"Хочу нравиться всем, всегда"
- признавалась юная Наденька
При составлении юбилейного сборника в честь 300-летия царствования дома Романовых у царя осведомились, кого из русских писателей он желал бы видеть помещённым в него,
Николай II ответил:
«Тэффи!
Только её!»
В страшные дни тобольской ссылки царская семья
перечитывала Тэффи.
Надежда Александровна Лохвицкая родилась 9 мая 1872 года в Петербурге в семье известного адвоката по уголовному праву.
Её отец, знаменитый адвокат, издатель и редактор «Судебного вестника», славился остроумием и ораторскими способностями.
Мать любила поэзию и хорошо знала русскую литературу.
В семье помнили прадеда, писавшего мистические стихи.
Неудивительно, что в такой семье три сестры
- Мария (Мирра), Надежда и Елена
- были отмечены талантами.
Сёстры писали стихи с гимназических лет,
мечтали стать знаменитыми писательницами,
но на семейном совете решили,
что им не следует одновременно печатать стихи,
чтобы не было зависти и конкуренции.
Право первой опубликовать свои стихи выпало старшей - Марии.
«Второй выступит Надежда, а потом уж я,
- писала младшая Елена.
- И ещё мы уговорились, чтобы не мешать Мирре,
и только когда она станет знаменитой и,
наконец, умрёт, мы будем иметь право печатать свои произведения, а пока всё-таки писать и сохранять,
в крайнем случае… для потомства».
В действительности так и вышло - Надежда Лохвицкая начала систематически печататься лишь в 1904-м, за год до ранней смерти Марии.
- Многие считали причиной смерти Мирры
ее тайную любовь к Бальмонту
Начало творческого пути
- "Ибо смех есть радость..."
(Эпиграф к первому сборнику)
Несмотря на любовь к стихам, огромную популярность Надежда Лохвицкая приобрела не на поэтической стезе.
Её литературный дебют состоялся в журнале «Север» в 1901 году.
Это было стихотворение «Мне снился сон, безумный и прекрасный», подписанное:
Надежда Лохвицкая.
А в 1907-м в журнале «Нива» публикуется одноактная пьеса «Женский вопрос», подписанная «Тэффи».
Сложилось мнение, что необычный псевдоним заимствован из сказки Р. Киплинга «Как было написано первое письмо».
Главную героиню, маленькую дочь доисторического человека,
звали Тэффи.
Другое объяснение происхождения псевдонима довольно простое, оно изложено в коротеньком рассказе.
Для написанной пьесы автор искала псевдоним, который бы принёс счастье.
Вспомнился один удачливый чудак по имени Степан,
которого домашние называли Стеффи.
Первая буква была отброшена,
а оставшееся и стало псевдонимом.
«В газетах появился мой портрет с подписью «Тaffy».
Кончено. Отступления не было.
Так и осталось Тэффи», - пишет Надежда Лохвицкая в рассказе «Псевдоним».
С детства любившая рисовать карикатуры и сочинять сатирические стишки, Тэффи увлеклась написанием фельетонов.
У неё появились постоянные читатели.
Среди тех, кого привлекли сочинения писательницы, был и российский император Николай II, который оставался верным поклонником её таланта до конца своих дней.
Жизнь в эмиграции
- "Мы смехом заглушим свои стенанья"
- когда-то написала она
…В революционные годы в творчестве Тэффи стали звучать трагические мотивы.
Она не могла найти своё место в нарождающейся новой жизни, принять кровопролитие, жестокость.
В 1920 году вместе с гастрольной группой Тэффи отправилась на юг, и там, поддавшись панике, села на корабль, покидающий охваченную огнём революции Россию.
На корабле было написано её знаменитое стихотворение «К мысу ль радости, к скалам печали ли…»,
вошедшее в репертуар А. Вертинского.
Со многими лишениями Тэффи добралась до Константинополя, позже обосновалась в Париже,
став летописцем эмигрантского быта.
В столице Франции она чувствовала себя старой парижанкой и в небольшом номере гостиницы устроила первый литературный салон.
Среди его посетителей - Алексей Толстой с женой Натальей Крандиевской, петербургская богиня Саломея Андроникова.
В 20-30 годы рассказы Тэффи не сходят со страниц эмигрантских журналов и газет, издаются книги.
Современники И. Бунин, А. Куприн, Ф. Сологуб, Саша Чёрный, Д. Мережковский, Б. Зайцев к Тэффи относились как к серьёзному художнику и высоко ценили её талант.
Популярность Тэффи оставалась высокой, она была лучшим сатириком эмиграции.
Время от времени писательницу вспоминали и в России: её фельетоны под рубрикой «Наши за границей» перепечатывала «Правда», изредка выходили сборники рассказов.
Представление об образе жизни писательницы до войны
даёт письмо хорошо её знавшей В. Васютинской-Маркадэ:
«У Тэффи была очень приличная квартира из трёх
небольших комнат со всеми, конечно, удобствами,
не считая просторной передней.
Она любила и умела принимать гостей…
Обыкновенно потчевала приглашенных дорогими закусками из самых хороших магазинов.
Терпеть не могла обильных угощений,
говоря, что это мещанство.
У неё же дом был поставлен на барскую ногу, по-петербургски.
В вазах всегда стояли цветы,
во всех случаях жизни она держала тон светской дамы».
В годы войны писательница жила в голоде и холоде.
Книги не выходили, печатать рассказы было негде.
Несмотря ни на что, Тэффи жила, работала, радовалась жизни.
И была счастлива, если ей удавалось вызвать смех у других в те тяжелые времена.
«Дать человеку возможность посмеяться,
- считала писательница, - не менее важно,
чем подать нищему милостыню или кусочек хлеба.
Посмеёшься - и голод не так мучает.
Кто спит - тот обедает, а, по-моему,
кто смеётся, тот наедается досыта».
Житейская мудрость писательницы не имела равных по чувству юмора.
После войны
- Полжизни прошло на чужбине
В 1946 году предпринимались попытки уговорить переехать в Советский Союз знаменитых людей искусства.
Тэффи не согласилась на возвращение.
Парижский миллионер и филантроп С. Атран
согласился выплачивать скромную пожизненную пенсию
четырём престарелым писателям, среди которых была и Тэффи.
«Для поддержания остатка дней своих послала Вам одиннадцать книг для уловления и эксплуатации нежных сердец»,
- с чувством юмора пишет писательница.
Эти книги предназначались для продажи в ее пользу среди состоятельных людей Нью-Йорка -
таким способом в течение ряда лет добывались средства и для Бунина.
За книгу, в которую вклеивался дарственный автограф Тэффи,
платили от 25 до 50 долларов.
Но со смертью С. Атрана выплата небольшой пенсии прекратилась.
Состоятельные люди Нью-Йорка были в достатке снабжены книгами Тэффи,
а выступать на вечерах, зарабатывая деньги,
писательница была уже не в силах.
Чувство юмора не покидало её даже в трагических ситуациях.
«Все мои сверстники умирают, а я всё чего-то живу,
словно сижу на приёме у дантиста, он вызывает пациентов,
явно путая очередь, а мне неловко сказать,
я сижу, усталая, злая…».
Последняя книга писательницы «Земная радуга» вышла в Нью-Йорке незадолго до её смерти.
Она пишет о земных страданиях последних лет своей жизни, обращается с прощальным словом к читателю.
В сборник вошли юмористические - в стиле писательницы - произведения, но есть и раскрывающие её душу.
«Анекдоты смешны, когда их рассказывают. А когда их переживают, это трагедия. И моя жизнь - это сплошной анекдот, т. е. трагедия».
«Третьего дня добрался (с превеликим трудом!) до Тэффи,
- писал Бунин романисту М. Алданову,
- жалко её бесконечно: всё то же - чуть ей станет немного легче, глядь, опять сердечный припадок.
И целый день, день за днём, лежит одна-одинёшенька в холодной, сумрачной комнатке».
На острове моих воспоминаний
Есть серый дом. В окне цветы герани,
ведут три каменных ступени на крыльцо.
В тяжелой двери медное кольцо.
Над дверью барельеф - меч и головка лани,
а рядом шнур, ведущий к фонарю.
На острове моих воспоминаний
я никогда ту дверь не отворю!..
Скончалась Надежда Александровна в Париже в возрасте 80 лет
6 октября 1952 года,
похоронена на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
- Могилы Тэффи и Бунина - рядом
|
|
|
