Однажды пара влюбленных решает жить вместе. Вариантов обустройства не много и каждый таит в себе особенности. Постановка пьесы «Семейная жизнь» сейчас сильно отличается от варианта десяти-, двадцатилетней давности и начинается именно с вешалки. Не с печати ЗАГСа в паспорте, а со второй пары ключей от квартиры, где установлен гардероб, есть костюмерная, «гримерка» и доступный в любое время буфет. В этом антураже полагается играть спектакль. И будет это комедия или трагедия не всегда зависит от мастерства актеров. Квартира – сцена, на которой двое современников репетируют каждый день, и либо до самого финала подыгрывают друг другу, либо закрывают этот балаган после очередного провала. И у этой сцены есть три варианта «декораций»: проживание с родителями, на съемной квартире или неся бремя совместной ипотеки.
Декорация первая: игра под чужую режиссуру
Ни на одной стене этой сцены ружье, вроде бы, не висит, но выстрел случится обязательно. А может даже залп. Играть в семейную жизнь на территории родителей невозможно. Ее предки или его согласились приютить пока бродячую труппу - неважно. Все равно в этом театре они и директор, и главный режиссер, и пожарный инспектор. И цензура. Не каждый актер выдержит столько ограничений.
Мюзикл и оперетту ставить нельзя – громко. Для балета нет места – количество людей увеличилось, квадратных метров больше не стало. Я уж не говорю об эротических этюдах. Официально цензоры не против, но предпочитают, чтобы ночные спектакли были пантомимой. Тихо, без диалогов и экспрессии.
Через какое-то время современные Катерины хотят бежать в грозу на край обрыва и кидаться в омут желаний. А мужчины так и норовят примерить «наряд» Онегина – соблазнить первую попавшуюся заводную соседку, потом всю ночь хлестать шампанское, а по утру (нет, не стрелять, конечно, ружья-то нет) дать кому-нибудь из близких в глаз. И не только секс под контролем ночных сторожей может стать катализатором большого взрыва.
Когда двоим невозможно уединиться, когда на шестнадцатой минуте совместного купания в пенной ванне папа голосом пушкинского Командора произносит: «Да, брось ее! Все пиво кончится вот-вот», или чья-то мама, невзирая на мольбы, в очередной раз протрет мокрой тряпкой экран ноутбука (да мало ли поводов может быть), обязательно наступит момент расставания с «раем». И уж лучше вовремя и весело покинуть отчий дом, чем быть изгнанными, как Адам и Ева за не вовремя съеденную банку яблочного варенья. Но не будь жены, мужчина бы и не заметил проблему.
Сколько бы лет пара не была вместе, именно уйдя от родителей, с напутствиями в голове, чемоданом в руке и с женщиной на шее, мужчина окончательно перестает быть ведущим актером ТЮЗа.
Декорация вторая: в плену чужого антуража
На этих подмостках из скрипучих диванов времен начала театральной карьеры Станиславского и выцветших штор мы начинаем самостоятельную творческую жизнь. Наверное, осознание временности пристанища придает этому этапу отношений острую «театральность». Десятки пар, живущих и по сей день вместе, и расставшихся, называют время аренды первой совместной квартиры самым ярким. Да и вторая и третья, по факту чужая, но по ощущениям своя жилплощадь, дарит ощущение карнавала, какое дарит настоящим актерам временная подработка на новогодних елках.
И именно тут актерское мастерство проявляется во всей полноте. Если завтра хозяин квартиры, как противный Карабас-Барабас, разгонит кукольный театр, то сегодня хочется отыграть все страсти. И жизнь, и слезы, и любовь.
Женщины в арендованной квартире выбирают себе одно из двух амплуа. Либо она - гетера-подруга на манер Таис Афинской, готовая пережить все невзгоды и взять на себя часть ноши (речь не о деньгах), либо – Мальвина. Девочка с фарфоровой головой, наполненной опилками и звуковым аппаратом с ограниченным набором слов – «надо», «достало», «надоело», «отстой» и т.п.
Реплики эти полагается бросать в зал при каждом удобном случае. Еще полагается держать половину вещей в сумках и быть готовой при первом свисте из зала сбежать в старый театр. Такие режиссерами не становятся никогда. Но даже это не вразумляет парней. И мы готовы вновь и вновь уговаривать ее потерпеть.
Рано или поздно любая пара встает перед выбором: продолжать мыкаться по чужим помещениям или начинать репетировать занудную пьесу «В гостях у банка».
Декорация третья: развод с ипотекой
Критики до сих пор спорят, что лучше снимать квартиру или покупать в ипотеку. Вариант отдать деньги сразу не рассматриваем – для большинства из нас это сказка с участием богатых родственников или пиратского сундука с золотом. Сдается мне, с вступлением в ипотеку театр постепенно заканчивается.
Если правда, что через некоторое время страсть уступает место привычке, то вот покупка квартиры в кредит и есть эта черта, за которой супруга уже никогда не будет Джульеттой, а супруг - Ромео. А это и неплохо.
Ну, кто может обвинить в халтуре оперу, где девочек играют взрослые тетеньки? Там же не пластика и свежесть кожи важны, а голос и опыт. И от развода ипотека сберегает брак лучше, чем кольца и дети. Все-таки алчность чувство куда более сильное, чем секундное увлечение чужим репертуаром.
Если в квартире родителей женщина чувствует себя на вторых ролях, в арендованной - временной актрисой, то свой, пусть и тяжелый в оплате угол, она от души старается обжить и превратить в блистающий театр марионеток – мужа и детей. Поняв, что без мужчины в нем играть будет сложно, она начинает заботиться о его здоровье и спокойствии. По мере сил вносит лепту в бюджет. А то, не дай бог умрет не по-театральному на сцене или, того хуже, уйдет в другую труппу. Что же тогда, опять начинать с подмостков? И тут мужчины расслабляются и начинают играть Обломовых.[B]
