Они миновали переднюю, где густо пахло овчиной, портянками и табаком. Те же,
стриженные в кружок, парни сняли с Ушакова шубу, и он очутился на пороге
большого низкого зала с навощенным паркетом.
Зал больше походил на кунсткамеру, чем на жилое помещение. Прежде всего,
обращала на себя внимание коллекция часов, которые висели на стенах, стояли на
столах, на клавесине и даже на подоконниках. В ту минуту, когда вошел адмирал,
они как раз начали бить. В зале закуковала кукушка, прозвенели колокольчики,
ударил мечом бронзовый всадник и что-то хрипло зашипело в углу.
Семья Аргамакова выстроилась, словно на параде. На правом фланге – хозяйка, на
полуседых кудрях которой возвышался тюлевый чепец, по форме похожий на шлем
римского легионера. На левом – три дочери-погодки приседали, шурша розовыми
атласными юбками.
Хозяйка протянула влажную, видимо, только вымытую руку для поцелуя, прикоснулась
губами ко лбу адмирала, потом снова подала руку. Таков был этикет, того
требовала наука «учтивства».
Сам хозяин, от которого так и веяло веселостью и добродушием, представлял
адмиралу дочерей:
– Марфа, поклонница всех девяти муз, одной из коих служит с некоторым успехом.
Пашета, охранительница домашнего очага, коей все в доме повинуется. И баловница
Лизон, которая ничего не умеет и ниспослана нам за грехи наши.
– Папенька!
– Что папенька? Лучше я заранее скажу, а то Федор Федорович сам увидит.
Аргамаков засмеялся и чмокнул Лизон в пунцовую щеку.
Пока Ушаков переодевался в отведенной ему комнате, Аргамаков сидел против него и
расспрашивал о Непенине:
– Петр Андреевич все еще служит в таможне? Когда же он бросит ее и всецело
отдастся наукам? Я лет десять зову его в столицу. Что делать наиспособнейшему
сочинителю в столь отдаленных местах?
– Да, правда ваша. У нас там и книг-то почти никто не читает. И новости
приходят, когда уже обрастут седой бородой. Трудно там жить ученому человеку,
если он не моряк. Очень трудно, – сказал адмирал.

Свежайшие новости дня в украине можно узнать на новостном портале imk.com.ua.