Я вечером вернулась, свет включила, стала окна занавешивать, думаю, а зачем? Кто тут меня увидит? Тут даже птицы не летают. Разве дельтапланерист, какой сумасшедший, решит вокруг отеля полетать. Так и жила в небесах, не зашториваясь.