— Ой! – остановился Сиэль.
Недоуменно посмотрев на вставшего в дверях хозяина, Себастьян проследил за его взглядом и точно так же застыл.
— Что тут происходит? – вскричал Сиэль – Гробовщик, когда мы уходили, все было нормально, а теперь…
— А все нормально… — пожал плечами, на которых сидел какой-то ребенок, Гробовщик – Было, пока вы не ушли.
Грелл так — же носился с детьми, что-то выкрикивая и смеясь.
Остальные же стояли кругом, неторопливо переговариваясь и косясь на дядюшек Сиэля.
— Я просто смертоносный дядюшка, дес! – притормозив возле Сиэля и Себастьяна, вскричал Грелл – О, Себас-тянчик, смотри, эти милые дети попросили поиграть с ними…
-Они попросили, чтобы ты с ними поиграл, — сжал кулаки Сиэль – а не вытряс из них душу!
Посмотрев вниз, Сатклифф удивленно заметил, что два ребенка, держащие его за руки, обессилено повисли на них.
— Дядя, я не могу больше бегать… — пропищал тот, что висел на правой руке.
— О, слабые люди! – горю Грелла, казалось, не будет конца – Пойдемте, милые дети, найдем свободные стулья и отдохнем…
— Господи… – обреченно выдохнул Сиэль, глядя, как толпа детей тянет Гробовщика за волосы в попытке стянуть с него шляпу.
— Господин, разве вы не хотели обсудить… — начал Себастьян.
— Нет, я услышал достаточно – перебил его Сиэль – Я выслежу этого полукровку, а до тех пор ты будешь ждать моих указаний…
— Да, господин – ответил демон.
— Пойдем, я хочу чая – Сиэль развернулся на выход – А здешний повар делает его отвратительно.
Себастьяну не осталось ничего, кроме как растянуть губы в фирменной улыбке и последовать за Сиэлем.
**
— Я приготовил чай с ромашкой и мятой. Это успокоит вас, господин – заученно проговорил Себастьян, протягивая чашку.
— Лучше скажи, как ты их – кивок на спящих Мориса и Яна – успокоил, что они еще не очнулись?
— Как вы могли так подумать, господин? – прищурил глаза демон – Они всего – лишь спят.
— Я… — поднеся чашку к губам, Сиэль вдруг резко выдохнул и начал падать.
Чашка выскользнула из ослабевших пальцев и, звякнув о блюдечко, разбилась об пол.
— Господин? – поймав Фантомхайва, Себастьян замер, прислушиваясь к неясной возне вдруг решивших проснуться соседей.
Торопливо положив Сиэля на кровать и накрыв его одеялом, Себастьян сел возле него, с таким видом, будто только что читал ему на ночь сказку.
— Что? – резко подскочил на кровати Морис.
— Где это я? – одновременно с ним сел и вскричал Ян.
— Не стоит нарушать тишину, вы разбудите моего сына – дружелюбно откликнулся Себастьян, однако выражение его лица не сулило ничего хорошего.
— Ой – повернувшись на голос и встретившись взглядом с Себастьяном, прошептал Морис и вжался в кровать – Простите…
— А… — Ян осмотрелся – Как мы тут оказались? Мы же за Ником шли…
— Точно… — встал с постели Морис – Мы немедленно должны его найти!
— Ох, ну я же просил вас помолчать… — прикрыл глаза Себастьян, убирая упавшие на лоб Сиэля пряди и слушая его дыхание – Сын будет адски недоволен, если проснется.
«Все-таки, печать отнимает у него больше сил чем в начале… И с каждым разом его второе я все больше сопротивляется воздействию печати. Нужно…»
Бросив взгляд в сторону оцепеневших детей, Себастьян тихо протянул:
— Кажется, ваши родители искали вас…
— Мы пойдем – одновременно развернувшись в сторону двери, дети быстро покинули домик.
— А сейчас, господин… — озадаченно посмотрел на мальчика демон – Покажите-ка мне ваш глаз…
Бережно сняв повязку, Себастьян приблизил свое лицо к глазу, который был покрыт странной темной жидкостью.
— И это называется, все в порядке… — вздохнул Себастьян – Да печать еле держится! Это… Из-за взрыва у амбара? Если это так, то радиус поражения гораздо больше, чем я предполагал.
Стянув перчатку, демон аккуратно вытер жидкость и выжидающе уставился на Сиэля:
— Ну же, господин… Покажите, что многие десятки лет не прошли даром. Если ваша воля и желание хоть немного походят на те, что были до перерождения, вы легко восстановите свою печать.
**
Утром Сиэль с трудом открыл глаза. Поняв, что не видит обычной черноты повязки, он резко сел, в панике осматривая домик. Морис и Ян тихо посапывали, видя, как казалось, счастливые сны.
Нащупав повязку, мальчик торопливо нацепил ее. Стало легче. Вспомнив события прошлого вечера и свое позорное падение, Фантомхайв вскочил с кровати и, кое-как натянув шорты с футболкой, выпрыгнул из домика, направившись в умывалку.
— И почему я не проснулся, когда Себастьян переодевал меня? – озадаченно прошептал он – Совсем расслабился.
Забежав в умывалку и убедившись, что еще никого нет, Сиэль сдернул повязку, рассматривая печать на глазу.
— Странно… — выдохнул он – Вчера я был уверен, что с ней что-то не так.
Убедившись, что все нормально, мальчик с наслаждением умылся. Не мешало еще принять душ, но Сиэль не захватил полотенце. Вздохнув и посмотрев на свое отражение в зеркале, Фантомхайв закрутил вентиль крана.
Когда он вышел, его окрикнули.
— Мистер Фрим… — остановился Сиэль – Чем обязан вашему вниманию?
— До меня тут дошел слух, что вы почти ничего не едите… — остановился рядом с ним повар – Меня это крайне обеспокоило…
— Не стоит переживать – холодно ответил Сиэль – Я, вообще, от природы мало ем.
Хмуро уставившись на помрачневшего повара, Сиэль вдруг сообразил, что кое – что он вчера не успел обдумать.
— Да поймите же вы! – неожиданно воскликнул Фрим, хватая Сиэля за плечи – Вам просто необходимо правильное питание! Ваш возраст просто не терпит недоедания!
— Я уже ответил – скинув руки повара, недовольно пробурчал Сиэль – Был бы благодарен, если бы проявляли подобную заботу о ком-нибудь другом.
— Давайте пройдемся, Сиэль… — предложил Фрим – Я был немало удивлен тем, что вчера пытались донести до меня ваши дядюшки. Кстати, их вчера поздно вечером увез ваш отец, и вид у них был отнюдь не счастливый.
— Что же они такого сказали? – заинтересовался Сиэль.
— Начнем с того, что они сказали, что на столе нет ни одного любимого вами блюда… Меня, как повара, это несказанно огорчило, ведь я просил всех детей написать об этом на листочках.
— Мне это не интересно, мистер Фрим – отмахнулся Сиэль – Если это все, то я, пожалуй, пойду.
— Знаете, а они считают вас очень интересной личностью – остановился Фрим, задумчиво рассматривая Сиэля – Обманчиво хрупкий и необычайно гордый, высокомерный и одновременно добрый, притягательный и такой далекий… Теперь я понимаю, что они имели ввиду.
— Это не ваше дело! – нахмурился Сиэль – Возвращайтесь к своим кастрюлькам и сковородкам…
Воинственно вздернув нос, Сиэль не спеша отправился обратно в домик.
— Мы еще поговорим об этом! – улыбнулся Фрим, хотя взгляд его потемнел от злости.
**
Забежав в дом, Сиэль озадаченно провел пальцем по губам. Он… целовался? Целовался с Себастьяном.
Воспоминания о поцелуе захлестнули мальчика с головой, щеки мгновенно залил румянец.
— Ну что я, как девочка! – потянул себя за волосы Сиэль.
Было возбуждение и смущение. Желание и приятное тепло, разливающееся по телу. Удивленно посмотрев на свои руки, Сиэль отметил, что ни стыда, ни неловкости он не испытывает. Наоборот, все казалось таким естественным, словно по-другому, и быть не могло.
Хотелось еще.
Застонав от последней мысли, Сиэль обреченно упал на кровать, свернувшись на ней в комочек.
— Сиэль, тебе плохо? – сонно протянул, подняв голову с подушки, Морис.
— Мне… — поколебался Сиэль – Плохо. Я, пожалуй, полежу еще. На завтрак не пойду.
— Как знаешь – пожал плечами Морис и потянулся – Ян, вставай! Помнишь, Ник вчера напросился домой… Нужно его проводить.
Под согласное мычание Яна Сиэль содрогнулся, вспоминая амбар. Но жалости к Нику не было. Где-то в глубине души Сиэль осознал, что до такого бы не дошло, веди себя Ник по-другому. Предельно ясным оставалось только одно: поклонники были у всех жертв и после смерти души жертв менялись. Возможно, это происходило из-за частичного перемещения душ в некие стекла, которыми питается тот полукровка. Раскол души еще при жизни… Еще одна неясность – почему полукровка забирает часть души таким способом? Неужели нельзя питаться нормально, заключая контракты? Или есть, как обычный человек?
Прикрыв глаза, Сиэль и не заметил, как остался один, блуждая в собственных размышлениях.
**
— Сиэль, тебя хочет видеть мистер Сорс – донеслось из-за двери.
Встав с кровати и пригладив волосы, Сиэль вышел к терпеливо ожидающей его Маргарет.
— Спасибо, уже иду – как можно дружелюбнее сказал Фантомхайв.
— Как ты себя чувствуешь? Может, вызвать врача? – спросила Маргарет, направившись за ним.
— Не стоит беспокоиться… — ответил Сиэль – Со мной все хорошо.
Остаток пути прошли молча. Кивнув на прощание работнице, Сиэль открыл дверь с табличкой «Заведующий»:
— Вы хотели меня видеть, мистер Сорс? – спросил Сиэль, резко отступая назад.
В проеме показался неестественно бледный Ник, которого за руку держала мать. Присмотревшись к лицу мальчика, Сиэль заметил темные круги и белую дымку в глазах.
«Значит, вот как умирает жертва» — сглотнул Сиэль.
— Спасибо, мистер Сорс! – за ними вышел отец Ника – Мы непременно приедем на следующий год.
— А, милый мальчик! – протянул Сорс – Я как раз хотел вас видеть… Прошу, заходите.
— Да… — проводив взглядом семейство, Сиэль зашел в кабинет.
**
— Сиэль, милый мальчик… — Сорс сел в свое кресло – Ко мне приходят работники с жалобами на грубость с вашей стороны…
— И в чем проблема? – не понял Сиэль – Есть вещи, которые я не могу делать, и есть вещи, которые, я просто не понимаю, для чего нужны.
— Однако это не повод повышать голос на воспитателей и грубить работникам… — укоризненно произнес Сорс.
— Вот оно что – прикрыл рукой глаз Сиэль – И что же вы намерены делать? Извиняться за свое поведение я не стану, будьте уверены.
— Я вызвал сюда вашего отца – с ноткой напыщенности проговорил Сорс – Если не вы, то извиняться будет он.
— Как мило… — улыбнулся Сиэль, прищурившись – Посмотрим, как у вас получится заставить его сделать это.
Мистер Сорс растерялся: что-то в словах маленького щуплого парнишки было такое, отчего кровь стыла в жилах.
В возникшей тишине мягкий стук двери о стену прозвучал как выстрел.
— Прошу прощения… – улыбнулся Себастьян – На дорогах такие пробки!
— Хм – отвернулся Сиэль.
— В чем дело, сын? – мягко спросил Себастьян, сверкнув глазами из-под длинной челки – Тебя кто-то обидел?
— Не говори ерунды! – не понял юмора Сиэль.
— Мистер Михаэлис… — встал Сорс – Я бы хотел поговорить с вами о поведении вашего сына.
— Сиэль, выйди, пожалуйста… Подожди меня за дверью – на Себастьяна, казалось, было страшно смотреть – такой лучезарной улыбки и умилительного выражения лица Фантомхайв еще не видел. Казалось, что вот-вот вокруг демона закружатся его любимые прекрасные розы.
Сиэль не знал, что страшнее – когда Себастьян действительно разгневан, или вот эта… прелесть.
Бесшумно покинув кабинет, мальчик замер, не зная, куда податься. По расписанию у него стояли лапта и урок рисования на природе. Раз уж он все — равно не соблюдает распорядок дня, то и идти на них нет смысла. Да и не было настроения с самого утра исполнять роль пай-мальчика и выдавливать фальшивые улыбки в ответ на точно такие — же улыбки окружающих.
Заприметив лавочку неподалеку от здания, Сиэль устало опустился на нее.
— Скучаете, граф?
— И что вы тут забыли, Гробовщик? – без особого интереса поинтересовался Сиэль.
— Я тут исключительно случайно – улыбнулся шинигами, присаживаясь рядом – И совершенно ненадолго…
— Да…да – Сиэль оперся о кулак – И что такому занятому и неповторимому «дядюшке» нужно от моей скромной персоны?
— Граф уже знает о новых жертвах… — растянул губы в улыбке Гробовщик.
— Жертвах? – удивился Сиэль.
— Да… Семья того мальчика, Ника, только – что погибла в автомобильной катастрофе… Естественно, изменилась только одна душа.
— Катастрофа, да… — задумался Сиэль – Что ж, это доказывает, что наше появление не осталось незамеченным.
— Опасной игра становится, граф – согласно кивнул Гробовщик – Может, предоставить все шинигами?
— Вы должны были бы уже понять, Гробовщик… — рот мальчика растянулся в кривой ухмылке – Что Сиэль Фантомхайв не бежит, поджав хвост, как только начинает пахнуть паленым.
— Что и ожидалось от вас, граф… — встал Гробовщик – Что ж, позвольте откланяться, пока меня не нашел Сатклифф…
— А? – Сиэль внимательно посмотрел на Гробовщика.
— Его назначили моим напарником – пожал плечами Гробовщик – Жаль, что душу шинигами не принимают в библиотеку… Вы ведь знаете, как он иногда бывает невыносим…
Исчезнув так же бесшумно, как и появился, Гробовщик оставил Сиэля одного.
— Сегодня пойдет дождь… — подняв лицо к небу, сказал Сиэль.
**
Вскоре после ухода шинигами, Себастьян вышел из здания.
— Что? – спросил Сиэль, как только демон остановился возле него.
— Все нормально, господин – ответил Себастьян – Мистер Сорс все понял.
— Что ты намерен делать дальше, Себастьян? – словно спрашивая совета, выговорил Сиэль.
— Провести день с сыном – просто ответил он – Итак, по расписанию у нас рисование. Идем же, сын мой…
— Ты! – взбесился Сиэль.
— Рад, что ваша печать восстановилась, хозяин! – как Себастьян успел наклониться к Сиэлю и сжать его руку, Сиэль не увидел – Я буду просто наблюдать, не волнуйтесь.
— Но я… — попытался возразить Сиэль.
— Не переживайте, что бы вы не нарисовали… — распрямился Себастьян — Я оценю по достоинству.
Мягко сжав ладошку Сиэля, Себастьян направился вдоль по дороге.
**
Группу детей, занимающихся рисованием, они нашли недалеко от домиков. Попросив холст и кисти, Сиэль, кисло улыбнувшись следящей за детьми Маргарет, встал туда, где, по его мнению, было меньше того, что можно было бы отобразить на бумаге.
Себастьян сел рядом, полностью погрузившись в свои мысли.
Рисовать совершенно не хотелось. Краски удушающее пахли, а отсутствие ветра не давало никакого облегчения.
— Скажи, С… папа – наконец, нарушил тишину Сиэль – Вчера… днем.
— Тебе не понравилось, сын? – невозмутимо спросил Себастьян, однако руки в перчатках сжались.
— Понравилось – вспыхнул Сиэль – Я… все делал правильно?
— Разумеется – улыбнулся Себастьян – Не стоит так смущаться, сын.
Покраснев пуще прежнего, Сиэль отвернулся от демона, с силой нажимая на кисть и сосредотачиваясь на рисунке. Он думал, что желания рисовать у него нет? Что ж, всем свойственно ошибаться.
Через час небо стремительно потемнело, и заморосил дождь. Маргарет предложила всем перейти в помещение.
Когда все прошли в темный проем, Себастьян мягко потянул Сиэля в противоположную сторону.
Оставив кисти и рисунок на лавочке, Сиэль позволил демону себя увести.
Закрыв дверь домика на щеколду, Себастьян, поспешно стянув перчатки, мягко сжал щеки Сиэля, взяв в плен своих губ его губы.
Сиэль, обвив руками шею Себастьяна, подался вперед, пьянея от нежных прикосновений и ставшего любимым запаха.
Плавно проведя ладонями от лица мальчика до талии, Себастьян стянул с него футболку на секунду разорвав поцелуй.
Попятившись, Сиэль потянул Себастьяна на кровать. Не разрывая поцелуя, не смотря под ноги, Себастьян обнял Сиэля, мягко опустив его на матрац.
Сиэль провел ладошками по спине демона, нащупывая края тонкой кофты. Забравшись под нее, мальчик судорожно выдохнул в поцелуй – Себастьян словно горел изнутри.
Приподняв Сиэля, Себастьян провел носом от его щеки до ключицы, целуя нежную кожу. Сиэль потянул кофту демона вверх, оголяя тело и ведя вверх по его бокам.
Сняв ненавистную сейчас деталь гардероба, Себастьян не сдержал стона: Сиэль вжался в голую грудь, обняв торс руками. Ощущение теплого тела, гладкой кожи и неимоверного желания вытеснили из головы все мысли. Здесь и сейчас было важно только мягкое, нерешительное прикосновение хрупкого мальчишки, вкус его губ и яркий румянец на его щеках. Так очаровательно и притягательно…
Сиэль отстранился и, заставив Себастьяна сесть, медленно провел языком от его шеи до уха, не переставая при этом гладить все, до чего могли дотянуться руки. Задев пальчиками соски демона, Сиэль почувствовал его дрожь, которая эхом отдалась где-то в глубине его собственного тела.
— Се…б…а…с…тья…н – прошептал он ему на ухо, чувствуя все новую волну реакции на каждую букву.
Себастьян не выдержал: повалив Сиэля обратно и устроившись между его ног, он самозабвенно целовал, кусал и лизал открытые участки тела мальчика, наслаждаясь шумным, сбивчивым дыханием и громкими стонами, которые Сиэль пытался заглушить ладошками.
— Я… — всхлипнул Сиэль, когда Себастьян мягко прикусил его сосок – Себас…тьян!
— Все нормально, господин – посмотрел на Сиэля Себастьян – Доверьтесь мне.
— Я верю… — выдохнул Сиэль – Я… сойду сейчас с ума!
Поймав губами губы Себастьяна, Сиэль зарылся руками в его волосы, не решаясь углубить поцелуй.
Поняв это, Себастьян сам просунул язык в его рот.
Сиэль закрыл глаза, открывая новую сторону ощущений, которые от этого стали ощущаться в миллион раз острее.
Мир сузился до небольшой одноместной кровати, лишь звук дождя доносился сквозь учащенное биение собственного и чужого сердец.
Себастьян первым понял, что что-то не так.
Нехотя разорвав поцелуй, он с удивлением уставился на двигающуюся ручку двери и услышал нетерпеливый стук.
— Сиэль, открой! Мы же промокнем до нитки! – донесся из-за ненавистного в данный момент куска пластика голос Мориса.

Как только шаги мистера Сорса и «папочки» стихли, Сиэль, откинув ненужное на данный момент чувство одиночества, подтянул свой чемодан к кровати. Нетерпеливо расстегнув молнию, он выгреб из него одежду, которую кое-как запихал в тумбочку. На верхнюю полку полетели зубная щетка и другие необходимые для утренних процедур вещи. Кивнув самому себе и запихнув пустой чемодан под кровать, Сиэль решил осмотреться снаружи.
Тихо юркнув за дверь и пробежав мимо одинаковых домиков, мальчик застыл, не в силах оторвать взгляда от огромного амбара, который пропах чем-то очень и очень знакомым.
— Кровь? – не понял он, дернув плечиком – Откуда в детском лагере запах человеческой крови?
Подойдя ближе, Сиэль поежился, словно от холода, и протянул руку к двери.
— Эй, мальчик, ты почему не со всеми? – раздалось сбоку.
Сиэль вздрогнул, резко повернувшись на голос.
К нему быстрым шагом шла девушка в фартуке, работник кухни,
скорее всего.
— Простите, я, кажется, заблудился… — зажмурился Сиэль, выдавив из себя улыбку – Я новенький, а мистер Сорс не дал мне никакой карты лагеря, чтобы я знал, куда идти…
— О, неудивительно, что ты забрел сюда… — взмахнула руками девушка – Меня зовут Маргарет, я тут помощница повара, так что если что, обращайся…
— Ага! – сглотнул Сиэль – Если честно, я не представляю, что мне сейчас делать…
— Ох уж наш мистер Сорс! – посетовала Маргарет – Вечно забывает о том, что детей нужно проинформировать, прежде чем уходить. Идем, я отведу тебя к остальным.
Схватив мальчика за руку, Маргарет быстрым шагом направилась обратно к домикам, Сиэль успел лишь обернуться на оставшиеся в тени двери амбара.
**
— Тебе туда… — Маргарет мягко подтолкнула Сиэля к небольшому серому зданию с множеством окон – Насколько я знаю, сейчас у всех лепка из теста.
— Спасибо большое! – пробурчал Сиэль, нехотя шагая в сторону входа.
Зайдя в приятную прохладу холла, он уверенно направился вперед, ориентируясь на гул детских голосов.
Нервно сглотнув, — все – таки не каждый день приходится общаться со «сверстниками», он негромко постучал и решительно открыл дверь.
Детей было много. Почти все десять столиков были заняты. С интересом всматриваясь в сосредоточенные и не очень лица, он не сразу услышал оклик воспитателя, сидевшего в углу и что-то почитывающего.
— А? – повернулся Сиэль.
— Ты новенький? – повторил вопрос воспитатель.
— Да – ответил Сиэль.
— Вот как… А почему один? Где твои родители? – нахмурился воспитатель – Обычно на первое занятие приходит вся семья.
— Мой… отец, – сделал над собой усилие Сиэль – очень занятой человек, он не смог остаться со мной на дольше.
— Вот оно что… — сочувственно выдохнул воспитатель – Проходи за пятый столик, пожалуйста. Материал для лепки в общей корзинке. Ты ведь умеешь лепить?
— Думаю, смогу – ответил Сиэль, подсаживаясь к трем мальчикам за указанный столик.
— Привет! – поздоровались ребята.
— Ага… — отстраненно буркнул Сиэль, с отвращением глядя на мягкое тесто.
— Меня Морис зовут, а это Ник и Ян, а ты кто? – улыбнулся до ушей светловолосый Морис, сидящий рядом с ним.
— Сиэль – посмотрел на них Сиэль – Мое имя…
— Классно! – хлопнул его по спине Морис – А в каком домике ты живешь?
— Эээ… — напрягся Сиэль, пытаясь не свалится со стула и погладить место ушиба – Самый крайний, не запомнил номер.
— О! Неужели! – хлопнул в ладоши Морис – Ян, это же наш с тобой домик!
«Вот повезло…» — скривился Сиэль.
— Значит, мы соседи – улыбнулся он, скрыв раздражение – Морис… Не мог бы ты мне помочь с этой штукой?
Ткнув пальцем в тесто, он сделал самое несчастное выражение лица, на которое был способен.
— Нет проблем! – оживился Морис – Значит, так…
**
Когда занятие закончилось, прозвенел звонок.
Ничего не понимающего Сиэля выдернули из-за стола Ян и Морис.
— Эй! — только и успел возмутиться он – Вы чего?
— Идем, Сиэль! – крикнул на ходу Ян – Сейчас нужно быстро построиться в столовую, иначе мадам Чпок будет ругаться…
— Кто? – не понял Сиэль.
— Миссис Картен, а мы все ее называем мадам Чпок… Сам увидишь.
Как только все в коридоре встали более или менее ровно в линию, из соседнего кабинета вышла миссис Картен, грозно на всех посмотрев из-за огромных круглых толстых очков.
— Молодцы! – голос у нее был низким и хриплым, было такое чувство, что она недавно простыла – А теперь, не торопясь, марш обедать!
Сказав это, она как-то странно причмокнула губами. Получилось и, правда, похоже на «чпок».
В ряде засмеялись, даже у Сиэля вырвалась кривая ухмылка.
Столовая, как выяснилось, находилась в этом же здании, но в конце коридора. Запах из нее доносился довольно соблазнительный. А яркие буквы на стене оставляли желать лучшего. «Райская столовая»!?
«Готов спорить – повар у них адский»… — мысль приподняла настроение.
— Нравится? – выгнул бровь Ян, заметив усмешку Сиэля – Наш повар, мистер Фрим, очень вкусно готовит! Хотя сам еще юноша – только в прошлом году к нам пришел.
Вымыв руки и заняв свободный столик, Сиэль терпеливо дождался, когда Маргарет подойдет к ним с широким подносом.
— О, это ты… — улыбнулась она – И как прошло занятие? Вижу, уже познакомился с кем-то!?
— Да, спасибо. Все хорошо – ответил Сиэль, с любопытством заглядывая на поднос.
Там оказался легкий луковый суп и куриное филе с гарниром. На десерт пирог с патокой и компот.
Когда все поставили напротив него, он растерялся, удивленно посмотрев на Маргарет:
— Я не съем столько!
— Ты растущий организм, тебе нужно много еды, не огорчай нашего повара! – улыбнулась Маргарет.
— Если что-то не хочешь, я съем! – нашелся Морис.
— О… — выдавил из себя Сиэль, отодвигая суп и гарнир – Я не хочу, только перекушу.
С опаской посмотрев на кусок пирога, Сиэль со вздохом пододвинул его поближе, вооружившись вилкой.
— Эй, ты чего вздыхаешь? – нахмурился Морис.
— Ничего… — торопливо откликнулся Сиэль, подцепив только что отрезанный кусочек пирога.
Было сладко. Даже чересчур. Или просто Сиэль привык к стряпне Себастьяна? Тот, казалось, выучил его вкусы и привычки лучше своих.
— Есть можно – вынес вердикт он.
— Конечно можно! – улыбнулся Морис – Хочешь, я тебе все покажу после еды? У нас час свободного времени, затем сончас.
— Давай – согласился Сиэль – Будет очень и очень неплохо.
— Вот ты где, милый мальчик!
Вздрогнув, Сиэль увидел спешащего к нему мистера Сорса.
— Не очень хорошо было уходить из домика, не подождав меня! – укоризненно сказал он.
— Простите… — извинился Сиэль – Я думал, вы хотите поговорить с моим отцом.
— Мы уже все обсудили, и мистер Михаэлис уехал… Ваш отец такой заботливый, неудивительно, что он не хотел с вами, милый мальчик, расставаться! — ответил на это мистер Сорс – Я принес ваше расписание, приятного аппетита!
«Не хотел он! Как же!» — мелькнула странная мысль, и Сиэль помотал головой.
Протянув бумагу Сиэлю, заведующий пошел дальше.
— Ого! – присвистнул Морис – Сколько же твой отец выложил, чтобы ты сходил на все это?
— Не важно… – пожал плечами Сиэль – Просто он хочет, чтобы я как следует отдохнул. Он же у меня заботливый…
— Кстати, завтра у нас родительский вечер… Хочу посмотреть на твоего папку, ты как? Попросишь его приехать? – что-то не понравилось Сиэлю в словах Мориса.
— Наверное – дернул он плечами – Я подумаю.
Есть почему-то совсем расхотелось. В горле сделалось сухо и горько. С отвращением положив вилку на тарелку, Сиэль встал:
— Спасибо, я наелся… Я буду в домике, приходи туда.
— Ладно… — пожал плечами Морис – А компот?
— Пей, если хочешь – отмахнулся Сиэль, направляясь к выходу.
**
Когда он достал из кармана шорт телефон, сердце дало перебой и учащенно забилось.
Пока он бежал в домик, его настроение совсем испортилось, а жжение в горле стало почти нестерпимым.
Отмахнувшись от назойливой мысли: «Слабак», он нажал на цифру быстрого набора.
— Себастьян… — выдохнул он в переставшую пиликать трубку.
— Да, господин. Что случилось?
От звука его голоса стало свободнее дышать. Удивленно вскинув голову, Сиэль почти застонал от злобы на себя. Трус, испугался минутной слабости!
— Ничего, проверка связи – сказал он торопливо.
— Понятно. Что-нибудь еще?
— Нет! – пробурчал Сиэль, нажимая на отбой.
Зарывшись рукой в волосы, он нервно выдохнул, оседая на пол и прислоняясь спиной к тумбочке.
— И что это только что было? – прошептал он в пустоту.
**
«Недоуменно смотрю на телефон. Что только что было? Мне показалось, или Сиэлю было плохо? Мальчишка не перестает меня удивлять… Еще этот фарс с отцом… Что со мной? Раньше бы я так не ответил. Я… привязался!? Да признайся себе, наконец, Себастьян Михаэлис, тебе еще тогда, когда Клод забрал Сиэля, было не все равно! С каких пор ты стал таким слабаком? Почему в мозгу все чаще всплывают образы стройных хрупких ножек и выпирающих ключиц? С каких пор ты, Себастьян, стал обращать внимание на тонкие запястья и нежную кожу своего хозяина? Я…»
**
Спустя два часа после подробного обхода территории и инструкций Мориса, а так же «сончаса», который пришлось провести, обдумывая свое нынешнее положение, Сиэль вооружился полотенцем и шлепанцами. По расписанию у него должны были быть водные процедуры. После них нужно было топать на массаж, чтобы потом направится в столовую на ужин. А после него по плану был «Умный турнир». Что туда входит для Сиэля осталось загадкой.
Водные процедуры оказались сауной и бассейном, после чего распаренный до такого состояния, что клеймо на боку стало почти не видимым, Сиэль пошел на массаж.
Чувствуя себя не лучше, чем то тесто, что он сегодня пытался превратить в достойную поделку, Сиэль устало плюхнулся на стул в столовой. Аппетита не было совсем и хотелось спать, но он не мог себе сейчас этого позволить. Печать под повязкой начала тихо пульсировать, предупреждая хозяина о лимите времени.
— Все так плохо? – сочувственно посмотрел на Сиэля Морис, он и Ян подсели к нему, как только увидели его макушку.
— Все нормально – взял себя в руки Сиэль, в конце концов, не мог Фантомхайв показывать свою слабость всем и вся – Просто, не привык еще.
— Ага, небось проголодался с обеда! – попытался задеть его Морис.
— Нет, не хочу я есть – прошептал Сиэль – Давайте вы за меня все съедите?
— Давайте без давайте, а? – подал голос Ян – Если не будешь есть – останешься таким маленьким и не вырастешь!
— Ну, знаешь! – прошипел Сиэль, вскакивая – Не указывай мне, как жить!
Ну не виноват он, что такой маленький!
Раздраженно фыркнув, он быстрым шагом покинул столовую.
**
Ближе к одиннадцати все заснули, а сам Сиэль готов был в глаза спички вставить, чтобы не уснуть. Сердито ворочаясь в кровати, и самозабвенно ругая про себя Себастьяна, он не заметил, как его дворецкий оказался возле него. Только и успела скрипнуть дверь в домик.
— Мой господин, простите, что так поздно – улыбка демона никак не соответствовала раскаянью в голосе.
— Не важно! – сел на кровати Сиэль – Лучше скажи, что ты узнал.
— Нет ничего, что могло бы вывести меня на след этого демона – озадаченно протянул Себастьян – За весь день мне ничего не удалось узнать.
— Не может быть! — не поверил Сиэль – Совсем ничего?
— Мои извинения… — улыбнулся демон.
— Тогда, что нам делать дальше? – спросил Фантомхайв – Я не намерен впустую тратить время.
— Я слышал, вы выиграли на турнире по шахматам на «Умном турнире» этим вечером…
— Да, игра выдалась скучной – отмахнулся Сиэль – Не уходи от темы, Себастьян!
— Когда вы намереваетесь осмотреть все до конца? – спросил Себастьян, заваривая незнамо откуда взявшийся чай на круглом знакомом подносе.
Сиэль только учуяв знакомый запах чая, понял, как хотел пить.
— Завтра ночью. Не хочу вызвать подозрения, если уйду сегодня и кто-нибудь из них проснется. А что будешь делать ты? – спросил он, принимая чай.
— Я буду рядом – сказал Себастьян – Ну же, приказывайте, мой лорд!

Утро подкралось незаметно. Незаметно, но мгновенно. От громких фанфар всеобщего «будильника» дети повыскакивали с кроватей, готовясь в лучшем случае к войне. Сонно потерев доступный глаз, Сиэль зевнул и вдруг понял, что что-то с силой сжимает в правой руке.
Недоуменно уставившись на белую перчатку Себастьяна, мальчик в ужасе откинул ее на кровать, пока никто не заметил. Нахмурившись, он попытался сообразить, что перчатка демона забыла в его руке. На ум ничего достойного внимания не пришло, поэтому запихав, несомненно, важный предмет одежды своего «отца» под подушку и накинув на кровать плед, Сиэль отправился просыпаться в умывалку.
— Сиэль, не одолжишь зубную пасту? Я свою в домике оставил… — промычал Морис, удрученно рассматривая свое заспанное лицо в зеркало умывальной.
— Держи… — буркнул Фантомхайв, размеренно работая щеткой – Не выспался?
Сиэль спросил, затем застыл, отмечая, что ему должно быть все равно. Ведь должно?
— Да, хотел за Ником проследить… Часов до одиннадцати мучился, а потом уснул. Сам не пойму, как так получилось.
Насторожившись от этих слов Сиэль начал медленно оттаивать. В его планы совсем не входило раскрывать себя так скоро.
— А что с ним? – сообразил, наконец, он, вспоминая смешного щуплого мальчишку с открытым лицом, зелеными глазами и русыми волосами.
— Ник странно себя ведет с начала смены – отмахнулся Морис – Уходит куда-то по ночам, а возвращается под утро и ложится спать. Ну, мне так Джек сказал – он с ним живет.
— Странно… — согласился Сиэль – И когда ты собрался за ним следить?
— Сегодня, если получится – родители же приедут, а если нет, то завтра…
— Понятно – отвернулся от него Сиэль, в его голове начал созревать план дальнейших действий.
**
До обеда по расписанию стояли «Игры на свежем воздухе». После него все должны были идти в класс для совершенно дикого, на взгляд Сиэля, дела. Строка расписания «Подарок родителям своими руками» внушала неподдельный ужас и непонятный смущающий стыд, который Сиэль старался запихать в самый дальний угол своего сознания.
— Идем, Сиэль! Там в баскетбол играют… — дернул Морис задумавшегося о вечном Фантомхайва.
— Эй! – попытался возмутиться Сиэль – Я не…
Поздно. Вбежав с Морисом в толпу игроков, Сиэль едва успел отцепить назойливого соседа и поймать летящий в голову мяч.
Нервно сглотнув и потрясенно посмотрев на несущихся к нему со всех ног игроков, Сиэль бросился к корзине соперников, не забывая, что мяч нужно не просто держать в руках.
Впервые радуясь своей щуплости и маленькому росту, Сиэль легко уходил от соперников, стремительно приближаясь к кольцу.
— Кидай, Сиэль! – донесся до него отчаянный вопль Мориса.
Увидев перед собой почти всю команду противников, он резко затормозил и прыгнул, высоко подняв руки.
Мяч, покружив по кольцу корзины, бесшумно юркнул в нее.
Эхо от падения мяча утонуло в победном вопле выигравшей команды, а Сиэлю пришлось в ужасе пятиться назад спасаясь от объятий уже «своих».
— Сиэль, ты просто супе… — умолк Морис на полуслове.
Остановилась и толпа игроков.
— Что? – Сиэль и сам не заметил, как уперся во что-то мягкое и высокое.
Откинув голову вверх, он наткнулся на лукавый взгляд бордовых глаз Себастьяна, руки которого незамедлительно опустились на плечи, еще больше прижимая мальчика к сильному телу.
— Здравствуй, сын! – улыбнулся Себастьян – Великолепный бросок.
— Доброе утро, С… папа…
Сиэль убрал руки и встал лицом к демону:
— Ты рано.
— Да, мне нужно было поговорить с мистером Сорсом. А сейчас я хочу, чтобы ты уделил мне чуть-чуть своего внимания.
Присев рядом с ним, Себастьян повернулся к остальным детям:
— Вы ведь не против, если я заберу сына поговорить?
— Нет, сэр! – ответил за всех Морис – Значит, это вы отец Сиэля!?
— Рад, что Сиэль говорит обо мне – кивнул Себастьян.
— Идем уже! – нахмурился Сиэль, схватив руку демона и потащив его прочь от толпы – Нашли на что пялится!
**
Затащив Себастьяна в домик, Сиэль вопросительно на него уставился.
— Все готово, господин… — начал Себастьян, присев на стул – Во время вечера наше отсутствие останется незамеченным.
— Это хорошо – выдохнул мальчик, расслабленно опускаясь на пол и прислоняясь спиной к тумбочке – Что насчет отсчета из полиции?
— На ладонях, руках и коленях мальчика были обнаружены мелкие царапины и частицы стекла. Так же имеется засвидетельствование полового акта – монотонно выговорил демон – Так же есть небольшой синяк у виска.
— Синяк? – переспросил Сиэль.
— Да, господин – улыбнулся Себастьян правильности мышления мальчика – Удар был не сильный, а вот последствия от него весьма плачевными. Человек не умирает сразу от удара. Смерть приходит спустя несколько часов от гибели множества клеток мозга, что дает необходимое время для устранения улик и жертвы с места преступления. Такой метод убийства не свойствен людям. Так иногда убивают демоны забавы ради, пустив в мозг жертвы часть своей сущности и отпуская ее.
— Тогда, первым делом нужно проверить тот амбар – закусил губу Сиэль.
— Как вам будет угодно – встал Себастьян – Не могли бы вы подойти ко мне?
Подтянув несопротивляющегося мальчика к себе вплотную и проведя ладонью по его волосам, открывая маленькое ухо, Себастьян аккуратно вынул из него сережку-гвоздик, которую положил в подставленную ладошку.
— Это… — растерялся Сиэль.
— Это новые гвоздики, только и всего – отмахнулся Себастьян, распечатывая коробочку, на которой были изображены две капельки лазурного цвета.
— Я мог и со старыми проходить – проворчал Сиэль — или на худой конец, сам надеть их.
— Раньше вы не были против. Что-то изменилось? – проведя по мочке, улыбающийся Себастьян вставил гвоздик, закрепляя его с другой стороны.
— Нет – опустил голову Сиэль – Все нормально.
Подождав, пока демон закончит, Сиэль поспешно отошел к тумбочке, намереваясь положить старые гвоздики.
— Спасибо – пробормотал он, чувствуя, что щеки заливает предательский румянец – Они красивые.
— А теперь, давай-ка погуляем вместе, как отец и сын – Себастьян направился к выходу.
— Что ты задумал? – вскинул брови Сиэль.
— Мы погуляем, затем я сяду в машину и до вечера уеду – пожал плечами Себастьян – Или вы стесняетесь меня, господин?
— Не говори ерунды! – проворчал Сиэль, отвернувшись – Если это поможет тебе, то пошли.
**
Пройдя мимо всех домиков и сжимая теплую ладошку Сиэля, Себастьян вышел на небольшую аллею, полностью погрузившись, как казалось, в свои мысли.
— Мне надоело это место… — пробурчал Сиэль – Оно слишком…
— Я понимаю вас, господин – склонил голову Себастьян – Однако, такое не серьезное отношение к делу не похоже на вас.
— Я… — задумался Сиэль – Мне… надоели эти люди! Их фальшивые улыбки и дурацкое внимание!
— То есть, вы хотите покинуть лагерь – сделал вывод Себастьян.
Сиэль вздохнул, высвободив свою ладонь, и остановился, напряженно обдумывая свое поведение.
— Нет – наконец, сказал он – Нужно закончить все побыстрее.
— Ах, Сиээээльььчииик!!!
Подпрыгнув на месте, Сиэль юркнул за спину Себастьяна. К ним на всех порах несся, сверкая красной шевелюрой и очками никто иной, как Грелл Сатклифф. Следом за ним, словно забрел сюда чисто случайно, улыбаясь во все тридцать два зуба, семенил Гробовщик.
— Как приятно, что Себас-тянчик считает нас семьей! – не унимался Грелл.
— Это что еще за цирк? – возмущенно посмотрел на Себастьяна Сиэль.
— Эти господа любезно согласились сыграть роль ваших дядюшек, дабы нам ничего не мешало этой ночью – количество невозмутимости Себастьяна казалось безмерным, только взгляд был странным, оценивающим, что – ли.
— Эти… — вскипел Сиэль, сжав кулачки.
— Тебе что-то не нравится, дорогой племянничек? – пропел Гробовщик.
— Нет, все нормально – ответил Сиэль, завидев спешащего к ним заведующего.
Поспешно поздоровавшись со всеми и подозрительно посмотрев, как Грелл пытается поймать бабочку, мистер Сорс поднял Сиэля на вытянутые руки и в буквальном смысле слова впечатал мальчика в шокированного Себастьяна, пробормотав что-то о прощании и построении на обед.
— Но… — Сиэль обреченно протянул руку Себастьяну – Мы же еще не договорили! Пусти!
— Потом, милый мальчик! – воскликнул заведующий, уводя его в сторону зданий – Твой папа приедет вечером. Повар очень хочет поговорить со всеми детьми о предстоящем ужине. Хочет знать, что предпочитают родители отдыхающих детей.
Собравшийся что-то сказать Сиэль передумал, тихо закрыв рот. Не говорить же, что Себастьян не питается нормальной пищей…
**
Повар не произвел особого впечатления. Довольно высокий и подтянутый, он смотрел на детей светло-серыми глазами. Длинные темные волосы были стянуты в низкий хвост, а макушка прикрыта белым высоким колпаком.
Говорил он не долго, а в конце речи попросил написать любимые блюда родителей и других родственников, которые прибудут вечером.
Немного подумав, Сиэль написал печенье для Гробовщика и торт для жнеца.
Добавил еще пару блюд для отмазки и пустил листок вперед.
Обед прошел относительно спокойно, если не считать того, что какой-то недотепа опрокинул свой поднос с едой на зазевавшегося Мориса. Сиэль еле успел отскочить. Сопровождая Мориса в домик, Сиэль настороженно подобрался, почуяв опасность.
У двери столпилась команда соперников по баскетболу. У Сиэля не возникало никаких сомнений, что они пришли не чай пить.
Увидев их, толпа медленно направилась навстречу.
— Морис… — осторожно позвал Сиэль – Их десять, а нас двое, что будем делать?
Морис застыл, высматривая пути к отступлению.
Посмотрев под ноги, Сиэль отметил сухую землю – почти пыль и его губы тронула легкая усмешка.
— Не дай себя схватить – предупредил он Мориса.
К ним уже бежали, что-то яростно крича. Сиэль подобрался, увернулся от одного, второго и, подождав, пока их окружат, резко нырнул вниз, подбирая сухой грунт.
Кинув его в ближайших мальчишек, Сиэль схватил Мориса и бросился к домику, слыша за спиной приглушенную ругань протирающих глаза соперников.
Захлопнув дверь, Сиэль, тяжело дыша, опустился на пол.
— Ну, ты даешь! – присвистнул Морис.
— Переодевайся лучше – посоветовал Сиэль, оттряхивая руки.
Посмотрев на часы, Сиэль отметил, что обед закончился, значит, нужно идти в класс для ответственного дела, а именно «подарка своими руками родителям».
— Кажется, ушли – посмотрел в окно Морис.
— Тогда и мы пойдем – встал Сиэль – Только руки заскочу помыть.
**
Они проскользнули в класс последними. Однако незамеченными не остались. Получив нагоняй от воспитателя, они поспешно подсели за столик Яна и сонного Ника.
— Что ты будешь делать отцу, Сиэль? – спросил Морис, глядя на цветную бумагу и прочие полезные в этом деле вещи.
— Веревку совью… — буркнул Сиэль – И мылом намажу, только вот не поможет-же…
— А? – не поняли все трое.
— Шутка! – выдавил улыбку Сиэль – Я еще думаю.
— Аааа – протянули они.
Сиэль озадаченно нахмурился. Что он может подарить Себастьяну? Да и сама идея подарка показалась настолько абсурдна и смешна, что он совсем запутался как в себе, так и в ситуации.
— Ой, смотрите, Сиэль думает! Кадр века! – рассмеялся Морис, изображая пальцами объектив.
— Ну, ты! – прошипел Сиэль, вскочив – Да что ты вообще понимаешь?
Зло сверкнув глазом из-под упавшей челки, Сиэль развернулся на каблуках, направляясь к выходу.
— Эй, ты куда? – бросился за ним воспитатель.
— Не лезь! – прошипел Сиэль, закрывая дверь перед носом работника «Веселого рая».
**
— Вот ведь! – возмущенно сжал кулаки Сиэль – У меня есть более важные дела, а не эти глупости!
Выйдя на улицу, Сиэль решил осмотреться. За час он обошел всю территорию лагеря, оставив на вечер только амбар.
— Ё-маё, сейчас все пойдут на сончас! – дошло до него.
Бросившись к своему домику, Сиэль чудом успел юркнуть за дверь и забраться на кровать. Притворившись спящим, Сиэль прислушался к тихим голосам Яна и Мориса.
— Как думаешь, почему Сиэль так разозлился? – спросил Ян.
— Не знаю… — ответил Морис – Вообще, отец у него немного… темный, что — ли. И взгляд у него странный.
— Ты же видел его всего один раз, Морис! – не удержался Ян – Как можно судить кого-либо по одному лишь взгляду?
— Я всего — лишь сказал то, что думаю – рассердился Морис – И еще этот Сиэль… Нас сегодня хотели «поблагодарить» за победу в матче, а ты бы видел, как Сиэль двигался! Быстро, расчетливо, но в то же время изящно. Да он даже не вспотел! Немного странно для тринадцатилетнего мальчишки, не находишь?
— Ты от страха напридумывал! – отмахнулся Ян – Сиэль – простой мальчик, у которого сложные для нашего понимания отношения с отцом, вот и все.
— Ну не знаю… — закусил губу Морис – Мне все интересно, почему он так часто появляется? Будто не может оставить Сиэля на долго.
— Если его старик отличается от твоего, это обязательно должно быть странным? – пожал плечами Ян – У тебя паранойя начнется, если ты будешь и дальше думать на эту тему.
— Но…
Сиэль вздрогнул. На его тумбочке завибрировал телефон.
— Телефоны же тут запрещены – не понял юмора Ян.
— А я тебе что говорю! – поддакнул Морис – Он слишком богат для такого простого лагеря… Это видно по одежде и по машине, на которой приезжает его отец. Ему разрешено пользоваться телефоном, и заведующий бегает за ним, словно курица за цыпленком.
Все. Сиэлю это надоело. Завозившись под одеялом, он не глядя, нащупал вибрирующий мобильный.
— … — нажал он на клавишу ответа.
— Папа, я же просил не звонить просто так… — простонал он для вида.
— Да, осталось одно, но это при тебе. Нет… Да, сам все знаешь, пока.
Выбравшись из-под одеяла, Сиэль удивленно посмотрел на соседей.
— О, я и не заметил, как вы вошли…
— Ага – проворчал Морис – Я спать… Сончас никто не отменял.
— Я тоже, пожалуй, посплю – отмахнулся Ян.
Сиэль сел обратно на кровать. Зависть? Именно ее волны сейчас распространялись от его соседей метровыми волнами.
После недолгого разглядывания своих носков, Сиэль лег обратно – перспектива поспать, пока можно, казалась заманчивой.
**
Разбудил Сиэля стук в дверь. Оторвав голову от подушки, он с удивлением отметил, что на улице уже вечер и он один в домике.
— Господин? – в проеме показался Себастьян – Пора вставать.
— Себастьян? Что ты тут делаешь? – не понял Фантомхайв.
— Приехал на вечер к сыну в лагерь! – одарил его демон своей фирменной улыбкой – Сейчас без двадцати девять.
— Так поздно? – вскочил Сиэль – А где Гробовщик и Сатклифф?
— Разоряют банкетный стол, если добрались до него – пожал плечами Себастьян – Мы пойдем туда ненадолго, затем незаметно уйдем.
— Понятно… — протянул Сиэль, смотря, как Себастьян складывает одежду в его тумбочке, выискивая, что одеть и прибираясь одновременно.
Сняв с Сиэля футболку, Себастьян надел на его черную водолазку, при этом легко поглаживая спину.
— Себастьян… я – Сиэль поймал его руки, заливаясь неярким румянцем – Не делай так!
— Как? – впервые Себастьян смотрел на Сиэля серьезно, пытаясь рассмотреть что-то в синеве глаза.
— Я… — Сиэль потянулся вперед, залезая в рукава черной кофты демона своими руками – Не знаю, что со мной!
Притянув Сиэля к себе, Себастьян заставил его сесть на пол, крепко обхватив за талию и зарываясь носом ему в волосы.
— Я… скучал! – выдохнул Себастьян.
Робко положив руки на плечи демона, Сиель прислушался к своим ощущениям. Было жарко и томно. Бедра скрутило. Сердце готово было выскочить из груди, а ладони вспотели.
— Я тоже… — только и смог вымолвить он, смотря Себастьяну в глаза.
Себастьян резко приблизился, мягко коснувшись губами губ мальчика. Проведя по спине вверх, ладонь демона затерялась в волосах Сиэля, отчего Фантомхайв почти сел на бедра Себастьяна.
Приоткрыв рот, Сиэль готов был застонать от новых ощущений: чувствуя всем телом Себастьяна, вдыхая его запах и упиваясь поцелуем, он сам не понял, как начал тереться об него.
Себастьян вздрогнул, но не разорвал поцелуй. Наоборот, он стал более требовательным и жестким. Руки блуждали по спине и плечам Сиэля, стараясь запомнить каждую линию и изгиб.
Обвив шею демона, Сиэль не сдержал стон, зажмурившись от удовольствия.
То, что вытворял Себастьян своим языком внутри его рта, лишало последней воли и сил. Мысли о неправильности происходящего и возможном сопротивлении вылетели из головы, не успев там появиться.
Расслабившись, Сиэль забрался руками под его кофту и почувствовал, что Себастьяна бьет мелкая дрожь.
Себастьян застонал в поцелуй, когда Сиэль провел руками по его спине. Ощущать теплую кожу и напряженные мышцы под подушечками пальцев, чувствовать, как дрожит под ними тело, и сходить с ума от простого поцелуя до тех пор, пока ушей не достигает знакомый крик:
— Себас-тян, ты где?
Судорожно вздохнув, Себастьян поспешно отстранился от застывшего Сиэля, вслушивающегося в приближающиеся шаги.
— Сиэль, брюки! – выдохнул Себастьян, протягивая их ему.
Поспешно сняв шорты и покраснев до кончиков ушей, Сиэль нацепил брюки. Пригладив кофту, Себастьян открыл перед ним дверь. Как только они вышли, их заметил Сатклифф.
— Вот ты где! Ах, Себас-тян, почему же ты сбежал от нас?
— Я будил господина – Себастьян положил руку на плечо Сиэля.
— Идем – пришел, наконец, в себя Сиэль.
**
В зале было шумно. Шумно, душно и пахло духами и едой.
— Ах, как к себе в лавку вернулся! – восхищенно шептал Гробовщик – Какая утопия! Столько знакомых запахов… Еще бы трупик-второй, чтобы было не так скучно…
— Что он несет? – разозлился Сиэль – Он же…
— Я бы не спешил с выводами, граф Фантомхайв – серьезно проговорил Грелл – Он делает именно ту работу, на которую его позвали. Взгляни сам.
Сиэль удивленно раскрыл рот: вокруг гробовщика собиралась толпа гостей и их детей с одинаково отсутствующими выражениями на лицах.
— Что это с ними? – не понял Сиэль.
— Именно эта способность дает возможность нам, шинигами, делать свою работу незаметно – ответил Грелл – Так, я, пожалуй, присоединюсь. До встречи, Себас-тянчик!!!
Послав Себастьяну воздушный поцелуй, Сатклифф упорхнул к разглагольствующему Гробовщику.
— Идем, господин – позвал Себастьян.
— Да, идем, Себастьян – оторвав взгляд от чудаковатого дуэта, Сиэль направился к выходу.
Когда они уже подходили к амбару, тишину нарушило шуршание и тяжелые шаги спешащих людей.
— Черт! – прошипел Сиэль – Себастьян, уведи их, кто бы это ни был! Я пойду вперед.
— Слушаюсь, господин – остановился Себастьян.
Сиэль, заприметив лестницу, стоящую рядом с чердачным окном амбара, незамедлительно воспользовался ей.
**
Рядом с окном виднелась черная толстая балка крыши. Забравшись на нее, Сиэль замер, вглядываясь во мрак. Оказалось, что он стоит на главной балке, от которой отходят еще три побочных. Направившись вперед, Сиэль вслушивался в тишину, напряженно переставляя ноги. Глаза постепенно привыкли к темноте помещения. Остро запахло кровью. Пройдя почти до конца, Сиэль остановился, в ужасе уставившись на то, что творилось внизу.
Ника он нашел.
Причину ночных исчезновений тоже.
Нагой Ник опирался руками и коленками на усыпанный битым стеклом пол, болезненно хрипя и выгибаясь от резких толчков закутанной в плащ фигуры. Капюшон скрывал лицо, а свободный плащ хорошо маскировал телосложение. Сиэль не мог оторвать взгляда от плачущего под мужчиной мальчика. Схватив Ника за волосы, мужчина потянул их на себя, заставляя того прогибаться в спине и хрипеть от ставших более рваными толчков. Дрожа всем телом и почти крича, Ник сжимал стеклянную крошку, отчего руки уже походили на истыканный кусок мяса. Отпустив волосы, мужчина прекратил толчки, позволяя Нику упасть на осколки почти всем телом.
Приподняв бедра Ника, мужчина с силой провел по ним руками и возобновил движение. Теперь Ник кричал. Надсадно, срывая голос и не переставая рыдать.
Что – то темное распространялось по телу мальчика. Пытаясь понять, что, Сиэль не заметил, как рядом с ним оказался Себастьян.
— Это и называется меткой, господин – прокомментировал демон – Для ее закрепления, в данном случае, требуется боль, поэтому этот ребенок так мучается.
— Это можно прекратить? – спросил Сиэль.
— Уже слишком поздно, он на завершающей стадии. Тем более, его кровь из ладоней впитывается в необычные стекляшки. Они тоже могут служить для демона пищей, если с кровью жертвы будет выходить душа.
— Но зачем демону такой способ питания?
— Демону… — закусил губу Себастьян, затем его глаза расширились.
Сиэль перевел взгляд вниз. Кончив в слабо дергающееся тело, мужчина занес руку для удара.
— Уходим, живо! – поднял Сиэля на руки Себастьян и легко побежал по балке.
— Эй, объясни! – возмущенно прошипел Сиэль.
Выпрыгнув в окно, Себастьян изящно приземлился, выпустив Сиэля. Весь амбар сотряс непонятный звук. Как будто стряхнули пыль с половика. Затем все стихло.
— Ушел. Сиэль, у тебя ничего не болит? Голова не кружится? – обхватив лицо мальчика ладонями, спросил Себастьян.
— Все нормально – прислушался к себе Фантомхайв – Что произошло?
— Этот мальчик напросится с родителями домой сегодня ночью, а завтра утром он умрет – ответил Себастьян – Тот звук и был тем ударом, о котором мы с вами говорили.
— А зачем ему стекла? Он же демон, Себастьян! Разве нельзя просто заключать контракты?
— Господин, я все это время искал демона, как вы и приказали, однако… — терпеливо начал объяснять Себастьян – Эти преступления совершил не демон. Полукровка, господин. Наполовину человек, — поэтому я не смог отследить его след. Такие как он не оставляют ни следов ауры, ни следов души.
— Но как такое… — спросил Сиэль.
— Не здесь, господин, давайте найдем другое место – взяв Сиэля за руку, Себастьян повел его прочь от амбара, всего один раз посмотрев куда-то в сторону.
— Кстати, кто это был? Когда мы подошли к амбару – спросил Сиэль.
— Это были ваши соседи, господин – ответил Себастьян – Не волнуйтесь, они мило спят в своих кроватях.
Сиэль хмыкнул, отчаянно думая, как действовать дальше.
— Я еще остаюсь в лагере, Себастьян – сказал он после нескольких минут молчания – Буду играть свою роль до конца.
— Как вам будет угодно, мой лорд …
Поделиться…

Наруто не спешил. Убить Данзо он мог в любой момент и тратить силы перед главной схваткой на него не собирался. Сейчас главной целью было уничтожение последних выживших членов Акацки. Насколько мог помнить Узумаки, Пейн обладал каким-то особым геномом: кажется, у него шесть тел, не считая истинного, сокрытого где-то в пещере в статуе или поблизости. И оставалась Конан – его телохранитель и «бумажная девочка». Она не была для Наруто достаточно сильным врагом. Какой враг огню бумажки? Он спалит ее раньше, чем она успеет сказать «Ой».
Времени было не очень много, и Узумаки старался провести его с пользой. Он вернулся в убежище, но, боясь оставить след, переместился в километре от него. Пакет с документами Наруто спрятал в библиотеке. Там еще пахло сыростью, но было тепло и чисто. Момоко, увидев его в дверях, кинулась на шею и расплакалась. Бормотала о том, что волновалась, и никак не могла успокоиться. Потом она коротко поцеловала его в губы. И, возможно, Наруто обрадовался бы и попробовал углубить поцелуй, но женщина залепила ему пощечину. Причем качественную - у него искры из глаз посыпались от удара.
- Придурок, какой же ты придурок! Как же я ненавижу тебя и ненавижу себя за то, что согласилась помогать тебе! Надо было себе забрать детей и чхать на тебя! Тебе ведь чхать на меня и мои переживания. А малыши? Саки плакала, тебя звала, Яхуши теребил меня за юбку и все время спрашивал, где ты. А я ему отвечала: «Он скоро вернется, у него просто дела». О, ну неужели трудно было предупредить?! Какой же ты говнюк!
Бесилась Момоко долго, отчитывала его, не давая и слова сказать. А Наруто слушал, с затаенным умилением наблюдая за вспышкой гнева, и понимал, как же не хватало ему этого. Там, за стеной водопада, он старался как можно меньше думать о них, чтобы в мысли не закрадывались сомнения и переживания. Слишком велик соблазн вернуться к ним.
Сын и дочь встретили его громкими визгами, и оба накинулись с объятиями. Прошло всего несколько недель, а Саки уже неплохо говорила и даже здорово бегала. Яхуши обрадовал тем, что умеет считать и складывать до двадцати.
- Я тут ни при чем! – заявила Момоко, когда Наруто поблагодарил ее. – Он сам считать научился, я ему этого не показывала. Подходил ко мне с цветными карандашами и спрашивал, правильно ли, что если сложить столько и столько, то получится столько.
Еще она пожаловалась, что в последнее время в доме очень часто что-то бьется. Сначала Момоко думала, что это Яхуши, но потом, когда девочка осталась одна, взорвалась ваза. Она стояла на столе и малышка не могла дотянуться до нее. После этого женщина убрала из комнаты все бьющиеся предметы.
- Но в последнее время все, чего Саки касается, плавится. Нет, не горит, даже дерево, а просто тает. А она это собирает и в рот тянет. Я думала, с ума сойду, когда за этим наблюдала. А потом поняла, что это, наверное, как-то связано с тем, что ты шиноби. У вас же есть какие-то способности, верно?
- Да, конечно, - растерянно пробормотал Наруто, смотря своей дочке в глаза. Она счастливо улыбалась, демонстрируя восемь вылезших зубиков - крохотные белые штучки в деснах, так забавно выглядящие в ее ротике. Наруто и забыл, какое это удовольствие смотреть на первые признаки взросления дочери и на нее саму. – Не волнуйся, на то время, пока ты здесь, я уберу это.
Наруто никогда не была доступна сила Девятихвостого напрямую. И он не знал, как она проявляется, когда не сдерживается печатью. Но он точно мог сказать: в Саки эта сила сосредоточена больше, чем в ее брате. Возможно, оттого, что Кьюби усиленно пытался избавиться от плода. У Яхуши тоже была вспышка, но тем все и закончилось. Он только умным был не по годам, ничего… сверхъестественного.
Сын и дочь целый день провели с ним и уснули, только когда Наруто пообещал, что никуда не уйдет. Но стоило им размеренно засопеть - и Узумаки выскользнул из комнаты.
Он засел в библиотеке, читая старые потрепанные свитки один за другим. Вся хроника Намикадзе от основной ветви до побочных, вся история торгов детьми «во благо всего клана». И медленное угасание мирных, но очень опасных людей. Узумаки с ужасом прослеживал ход событий и вражды между Намикадзе и другими кланами. Понимал, что, несмотря на то, что они не любили воевать, при необходимости становились самыми жестокими и несгибаемыми врагами. Они обладали силой, превышающей силу обычных шиноби, и подчистую уничтожали тех, кто становился угрозой для них.
Сам род Намикадзе оказался генетическим экспериментом. Настолько удачным, что разработчики были убиты раньше, чем успели его завершить. Учихи по сравнению с ними просто младенцы. Намикадзе погибли из-за своего тщеславия, из-за желания «во благо клана» получить выгоду. Они знали, что Минато способен воспроизводить только мальчиков и решили продать его за очень крупную сумму. И ребенок при деньгах, и они не страдают. Но Минато не поддержал идеи и, обманув всех своей кротостью, сбежал.
Клан Намикадзе был уничтожен. И странно, что, когда Минато приняли в Конохе, он не сменил ни имени, ни фамилии. Еще более странно, что его так и не нашли. Видимо, того, что осталось после уничтожения, хватило, чтобы забыть все прошлые обиды.
Наруто просидел в библиотеке до утра. Он давно закончил изучение свитков и теперь обдумывал прочитанное. И ему все казалось, хоть это, наверное, и было самовнушением, что он чем-то похож на Минато. И его мечта стать Хокаге… Минато был Четвертым.
Утром Узумаки собрался и поспешил в город за смесями. Они продавались в аптеке, и он надеялся, что она не закрылась.
Когда Наруто проходил обучение как оружие Конохи и всей страны Огня, Пятая научила его многому. В том числе и тому, как изготовить особую краску, которая блокирует чакру Кьюби. Не было гарантии, что это поможет Саки, ведь у нее сила по рождению, а у него - запечатанная. Однако попробовать стоило.
Днем, когда все уже было готово, Наруто попросил Момоко увести Яхуши, а сам сел перед дочкой на колени и начал пальцем выводить на ее лбу знаки печати. Он видел, как тяжело ей сидеть на месте и что она хочет спросить, зачем все это. Но Саки послушно сидела и ждала.
Знаки спускались по щекам, носику, подбородку к шее. Узумаки сложил печати и сосредоточил чакру. Короткий болезненный вскрик заставил его вздрогнуть. Он знал, что секунду-другую будет немного неприятно - сам когда-то морщил нос и тряс головой. Но он забыл, что Саки еще совсем ребенок. Поэтому, когда нарисованная печать исчезла, Наруто подхватил дочь на руки и зацеловал, он смешно дул ей на животик и слегка покусывал маленькие пальчики. От последнего девочка громко смеялась и дергала ручками.
Остаток дня Узумаки провел с сыном и дочерью. Дети уговорили его поиграть в прятки и, когда Наруто согласился водить, с радостными визгами выбежали из комнаты. Ему было неинтересно - он сразу определил, где кто спрятался, стоило прекратить считать и заслышать малейший звук. Однако Узумаки все равно делал вид, что не знает, где его дети, громко восторгался, как хорошо они спрятались, и искал не там, где надо. Правда, Яхуши не выдерживал первым: он громко смеялся, выскакивал из своего убежища и прыгал, крича: «А я здесь, а я здесь…».
Вечером Наруто прочитал детям сказку, которую они у него выпросили, и уснул в их же комнате. За целый день ничто не разбилось и не расплавилось.
Утром Узумаки проснулся от сильного толчка и потолочной крошки, осыпавшейся ему на лицо. Он мгновенно вскочил, быстро оглядываясь. Малыши спали на диванчике, Яхуши посапывал, а Саки дергала ручкой. Они не проснулись, и это его немного успокоило.
В комнату вбежала растерянная Момоко, в ночном халате, с заплетенными в косу волосами, заспанная, но испуганная.
- Наруто, я слышала странные звуки, а потом почувствовала это, - прошептала она одними губами.
Узумаки кивнул, подхватил сумку с кунаями и повесил ее на бедро. Сон как рукой сняло, он поспешил выйти из убежища. Однако стоило ему переступить стену воды, как Наруто тут же натолкнулся взглядом на дерущихся у реки под водопадом. Там были и коноховцы, и ублюдки Данзо.
Где-то сверху раздался взрыв. Узумаки поднял голову и нахмурился, когда прямо на него полетели ошметки грязи и куски камня. В груди разлилась горячая ярость, он цокнул языком, выхватывая из-за пазухи сюрикены. Наруто не щадил никого. Оружие летало, будто молнии, даже те, кто обладал отличной интуицией или видел, как он запускает их, не мог увернуться. Люди падали один за другим, некоторые умирали сразу, некоторые еще немного мучились и пытались уползти.
Достав еще сюрикенов, Наруто побежал по статуе вверх. Там было всего три человека: двое от Данзо, а третий из Конохи. Двое пытались прижать парня, но тот не давался, в бой шли виртуозные техники. Парень был способным, Наруто признался себе в этом. Жаль только, что оказался не в том месте и не в то время. Людей Данзо Узумаки убил быстро, они оказались слишком медлительны, а вот про парня он так не думал. Поэтому один сюрикен был отправлен как ловушка, другой по просчитанной траектории должен был ранить, а третий - убить. Так и случилось, мальчишка не справился. Он упал на землю лицом вниз и больше не шелохнулся.
- Видимо, у Конохи совсем дела плохи, раз они там детей на войну посылают.
Трупы были осмотрены, избавлены от оружия и выброшены в реку, которая понесла их по течению подальше от убежища. Следы боя Наруто успешно замаскировал где иллюзией, где при помощи чакры ветра.
- Понять не могу, они там воюют или в игрушки играют, - проворчал Узумаки, когда Момоко, обеспокоенная, подошла к нему. – Мне не нужно было скрывать свое присутствие, а та легкость, с которой я их убил, просто поражает.
На слове «убил» Момоко вздрогнула и помрачнела.
- Как только их всех перебили еще! За Коноху вообще дети дерутся! Пятая там, кажется, совсем с ума сошла!
Наруто говорил и собирался. Чертыхался сквозь зубы, натягивая жилет, пинал мебель, цепляя катану на пояс, и уверенными шагами пересекал коридор, бросая через плечо, чтобы женщина следила за детьми. На ее испуганный вопрос, куда он, Узумаки раздраженно рыкнул:
- Пойду прибью этих ублюдков, пока они не поубивали всех малолетних идиотов из Конохи.
Наверное, его голос звучал устрашающе, потому что Момоко отшатнулась и с ужасом посмотрела на него. Наруто этого не видел, но ясно почувствовал и ухмыльнулся сам себе. Вот и побыл с малышами…

Сказать, что Наруто был в бешенстве, быстрыми скачками пересекая лес, - это ничего не сказать. Продвигаясь вперед, Узумаки убивал всех, кто оказывался у него на пути, и чем ближе он подходил к цели, тем больше поверженных противников оставлял за собой. Если изначально он не собирался трогать старого урода, пока не победит Акацки, то сейчас он передумал. По его вине Узумаки пришлось лишить жизни своих же, хоть и не союзников, но, возможно, бывших соседей или друзей его друзей. А ведь среди тех, кто дрался, вполне мог оказаться Конохомару.
Базу охраняли хорошо. Настолько, что смогли остановить Наруто на целых десять минут. Но сила уже клокотала в жилах, пальцы механически складывались в выученные печати, техники одна за другой крушили врагов. Его расенган пробивал грудные кости, глубоко врываясь в плоть. Стены рушились, сметаемые сосредоточенными в ветре потоками огненной чакры. Враги падали, едва успев подойти к нему, сюрикены крошились, не долетая до тела, кунаи, пробивая кожу, тут же выпадали, а раны затягивались. Бегло осматривая кабинеты и комнаты, Наруто несся вперед, окруженный смертоносным коконом собственной чакры, и окропленная чужой кровью катана сверкала в руках.
Данзо ожидал его под самой крышей. Он сидел и спокойно смотрел на ворвавшегося в комнату окровавленного джинчуурики, на стену за его спиной, которая плавилась и оседала, словно на нее плеснули растворителем. Старик по виду, Данзо оставался опасным противником, и Наруто без колебаний трансформировался в первую стадию. Но тот смотрел на него и не шевелился. Затем едва заметно улыбнулся и сиплым голосом произнес:
- Значит, так.
Наруто оскалился, клыки неудобно впились в губу.
- Джинчуурики собственной персоной. Пришел убить меня?
Узумаки не собирался отвечать. Он поудобнее перехватил катану, в другой руке возник расенган.
- И договориться, я как понимаю, нам тоже не удастся.
«Только не после того, сколько жизней ты погубил, старая мразь» - подумал Наруто и кинулся вперед, отчетливо понимая, что бой будет не из легких. Старейшины не просто так стоят над Хокаге, их сила и опыт огромны.
Данзо в сражении не был похож на старика. Его отточенные движения, скорость, реакции не уступали Наруто. Вдвоем они разнесли и кабинет, и этаж, Данзо не подпускал Наруто к себе близко, но сам как-то умудрялся оказываться рядом и наносить удары. Техники не использовались, потому что они тонули в невидимом щите джинчуурики. Старик знал, что он проиграет носителю девятихвостого, но боролся до конца. Когда поток чакры, посланный вперед, отбросил тело к стене, кунай, пущенный вслед, вошел глубоко в горло. И опять взрывные печати в здании, опять в воздух взметается дерево и черепица, земля и пыль летят в лицо. Наруто чувствовал, как постепенно потоки чакры утихают, прекращая окутывать его тело надежной защитой. Клыки втянулись назад, оставив после себя неприятное ощущение, но глаза так и остались по-звериному зоркими.
Узумаки дождался, когда огонь разрастется, пожирая остатки базы и тел, что лежали вокруг. А потом побежал, ведомый звериным чутьем опасности и родным запахом демонической силы. Этот запах был повсюду, где-то совсем слабый, где-то отчетливый, сильный. Запас собственной чакры после утомительной битвы с Данзо резко уменьшился, и Наруто хорошо чувствовал это. Его движения стали рассеянными и неловкими, Узумаки с досадой ощущал собственную слабость. Нет, он по-прежнему оставался смертельно опасным противником, просто шансы выжить в схватке с членами организации уменьшились.
Теперь, весьма красноречиво дав знать о своем присутствии, можно было просто ждать. Пейн и Конан сами его найдут, ведомые желанием получить силу самого мощного демона. Если, конечно, он не найдет их раньше. Идеальным решением было отыскать убежище, где спрятана статуя божества, и уничтожить ее, а потом уже заняться Акацки. Тогда источник мощной силы не помогал бы нукенинам, поэтому Узумаки торопился его найти.
Он смутно помнил, что когда-то уже был в пещере. А свежий запах демонической энергии, кажется, ведущий в нужную сторону, сладко разливался теплом в сердце. И ощущение некоего торжества усилилось, когда ландшафт сменился с лесного на пустынный. Да, тогда они шли в деревню Песка, а после бежали в соседнюю страну спасать Гаару. И именно в ту сторону сейчас тянуло.
Наруто не очень хорошо помнил, как добрался до пещеры, и способ, которым он ее обнаружил. В будущем, когда его об этом спросят, он не сможет ничего ответить, кроме «тогда меня вели». Раскаленный песок, гоняемый ветрами, горячий воздух душили его и словно усиливали жажду крови. Достигнув густого прохладного леса, он уже плохо контролировал себя и свою энергию. Чакра девятихвостого отгоняла усталость, не позволяя свалиться на полпути. А когда Узумаки подошел к знакомому ручью во впадине и увидел камень, защищенный теми же печатями, что и тогда, он возликовал. Создать множество клонов и отправить их на поиски остальных свитков было делом пары секунд. Те быстро отыскали необходимое, взломали, и оставалось малое: снять последнюю печать, разрушить вход и уничтожить статую. По ощущениям вытягиваемой силы Наруто понял: поглотив столько жизней, многоглазая статуя теперь, как живая, самостоятельно притягивает энергию демонов. И хорошо, что в Наруто этой энергии достаточно. Будь в нем Шуукаку или демон слабее пятихвостого – и, малозаметные сейчас, потери оказались бы куда значительнее. Он был настолько поглощен ощущением победы, клокотавшим в груди, что не заметил, как сзади нависли тяжелые черные тени. И только обостренный слух, уловивший свист летящего в него сюрикена, помог увернуться и отбить другие, пущенные следом. Шесть человек, одинаково рыжих, каждый со вставками в носу, ушах, бровях. Чуть дальше, за их спинами, стояла невысокая худенькая женщина с приятным лицом. Узумаки, зрение которого по-прежнему оставалось четким, в деталях видел ее тело, каждую пору кожи, радужку красивых глаз, видел, как расширяется зрачок, когда она ловит на себе его взгляд, и как уголок губ кривится от отвращения. Она даже понравилась джинчуурики, и если бы не та пропасть, что разделяла их в жизни, он бы не отказался от такой девушки. Но она была врагом, а враги должны быть уничтожены.
Наруто собрался, включая все инстинкты на полную мощность и окутывая сознание в усовершенствованную фазу «тумана», и сила вихрем завертелась вокруг него, сливаясь с потоками ярости.
Ради этого момента Наруто готовили шесть гребаных лет. Мощь, которую таило в себе тело джинчуурики, невозможно выдержать никому, даже Акацки. Для нее не нужно было техник и контроля, достаточно представить то, что хочешь получить, и в этот же миг оно осуществляется. Целью создания усовершенствованной фазы «тумана» было делать его почти всемогущей машиной для убийства, но только с чакрой Кьюби он действительно становился таковой.
Пятая всегда боялась совмещать фазу и чакру джинчуурики. В такие моменты Наруто становился зверем, неконтролируемым, жестоким, бесчувственным. Сила была подвластна разуму Наруто, а он хотел убивать и делал это. Хокаге, однажды пережив нападение взбешенного Узумаки, запретила пользоваться силой, заперла ее еще надежней, чем Четвертый. Скрытая мощь накапливалась, постепенно подтачивая стену, сдерживающую ее. Наруто хорошо помнил, как проснулся одним солнечным утром с ноющим телом, а сила уже была свободна. Тогда он решил не сообщать об этом Цунаде. И теперь ничуть не раскаивался.
Бывали моменты, когда Наруто жалел, что девятихвостый не обладает пятью стихиями. Было бы куда легче жить, когда каждая из стихий – твоя союзница, готовая в любой момент ринуться в бой за тебя, разорвать, сжечь, затопить, испепелить по одной твоей воле. Однако сейчас краем сознания понимал: для него достаточно и того, что есть.
Кто-то из этих шестерых есть истинный Пейн. Остальные – то, что Пятая называет риннеганом. И пока не убьешь настоящего, другие тоже будут жить. У Наруто от ожидания резни слюна собралась во рту и дрожь предвкушения прокатилась по телу. Он улыбнулся, чувствуя, как растущие клыки упираются в губы. Легкие обожгло, внутренности словно перевернулись, кровь побежала по венам, как сумасшедшая. А руки с острыми когтями притянулись друг к другу, круговыми движениями наращивая силу. Живой огонь, послушный в руках Наруто, для остальных был очень жарким, и попади он в кого, убил бы сразу. Узумаки чувствовал, как энергия демона смешивается с энергией леса, и - ками-сама - с выкачиваемой энергией из статуи, с силой других демонов. Когда шар достиг размера мяча, облизывая языками огня ладони, тела Пейна уже рассредоточились. «Поздно» - подумал Наруто, резким движением вгоняя в землю собранную силу. Те, кто успел каким-то образом разгадать его намерение, уже были в воздухе, когда шар коснулся поверхности. Девчонка-оригами также вовремя оценила опасность и парила в нескольких футах над землей, но это ее не спасало: посланная сразу после создания огненного шара чакра была направлена именно в нее.
Наруто заурчал, наблюдая, как мгновенно вспыхивают деревья, как чернеет и крошится в пепел трава. Не успевшие взмыть за своими товарищами в воздух сгорели, и в воздухе сладко запахло жареной плотью. Ноги Наруто тоже покрылись волдырями, но тут же зажили, только секунду посылая по телу покалывание. А справа, там, где парила бумажная девочка, раздался недоуменный вскрик. И тут же с разных сторон, словно град, посыпались различные техники, полетела острая, как лезвие, бумага.
Наруто злорадно рассмеялся, и смех его был похож на грозный рык. Много силы у соперника, но у него больше и опасней. Что ему нападения женщины, когда ее птички сгорали на подлете, что ему атаки водой, когда та испарялась под натиском жара чакры. Но он уворачивался, превращая битву в игру: Акацки были медлительны для Наруто, он видел, какую технику те собирались применить, еще когда они только складывали печати. Будь на месте Узумаки кто-либо другой, даже Учиха с шаринганом, он не выжил бы. Только Наруто, спрятавший сознание за фазой, с возможностями девятихвостого видел все и, главное, успевал уйти. Для него мир словно бы замедлился, и он беспрепятственно мчался к своей жертве, полосуя когтями мягкую плоть, будто нож масло. Кровь лилась ручьем, и пахло головокружительно приятно. А когда запущенные в него сюрикены расплавились, едва коснувшись раскаленной кожи, Наруто задрожал от адреналинового возбуждения. Его руки превратились в две огромные лапы из чакры, и ими он достал парящую Конан и спалил в своем огне.
Повезло тому, кому никогда не суждено было увидеть, как в пыль крошится камень, как один шаг может оставить глубокие трещины и как расщепляется человеческое тело. Сухая кровь, костная пыль неровным слоем ложились на обожженную поверхность земли. Мир вокруг джинчуурики умирал от одного его присутствия.
Силы быстро подходили к концу, и он, прекратив играться, «взорвал» внутри себя силу, уничтожив оставшихся врагов. И осел, чувствуя, как мышцы сводит судорога, а легкие разрываются от боли и кашля. Сердце, как угорелое, стучало в груди, глаза застилало белое марево. Неостывшая земля обжигала обнаженную кожу: одежда сгорела уже в середине боя. От катаны Саске не осталось ничего, она тоже превратилась в крошку. А сил на то, чтобы встать, уже не хватало, все тело саднило, и кости ныли, будто переломанные.
Какое-то время Наруто просто лежал, бездумно уставившись в никуда. Пещера была разрушена: после того, что устроил Узумаки, ни одна защитная печать не могла бы устоять. Однако статуя уцелела и выкачивала остатки силы, погружая Наруто в сон.
Он очнулся внезапно, почувствовав недалеко чужое присутствие. Оглядел пустырь перед собой, еле поднялся, ощущая головокружение и тошноту. Вокруг расстилался черно-серо-красный песок, там, где раньше текла река, тянулся высушенный ров, а землю испещряли глубокие трещины. Наруто отметил это почти равнодушно и перевел взгляд на человека, стоявшего метрах в пятидесяти-шестидесяти и смотревшего в его сторону.
Сначала Узумаки не узнал этого человека. Перед глазами все сильно расплывалось, однако когда неизвестный подошел ближе, Наруто почувствовал, как дикий ужас шевелит волосы на затылке. Никогда в своей жизни он не испытывал подобного и впервые почувствовал на себе, каково это – умереть от остановки сердца.
Это был САСКЕ. Бледный, как полотно, с обескровленными губами, и зияющими дырами темных глаз, в деревенской одежде. Он прихрамывал на одну ногу. На лице по левой стороне - по виску, по щеке возле уха - красовался открытым мясом шрам. Он делал лицо Учихи некрасивым, грубым и незнакомым. Наруто, проживший с ним бок о бок столько лет, не узнал его сразу. А когда узнал…
Саске смотрел на него, словно вытягивая душу. В Наруто от этого взгляда даже кровь остановилась, занемело все. Учиха казался богом смерти, пришедшим за ним. Разум кричал: «Беги, уходи, спасайся!», а тело не могло пошевелиться. Саске приближался, и его брови с каждым шагом сильнее сходились на переносице. Узумаки щурился, пытаясь рассмотреть что-то в его лице, но не мог до тех пор, пока расстояние между ними не сократилось до десяти шагов. И тогда он увидел: в глазах Саске не было узнавания. В помутневшей голове вновь замаячил призрак бога смерти, мысленно Наруто уже прощался с жизнью, с детьми и Момоко, сожалея лишь о том, что в свои последние минуты он не может их увидеть. Но когда Саске, насмотревшись, отвел взгляд и пошел туда, где была пещера со статуей, ожившее сердце завыло, закричало: «Это он! Он! Саске жив! Чего ты ждешь, дурень, иди к нему, поднимайся!». Чего ему стоило подняться и, спотыкаясь, падая, пойти за ним! Ноги не слушались и время, которое в битве летело, казалось, секунды, замерло. Значение имел лишь Саске, его фигура, удаляющаяся от Наруто. Узумаки, оседая и пытаясь вновь подняться, открыл рот и тут же закрыл, беспомощно смотря ему вслед и не имея никакой возможности вновь привлечь его внимание. От горечи и обиды слезы помимо воли хлынули с глаз.
А спустя какое-то время – Наруто не смог бы сказать, сколько прошло, минута или полчаса – раздался взрыв. Узумаки, стоявшего недалеко от пещеры, отбросило взрывной волной, удар одного из каменных осколков пришелся в грудь, пробив ребра и легкие.

Жертвенность.

Бежать, не останавливаться.
Бежать. Быстрее, вот уже видны огоньки деревни, осталось только-то пересечь луг, окруженный стеной высоких деревьев – и все. Дальше будут улочки, высокие – непривычно высокие – заборы северной стороны Конохи, знакомые повороты, углы, фонарный столб у супермаркета – и, наконец, дом. Только вот в Коноху сейчас нельзя. Потому что если кто-то узнает…
В который раз сознание разрывается между двух страхов. Страхом боли и страхом потери.
Луг заливной – под ногами мерзко чавкает темная жижа. Грязь. Бежать становится тяжело, скорость теряется, а дыхание сбилось уже давно. Остается совсем немного – последний рывок. Но ведь если кто-нибудь узнает, то у жителей деревни будет только еще один повод для ненависти.
Что если они найдут в этом предлог избавиться от него?
Резкая остановка. Еще пара шагов – по инерции. Все. Теперь можно никуда не торопиться.
Я не допущу.
Сзади слышатся звуки приближающегося зверя. Смачные шлепки босых ног по грязи, утробный рык охотника, настигающего свою жертву. Все еще голодный, но уже не такой ужасающий. Добыча остановилась, добыча дала себя поймать.
Пусть даже и так…
Прыжок – ноги упруго отталкиваются от земли, отправляя молодое тело в короткий полет. Сильный удар, который сшибает с ног и вырывает из легких воздух – зверь настиг жертву.
…но я искуплю свою вину.
Острые когти, без труда вспарывая плотную ткань куртки, врезаются в плечи. Тело дергается, хотя это не такая уж сильная боль. По сравнению с тем, что скоро придется испытать, это просто пустяк.
Стискивать зубы чтобы не кричать – это все, что я могу для тебя сделать.
Все те же ногти – но теперь это когти хищника – распарывают ткань на лоскуты, стараясь добраться до тела. Вместе с ней они часто срывают и кожу. Только-только затянувшиеся царапины от этих же когтей – на них накладываются новые, переплетаются в угловатом, агрессивном узоре.
Я выдержу.
Когда зверь, наконец, полностью оголяет послушное тело, движения становятся неуклюжими. Пальцы то и дело срываются, на коже появляются тонкие, как нити царапины, которые быстро набухают алой жидкостью с металлическим ароматом.
В ночном бесцветье она кажется черной, в предутреннем мерцании – темно-серой.
Зверю нравится запах.
Он то и дело жадно слизывает тяжелые капли. Голодный рык перекатывается в горле, отдается в теле, придавленном к влажной траве, болезненной вибрацией.
Не закричу.
Тяжесть навалившегося сверху зверя заставляет прижаться щекой к земле.
На щеке, кажется, была царапина. Так можно и столбняк подхватить.
Но все мысли о благоразумии испаряются, потому что прохлада рыхлой почвы хоть как-то приглушает жгучую боль.
Я выдержу.
Горячая, влажная кожа взмыленного погоней зверя обжигает. Хочется вывернуться, побежать дальше, ветром пытаясь сбить с себя это пламя, либо просто покататься по земле, собирая россу, чтобы хоть как-то избавиться от раскаленного жара на коже, что оставляю его прикосновения.
Только ради тебя.
Сильные, будто стальные, пальцы впиваются в бедра, тянут тело назад. Спина изгибается, на лице – смесь страдания и унижения. Веки плотно зажмурены, зубы стиснуты, позвоночник предельно изогнут, будто в припадке. Но – ни единого звука.
Хотя это повторялось и раньше, все равно боль обрушивается на сознание словно волной цунами, сметает на своем пути все барьеры.
Больно.
Не…
С каждым движением, когда чужая плоть врывается в тело судорожными толчками, контроль над собой теряется. И вот – уже конвульсивно дергаются пальцы, скребут по земле, загоняя черную почву под ногти.
..кричать!
Зверь рычит – теперь довольно, сыто. Его движения становятся все быстрее, все глубже.
Где-то в горле застревает хриплое рыдание, новый приступ боли заставляет уткнуться лбом в мягкую, холодную землю. В обоих ладонях зажаты влажные комья с пучками вырванной травы. Только полминуты назад они были такими успокаивающе-прохладными. Теперь же они будто раскаленные угли. Обжигают.
Ради тебя.
Закушенная губа кровоточит, сил сдерживать себя больше нет. Хочется чтобы весь этот кошмар поскорее закончился. Хочется прийти домой, простоять под душем несколько часов в попытке смыть себя всю эту грязь. Хочется просто свернуться в калачик, и спать. Поверить на некоторое время, что все произошедшее – только дурной сон.
Зверь в судороге удовольствия тянет на себя бледное тело с узором из синяков и царапин, конвульсивно дергается, стараясь войти в свою жертву еще сильнее, и замирает, удовлетворенно урча.
- Нррр… Сас…ке…
Теперь только и остается, что дождаться пока зверь закроет глаза и заснет мертвецки крепким сном. Все-таки пусть и частичное перевоплощение в Лиса отбирает слишком много сил у организма носителя.
Наруто.
Собственных сил хватает откатиться от чертовски горячего тела.
Красная чакра, до этого неровным слоем покрывавшая кожу, с шипением испаряется, и теперь на траве в смутном свете предрассветного неба лежит не зверь, юноша. Тонкая кость и обманчивая хрупкость тела, смуглая кожа, светлые волосы, полоски на щеках.
Саске не предпринимает попыток подняться – только оглядывает себя. Колени, локти – да наверняка, и лицо – в грязи, все тело болит, по бедрам медленно стекает сперма, смешанная с собственной кровью, под ногтями – мелкие камушки и земля. Та же земля скрепит на зубах, впитывая в себя металлический вкус алой жидкости, что все еще сочится их прокушенной губы.
Больно.
Двигаться не хочется ни за какие коврижки, но придется.
Ведь Саске не хочет, чтобы этот придурок проснулся и узнал, что здесь произошло. Что происходит уже не в первый раз.
Рано или поздно он узнает об этом, потому что опасный секрет невозможно скрывать долго.
И тогда… Даже подумать страшно. Гордость Учихи будет втоптана в грязь если они осмелятся рассказать о подробностях этих «приступов» Хокаге.
А Наруто… Скорее всего наложит на себя руки.
Слишком больно для него. Слишком жестоко. Вдруг узнать, что ты медленно сходишь с ума под тщательным контролем Лиса. Что порой демон пытается вырваться наружу. Что ему почти это удается. Что ты еще жив только потому, что лучший друг дает тебе совершать насилие над собственным телом.
Лучший друг?
Нет. Больше. Саске чувствовал, что давно уже стал для Узумаки чем-то сродни божеству. Он почти не грубил с тех пор, как Учиха вернулся в деревню – что уже было странно. Он всегда улыбался, когда видел Саске.
Черт, да он по жизни улыбается! Но при виде лучшего друга он улыбался особенно. Тепло. Совсем не обжигающее жарко. Мягко. Ласково. Ты дома – говорила каждая его улыбка.
И Саске начинало казаться, что у него действительно есть ради чего жить. Ради кого.
Я тебя не предам больше.
Краем глаза Саске уловил движение рядом с собой. Сердце тут же замерло, а потом в панике забилось с удвоенной силой. Наруто пошевелился.
- Что… Где это я? – Узумаки с удивлением оглядывал окрестности, совершенно не замечая собственной наготы и того, что рядом лежит еще одно нагое тело.
«Только не поворачивайся! Только не поворачивайся!» - в мозгу билась мысль о том, что такого не может быть. Наруто должен быть слишком истощен, чтобы очнуться так скоро.
Хотелось совершенно по детски зажмурить глаза, надеясь, что когда найдутся силы их открыть, ничего такого вокруг не окажется – ни топкого луга, ни голого Наруто, ни боли, крепко поселившейся в теле.
Но нет, надежды не оправдались – белобрысая голова тут же завертелась.
- Саске!!!
Истошный, полный паники крик. Хриплый, такой знакомый голос. Пожалуй, впервые за долгое время Учиха поймал себя на мысли, что предпочел бы не слышать его.
- Саске?! Ты в порядке? Кто это сделал? Скажи мне! Саске…
Вот только слез сейчас не хватало. Пальцы, такие непривычно ласковые, осторожно обхватывают плечи, приподнимая измученное тело брюнета, и только тут Наруто догадывается оглядеться вокруг повнимательней.
- Саске… - шепотом, необычно серьезно произносит он, и Учиха внутренне сжимается. «Только бы не догадался, только бы не догадался!..»
-Саске это я?

Я слышал десяток историй про то, как люди теряли всё: семью, дом, друзей. Моё отношение к подобным россказням было скептическим, я не испытывал ни капли жалости к «несчастным». Мне терять было нечего. Семьи я лишился давно. Дом покинул добровольно. А друзья - балласт, бесполезные существа, лишь связывающие меня. Сила - только она была мне необходима. К сожалению, понимание того, что без неё я – ничто, пришло слишком поздно.

***
Голова гудела. Казалось, что я проваливаюсь в бездну. Ноющая боль волнами накатывала на тело, а левая рука не чувствовала ничего, словно её не было. Где-то в глубине помещения слышался разговор. Я не разобрал деталей, но общий смысл уловил.

- Почему ты думаешь, что это совершил кто-то из старейшин Конохи? - в голосе сквозит искреннее любопытство.
-Подобного поворота событий опасался Итачи, поэтому он объявился в Листе сразу же, после гибели Третьего, - поучительный тон.
- Значит...
- Да, Пейн, теперь им никто не помешал устранить Учиху-младшего, - усмешка.

Мне было слишком плохо, чтобы связать этот диалог с действительностью. Попытка открыть глаза не увенчалась успехом. Подношу дрожащую ладонь к векам, и вместо привычного пушка ресниц ощущаю корку из запёкшейся крови.
- Вашу мать, кто-нибудь объяснит, в чем дело? - сдерживаться ни к чему.
Слышу скрип двери, тихие шаги, ровное дыхание.

- Даже сильнейшие терпят поражение, Саске, - я узнал голос. Это Мадара.
- Но... - не знаю, что ответить, в голове каша.
- С того момента как твой брат поднял руку на клан, выполняя задание, ты являешься мишенью для старейшин селения. Особенно, за тобой охотится Данзо. И, наконец-то ему удалось тебя нейтрализовать.
- Я жив, - в горле пересохло.
- Жив, но слаб, - отрезал Мадара - Теперь, ты не представляешь никакой угрозы. И Организация больше не нуждается в тебе.
- Я понял, к чему ты ведешь. Без глаз, вам не нужно даже моё тело.
- Уходи, - шорох, снова стук шагов.
Передо мной - кромешная тьма.

Карин помогла мне одеться. Я слышал, как она всхлипывала.
- Я пыталась поговорить с Лидером...
- Бесполезно. Прощай, - всё же, я что-то значил для этой девушки.

Впервые я шёл так: не видя ничего вокруг, полагаясь лишь на слух. Левая рука была парализована, пальцы не шевелились. Опираясь на какую-то корягу, которую мне всучила Карин, я шагал по тропе, наступая в лужи, спотыкаясь о кочки. Грязная вода расплёскивалась под моими ступнями. Голова кружилась, казалось, что происходящее нереально. Может быть, я просто напился до беспамятства? Или в бою крепко получил по голове, и сейчас, просто валяюсь где-то на траве. Колени подгибались, но я упорно двигался. Что я мог ещё сделать? Вернуться в Акацуки и попытаться уничтожить весьма сильных синоби одной правой? Бить на ощупь? Глупо.

Впиваюсь здоровой рукой в щёку. Лёгкий укол боли является доказательством моего краха. Я и вправду повержен и иду… никуда.

Создавалось ощущение того, что всё случившееся подстроено. Возможно, в этом замешан сам Мадара. Слишком просто. Я не помню битвы, в памяти всплывает лишь дурман, а потом, кто-то волочит меня по земле.

Зацепился за что-то ногой. Упал. Не найти сил подняться. "Вот где твоё место, Саске. Лежать рожей в грязи", - горько усмехнуться.

- Отрок, - почувствовал, как кто-то теребит за плечо.
Поворачиваю голову, и по привычке пробую открыть глаза. В горле ком - теперь это простое действие невыполнимо.
- Поехали с нами, - голос мягкий, внушающий доверие.
- Кто вы? – настороженно ответить на предложение.
- Мы - братья из монастыря Синто.
Всё равно, мне некуда идти. Разве есть разница, с кем ехать? Монахи, разбойники – не важно.
Сидя в телеге, я чувствовал, как попутный ветер ерошит волосы. Монахи затянули протяжную песню. Меня потянуло в сон.

Повозка резко затормозила, но я не нашёл сил пробудиться. Неизвестный подхватил меня, и, укачивая, понес за ворота храма.

В помещении звенели колокольчики и разносился аромат благовоний. Ощущалась атмосфера умиротворённости. Жаль, я не мог видеть внутреннее убранство монастыря.

Так, началась моя новая жизнь.

***

Я тосковал по своей силе. Каждую ночь мне снились бои. Я обладал зрением и был ловок, как и прежде. Все враги, осмелившиеся вступить в схватку со мной, терпели крах. А утром, я просыпался разбитый и жалкий, с онемевшей левой рукой. Позже, приходили братья, и вели меня в общий трапезный зал, где я завтракал. Каждый из монахов занимался своим делом: кто-то хлопотал по хозяйству, кто-то тренировался, кто-то вёл службу. Один я сновал из угла в угол, страдая от безделья.

Я пытался заняться боевыми искусствами. Братья поддержали меня. Стоя напротив цели, готовый метнуть сюрикен, я будто вернулся в прошлое. Но, не услышав привычного звука, дающего понять, что мишень поражена, я плюнул на всё, и пошёл прочь с тренировочного поля. После, я проклинал себя за слабость. Следовало бороться, а не раскисать. Каждое утро я обещал себе, что сегодня всё будет иначе. Но, результат был один и тот же: разочарование, нежелание принимать себя калекой.

После обеда, я с другими монахами отправлялся в хайдэн - зал для молитв, Там мы совершали обряд норито. Как и другие, я вставал на колени перед алтарём, пару раз хлопал в ладоши, "привлекая внимание" божества, а потом, шевеля губами, про себя, обращался к Небесам и Духам. Каждый раз, я просил что-то новое. Сначала, чтобы Ками послали мне смерть, потом - чтобы высшие силы отняли у меня память, затем, я молил о душевных силах.
Однажды, после молитвы, меня окликнул Нанджо - брат, ведающий ритуалами.
- Я заметил, что ты вкладываешь всю душу, когда молишься, - констатировал факт он.
- Да. Но в этом нет никакого толка. Ничего не меняется, - я не преувеличиваю.
- Чего ты просишь?
- Смерти, силы, забытья, - загибаю пальцы.
- Как глупо! - я не видел, но почувствовал, что Нанджо осуждающе покачал головой - Не знаю, что было в твоём прошлом, но ты должен бороться. Скажи, какое чувство двигало тобой всю жизнь?
- Ненависть, - отрезал я.
- Вдвойне глупо. Это чёрное чувство, несущее разрушение.
- Оно даёт силу, - возражаю.
- А сейчас, где твоя "сила"? Истинную мощь даёт свет, - поучал меня монах.
- Прости, но в моём существовании давно нет места радости.
- Ты обманываешь сам себя. У каждого человека, даже у самого скверного, есть кто-то, готовый поделиться теплом. Подумай об этом.
Нанджо поднялся и ушёл, оставив за собой аромат сандала и шелест кимоно.

Этой ночью я так и не заснул. Передо мной стояла дилемма: продолжать прозябать здесь, лелея остатки гордости и самолюбия, или вернуться... домой, постараться начать всё заново, получить поддержку, которая так необходима мне.

- Брат, - я пришёл к Нанджо с первыми лучами солнца. Томно зевнув, монах посмотрел на меня заспанными глазами.
- Саске, я вижу, ты принял решение?
- Отвези меня в Коноху, - голос полон уверенности.

***

Около семи часов я трясся в телеге, укрытый колючим шерстяным одеялом. Когда мы приблизились к деревне Листа, я уловил до боли знакомый запах... Запах детства. Мы остановились у ворот, а я затаился под покрывалом.
- Еду в храм Синто в Листе для совершения совместного ритуала, - дружелюбно пояснил Нанджо часовым.
Ворота распахнулись и мы въехали в селение. На улицах стоял гул: смеялись дети, домохозяйки обсуждали последние сплетни.

Брат помог войти в дом и подняться по лестнице. Я сел под дверью в жилище человека, который был моей последней надеждой. Не знаю, сколько времени я провёл так, расположившись у стены, укутавшись в одеяло, которое мне оставил Нанджо. Наконец-то, я услышал знакомые шаги. Он мчался к своей квартире, перепрыгивая через ступеньку. Как обычно.

Останавливаешься. Тяжёлое дыхание. До хруста сжимаешь кулаки. Явно, не ожидал.
- Сас-ке, - заикаешься, а голос дрожит. Хотелось бы мне видеть твоё лицо. Уверен, сейчас у Узумаки глаза готовы вылезти из орбит, а на лбу выступила испарина.
- Сюрприз, - говорю, как можно равнодушнее - Приятный, или нет, решать тебе. Веду себя спокойно. Словно я всё тот же Учиха - сильный, самоуверенный... И я по-прежнему с насмешкой отношусь к Узумаки.
- Что с тобой? - ты недоумеваешь. Наверное, оглядываешь меня своими голубыми глазищами, и не можешь понять, кто меня так уделал.
- Хочешь, чтобы я выложил тебе всё прямо здесь, на пороге? - хмыкаю.
- Ах, да.
Тебе не попасть ключом в скважину. Вероятно, руки трясутся от волнения. Наконец-то. Щелчок и я попадаю в твою комнату. Интересно, изменилась ли там обстановка за эти годы? На прикроватной тумбочке по-прежнему стоит фото с командой номер семь?
- Наруто, - ты затаил дыхание - Та фотография, где мы ещё мелкие, с Какаши…
Перебиваешь:
- Она на комоде, я никогда её не убирал.
Какая сентиментальность. В твоём духе.

Сажусь на кровать, и слышу, как ты носишься по квартире. Направился на кухню, гремишь посудой. Нервничаешь. Приносишь чай, проливаешь немного на меня. Ладно, прощаю.
- Тебе нужна помощь? - заботливо спрашиваешь ты.
Узумаки не перестает меня удивлять. Я ожидал совсем иного поворота событий. Полагал, что ты завопишь, будешь негодовать, скажешь: "Вернулся всё-таки? Понадобилась поддержка – сразу явился. А где ты был, когда все бегали за тобой? Ты предатель, Саске. И эгоист". Я вообразил в красках, как Наруто произносит эту тираду. Лицо раскраснелось, активная жестикуляция, презрительный взгляд. Вот каким тебя нарисовала воображение.

Вероятно, я равняю по себе. Давно пора понять: Узумаки до отвращения добр. Он просто не может оттолкнуть меня.
- Нет, - отрицательно мотаю головой - Не обращай внимания на мой потрёпанный внешний вид. Если я скажу, что соскучился, поверишь?
- А если поверю? - ты как-то странно засопел. Плакать собрался?
- Дело твоё, - усмехаюсь - Посмотреть бы сейчас на твою рожу, но, как видишь не судьба.
- Останешься? - интересуешься, а в голосе - надежда.
- На ночь, - киваю.

Потом, дела разворачиваются так, будто мы с тобой не один месяц живём вместе. Ты мыл посуду на кухне, я зачем-то припёрся туда же, слушал шум воды, текущей из крана. Ты начал рассказывать мне про свою повседневную жизнь. Про то, какая сильная Сакура. Про то, что рамен в твоём любимом «Ичираку» стал ещё вкуснее. Словно не было нескольких лет «игры в прятки».

- В душ? - неуверенно произносишь ты.
- Если ты мне поможешь, - отвечаю как можно спокойнее.

Капли ударяются о металлическую ванну. Ты дрожащими руками стягиваешь с меня юкату.
- Я теперь не такой… как раньше. Кумиром для девушек мне уже явно не стать. Должно быть, вместо глаз, у меня жуткие шрамы, - язвительно говорю я.
- Не важно, - чувствую кожей, как ты приближаешься ко мне. Мягкие губы касаются рубцов.
- Что ты... – ощущаю тепло.
- Ты пришёл, - притягиваешь меня к себе и сковываешь в объятьях - Тебе нужна поддержка, я знаю. Я дам тебе её... Всё, что в моих силах. Пойми, Саске. Я всегда…
- Прекрати эти сопли, - пытаюсь отвернуться.

Переизбыток чувств. Не могу, не хочу сдерживаться. Из груди вырывается полувсхлип-полустон. Кажется, что с этим почти нечеловеческим звуком уходит моя боль.

- Саске, Саске, - как испорченная пластинка повторяешь ты, осыпая поцелуями лицо, гладя грубыми ладонями.
- Левая рука парализована, - предупреждаю я, когда ты тянешься ртом к кисти. Информация проигнорирована. Влажный язык по очереди проходит по каждому моему пальцу. Ничего не чувствую, но мне всё равно приятно.
Ты разворачиваешь меня спиной к себе и торопливо, словно боясь опоздать, делаешь влажную дорожку вдоль позвоночника, опускаешься ниже. Раздвигаешь ягодицы, и тысячи нервных окончаний тут же отвечают на ласку.
- Наруто, - мямлю я, чувствуя, как язык кружит вокруг моего отверстия.
- Сейчас всё будет, - лепечешь ты, и подносишь свой член ко мне. Подаюсь навстречу тебе, желая насадиться.

«Саске, в глубине души, ты рассчитывал именно на такой «тёплый приём»?» - спрашиваю сам себя.

Я очень хочу видеть тебя, Наруто. Приоткрытый рот, из которого вырываются всхлипы и вздохи, распахнутые глаза, в которых плещется желание. Возможно, сложись жизнь иначе – я бы мог любоваться тобой каждый день. Не дано.

Ты обжигающе дышишь мне в затылок, изредка награждая короткими, но жадными поцелуями. Твои движения сбивчивые, неровные. Я начинаю сползать по стене - пол вылетал из под ног. Ты подхватываешь меня рукой за талию, поддерживая. Плотское удовольствие слилось с простой, неизвестно откуда взявшейся радостью. Ты тоже кончаешь, изливаясь в меня, заполняя собой..С твоих губ слетает моё имя.

За окном барабанит дождь. Вымокшие до нитки люди, разбегаются по домам. А мне уютно здесь, рядом с тобой. Заботливо вытираешь мне волосы, будто я маленький ребёнок.
- Никому не говори о том, что я приходил, - предупреждаю.
- Саске! – озлобленно восклицаешь ты.
- Если хоть кто-то узнает о моём появлении в Конохе, можешь забыть о сегодняшней ночи.
- Ладно, буду помалкивать, - неохотно, но соглашаешься.
- Я вернусь в тот монастырь, - излагаю свой план – Но, мне нужно, чтобы ты приходил ко мне.
- Обязательно, - оживляешься – Мы ведь… теперь… как бы… вместе?
«Как девчонка», - едва сдерживаюсь, чтобы не сказать это вслух.
- В противном случае, я бы не пришёл к тебе. Поверь, это решение мне далось не легко.
Ты молчишь.
- Сложившаяся ситуация дала много пищи для размышлений, - продолжаю я – Мне нужна сила.
- Опять за своё, Учиха? – гневаешься ты, вцепившись мне в плечи.
- Может быть, дослушаешь?- огрызаюсь. Хватка слабеет, но ладони, по-прежнему, не убираешь.
- Я многое понял. Ведь ты не просто так, с маниакальной настойчивостью, преследовал меня все эти годы. Я, в свою очередь, тоже небезосновательно скрывался. Не только из-за того, что был одержим получением силы и достижением своих целей. Уже тогда я догадывался, какое чувство может связать нас. Этого я боялся и пытался вычеркнуть тебя из своей жизни. Ведь наши «отношения» разрушили бы все мои планы. Звучит банально, конечно, но, от судьбы не убежишь. И вот я… здесь. Наруто… - глубокий вдох – Я хочу быть с тобой.

Ты снова сжал мои плечи. Крепко-крепко. Наверное, пальцы уже посинели от натуги. Узумаки, ты в ступоре что ли?
- Отцепись от меня, - шиплю – Лучше обними.
«И это говорю я?» - сам на себя удивляюсь.
В воздухе повисла пауза. Шорох. Ты набрасываешься на меня, мы оба падаем на койку. Утыкаешься лицом мне в шею, оросив кожу своими слезами.

- Дождь кончился, - шепчу я, и зарываюсь здоровой рукой в твоих волосах. Я знаю: больше ты меня не отпустишь.

Чёрные просторные штаны, сверху белая рубашка, пояс и катана в руке. Обычный вид, для не совсем обычного дня. День рождение бывает только лишь раз в году… это верно… Горят, если загадаешь желание в этот день, оно обязательно исполнится. И Саске очень хотел что бы это было так…
«Желание… они правят людьми… А те кто исполнят чужие желания, могут точно так же манипулировать и человеком, который что-то пожелал… Да… моё желание…» - парень завернул за угол.
Новый коридор. Такой же как и тот. Длинный, с красной ковровой дорожкой и бежевыми стенами. Странный вкус для странных людей живущих в этом доме. А дом-то хорош! Высокий в четыре или пять этажа, если считать крышу, где стоят столики и гамак (вполне можно отдохнуть и поесть) и если не считать подвала. Под шикарными этажами этого элитного дома, находится самая обыкновенная камера, не одна конечно же. Но суть в другом. Какой бы дом ни был, он очень хорошо отражает характер своих хозяев.
Лаборатория, где по полдня засиживается Кабуто, комната отдыха, где любит отдохнуть некоторые члены команды, библиотека, тянущаяся на оставшуюся большую часть коридора, где обычно засиживал Орочимару, и… тренировочный зал, где проводил всё своё свободной время сам Саске. Это второй этаж.
На первом был расположен длинный зал для празднеств. Как раз сейчас праздник был в самом разгаре и никто не заметил, как именинник исчез.
Учиха направлялся на третий этаж. Комнаты приближённых Орочимару, а так же его собственная и кабинет. Рядом располагался комната Кабуто, а в другом конце – Саске. Саннин предлагал перебраться поближе… но парня это не интересовало.
Лестница. Поворот. Три ближайших двери и в конце прохода ещё одна. Первая – Кабуто, комната Орочимару вторая, кабинет – третий.
«Интересно, в которой их них он сейчас находится?» - парень двинулся в сторону кабинета.
Стуча в дверь, Учиха задумался, сегодня было слишком много беготни и паники. Раньше такого не было… что-то явно случилось… и хорошо это или плохо, пока он не мог дать точный ответ.
- Войдите. – послышалось из-за двери.
Получив разрешение, Саске аккуратно толкнул дверь вперёд и зашёл в комнату. Кабинет на удивление был самым обыкновенным. Опять в мягких бежевых тонах – стены, белый ковёр, из пушного зверья, на полу, удобный кожаный диван бардового цвета у правой стены, обыкновенный стеллаж и письменный стол.
По периметру всей комнаты были расставлены растения. Очень редкие растения. У саннина было одно пристрастие – цветы. Но это было не обыкновенное коллекционирование цветов, а игра. Орочимару искал себе сильных сторонников и каждого принятого (кого посчитает нужным и полезным для себя) он отмечал растениями в своём кабинете. Комнату заполняли редкие красивые цветы.
На первый взгляд некоторые цветы казались самыми обыкновенными. Их часто можно встретить гуляя по лесу или просто по улице, мы их просто редко замечаем. В том то и есть их отличие. Они могут влиять на нашу жизнь не зависимо от того видим мы их или нет, но некоторые растения любят внимание и стараются его получить.
У каждого человека есть свой цветок, определяющий характер своего хозяина. И поэтому очень опасно, если кто-то узнал об имени твоего цветка, ведь так этот человек может предугадать твои будущие действия… Опасно… очень опасная игра… приносящая замечательные плоды!
Как только человек, носивший знак цветка, предавал саннина или его убивали, растение ждала та же участь. А зачем Орочимару цветок, который не приносит пользы?
Но люди не цветы. И Саске сильно не нравилась эта игра, хоть он и молчал.
- Проходи. – хозяин кабинета вернулся к бумагам, принесённым Кабуто, но искоса поглядывал на вошедшего.
Учиха свободно прошёл к дивану, сел и принялся ждать, когда Орочимару обратит на него внимание. Саннин будто бы специально молчал и тянул время. Парень понял, что ждать придётся долго и принялся ленивым взглядом пробегать по комнате.
На столе по правую руку от Орочимару стоял гладиолус. Человек, рождённый под этим знаком, отличается исполнительностью и трудолюбием, хотя особыми талантами не блещет или же хорошо скрывает их. Немногословен, не хвастун, хитёр, упорен, настойчив. При умелом руководстве может достичь многого. Долго думать не приходилось, что бы догадаться чей это цветок, только Кабуто является правой рукой змея.
По левую руку стояла магнолия. Отличительные черты этого знака – честолюбие, желание всегда и везде быть первыми. Красивый, хитрый, целеустремлённый, привыкший ни в чём себе не отказывать, цветок, как ни странно, достаточно быстро привыкает к новой обстановке и может ввести свои правила в чужую кампанию. Однако часто этот человек не желает прислушиваться к советам других, и из-за этого магнолия попадает в очень неприятные и тяжёлые ситуации. Что бы добиться успеха, не достаточно быть сильным и хитрым, коим и является человек-магнолия, следует быть боле внимательным к пожеланиям, которые высказывают другие люди, ведь не редко в них проскальзывает доля истины.
Орочимару считал этот цветок одним из лучших своих творений. Ухаживал за ним сам, следил за ростом и развитием. А так же за каждым шагом того, чей это знак. Легко догадаться – чей. Этот цветок принадлежал Саске.
Как выглядел цветок Орочимару, не знал никто. Возможно что он и не держал его у себя в кабинете, но факт оставался фактом. Растения знака саннина – не было. Скорее всего он боялся, что кто-то из подручных узнает не нужную для него информацию. Особенно если это будет Кабуто или Саске…
Учиха демонстративно отвернулся от хозяина кабинета и уставился в окно. На подоконнике стояла коробочка. Красно-золотистая обёртка и элегантный цветочек-бантик. Красиво и стильно. Как и любит змей.
«Подарок… мне?» - вздёрнутая левая бровь в вопросе.
- Я не успел преподнести тебе подарок. Думаю, тебе понравится. Он в твоей комнате. Я знаю, ты мечтал о нём… - последние слова саннин выделил.
Парень резко перевёл взгляд на стол, но Орочимару не оказалось на месте.
- Я надеюсь, что ты оценишь свой подарок. Это очень дорогая игрушка… её было тяжело достать. – змей стоял напротив Саске.
Учиха поднял угрюмый взгляд на собеседника, но от того не скрылся огонёк заинтересованности.
Растянувшиеся губы в плотоядной улыбке, заставили вздрогнуть ниндзя. Саннин приподнял голову парня за подбородок и заглянул в глаза.
«Золотой… так похож на… Нет! Это не тот цвет! Слишком… ядовитый… другой… Змея… ксо… ненавижу змей…» - пронеслось в голове.
- С Днём рождения. – Орочимару запечатал губы парня в собственническом поцелуе.
Долгий… ненастный и в то же время, тянувший удовольствие… горько-сладкий… ядовитый…
Саннин оторвался от губ Учихи и провёл по ним пальце.
- Буду ждать твоего отзыва о подарке. Это, - он протянул коробочку. – откроешь позже. Например, завтра. – он улыбнулся.
Саске взял подарок.
- Иди. В комнате тебя ждёт сюрприз.
Парень встал и направился к выходу. Уже выходя он услышал насмешливый голос, вновь пропитанный ядом.
- Желаю приятно провести время.
Дверь закрылась.
«Ненавижу быть чьей-то игрушкой. Запомни это Орочимару. Когда нибудь… я убью и тебя…» - парень с омерзением вытер губы и направился в свою комнату.
Вначале надо было взглянуть на подарок, а потом уже решать что с ним делать. Избавиться от него или оставить на долгую память.
И Учиха не скрывал, что сильно заинтересован, ведь он никому и никогда не рассказывал, что за желание он загадывал на каждый День рождения…
Любопытство… страшный грех! Саске решил проверить, что же всё таки в коробке? Красивая упаковка сорвана, бантик, как мелкая гадюка, отброшен в сторону и безжалостно (нечаянно) получил след Учихской ноги.
Цветок… а что ещё можно было ожидать?
«Одуванчик… символ тепла… любит свежесть, лёгкое дуновение ветерка… привлекательный, легкомысленный и наивный, но упёртый и целеустремлённый… Человек этого знака не может без внимания окружающих. Из-за этого носит яркую, вызывающую одежду и совершает странные поступки. Его постоянно критикуют и ругают, однако чарующая харизма и упорное трудолюбие, а так же выполнение поставленных целей и обещаний, позволяют сносить вся ему с рук. – парень задумался. – Я знаю только одного человека, подходящего под это описание!»
Учиха кинулся вперёд по коридору. В голове вертёлся целый рой мыслей.
«Он… или не он?.. Тогда кто?.. И почему?.. – новый всплеск эмоций и новое чувство – желание. – Хочу… что бы это был он… Хочу… его…»
Дверь. Самая обыкновенная. Аккуратный поворот ручки, и Саске уже входит.
Большая комната, вся в кроваво-красных тонах в перемешку с чёрными, как бездна. Высокий стеллаж с одеждой. Собственная ванная комната. Небольшой стол. И большое окно, почти в половину комнаты. Кресло. Удобное, но маленькое. Предназначенное только для одного. Посередине широкая двуспальная кровать.
Пушистый ковёр приятно щекочет ноги. Пояс за ненадобностью отбрасывается в сторону, вся равно он лишь для удобства держать катану. Быстрые шаги до середины комнаты.
Тихо… Спокойно…
Ярко-красный полог закрывает за собой того, кто в данный момент лежит на кровати. А там точно кто-то есть! Иначе зачем бы серебряной цепочке, достаточно мощного вида, тянуться от одной ножки к середине кровати?
Учиха вздохнул, пытаясь привести в норму бешено стучащее сердце, и сделал шаг вперёд.
Золотистая шевелюра, бирюзовый кулончик на шее, накаченный пресс, золотистого цвета кожа, уже привычные оранжево-чёрные штаны и серебряная цепочка, привязанная к ноге.
Саске улыбнулся, смотря, на свернувшегося в калачик Лисёнка. Одна рука у головы, а другая вытянута вперёд, ноги рядом, спина согнута в полу-круге. А глаза закрыты. И дыхание всё ещё ровное.
«Спит…» - парень опустился рядом со своим подарком.
Учиха был уверен, именно его и подарили. А иначе откуда бы взяться Наруто здесь, в логове врага, да ещё и живым, да ещё и в комнате Саске? Нет. Это был его подарок. И только его!
Брюнет не вытерпел и провёл рукой по загорелой спине.
Кожа бархатная и тёплая…
«Тепло… как раньше… Нет! Ещё теплее…»
Комочек тут же зашевелился и раскрыл свои глазки. На Учиху уставился заспанный, удивлённый, но не менее завораживающий голубой взгляд.
С минуту оба парня смотрели в глаза друг другу. Наконец Узумаки осознал до конца происходящее.
- Саске? - удивление в голосе.
- А кто же ещё, усоратонкачи? – лёгкая усмешка.
- А… а что ты здесь делаешь? – парень пару раз моргнул, прогоняя сладкую дрёму.
- Хм… вообще-то, я здесь живу! А вот что ты здесь делаешься, я понятия не имею! – игривая полуусмешка.
- Я? Здесь? А… где здесь? – блондин осмотрелся. – Не знаю… а что я здесь делаю? – детское удивление в лазурных глазах.
Брюнет прыснул.
- Уж извини, я не знаю тоже! Хотя, возможно тебя поймали люди Орочимару… - он потянулся вперёд и оказался напротив лица Узумаки. – и подарили мне…
Улыбка. Все ёще открытая и счастливая. Как у маленького ребёнка, получившего на День рождение именно то, о чём он мечтал весь год… или несколько лет подряд… а ведь оно действительно так и есть!
А в глазах еле сдерживаемое желание… желание прикоснуться к своему подарку… к своей новой игрушке…
- Н-не… н-не понял… - Наруто изумлённо смотрел в глаза бывшему напарнику.
- Что тут может быть не понятного, Наруто. – Учиха провёл рукой по щеке блондина. – Ты теперь мой. И принадлежишь только мне. – новая коварная улыбка.
- Ты чего, Саске?! – парень нервно дёрнулся назад, но цепочка держала крепко.
Скривившись от боли, Узумаки потихоньку подёргал ногой. Бесполезно. Тогда он просто начал отодвигаться назад к подушкам, подальше от друга.
- Ты боишься меня? – искреннее удивление в голосе и во взгляде.
- Нет… - Лисёнок облегчённо вздохнул, надеясь, что ему лишь на секунду показалось, увидеть промелькнувшее в глазах Саске желание и страсть… - я боюсь того, что ты можешь сделать…
Брюнет засмеялся.
- Можешь не переживать по этому поводу! Я не собираюсь делать тебе больно, Наруто… но может лишь самую малость… - парень резко придвинулся вперёд и вновь оказался лицом к лицу с блондином.
-… моим друзьям… - не впопад закончил тот.
Учиха нахмурился.
- В каком смысле?
- Ты можешь убить меня или пытать сколько тебе захочется, но не смей трогать других! – уверенный и храбрый блеск в глазах.
«Ксо… опять он про своих друзей… Как это уже достало… неужели он всё никак не может понять, что мне совершенно наплевать на других?.. Мне нужен только он… и больше никто!.»
- Я не собираюсь трогать их. – холодный взгляд.
Узумаки вздрогнул. Было ощущение, что он сказал, что-то не то… неправильное… что не должен был упоминать при Саске…
«Точно! Он же ушёл… у него никого нет…» - пронеслось в голове парня.
Улыбнувшись, тот положил руку на плечо другу.
- Саске… всё хорошо… я верю тебе… Если хочешь, мы можем вернуться назад... всё так ждут и надеются…
- Нет! – Учиха скинул руку парня со своего плеча. – Мне это не нужно! Мне не нужна ваша жалость! Я сам выбрал этот путь и не собираюсь сворачивать с него!
Узумаки ошарашенно смотрел на брюнета. Что? Что на этот раз он сделал не так?
- Дурак! Какой же ты дурак! Мне не нужны твои друзья! И жалость твоя мне не нужна тоже! Не смей меня жалеть, Узумаки! - Саске резко поддался вперёд, навалившись всем корпусом на друга и прижав руки того к кровати.
- Ты не понял, Наруто… - мягко начал он. – Мне не нужны друзья… мне нужен лишь ты…
Небесного цвета глаза расширились от удивления, когда Саске коснулся губ Лисёнка своими губами.
Нежно… ласково… хрупко… так тепло… так приятно…
Отстранившись, Учиха посмотрел на напарника.
Наруто вновь резко дёрнулся назад и ударился головой о стенку кровати.
- Ауч!.. Ксо… - потирая ушибленное место парень не сводил взгляда с предателя.
Саске засмеялся.
- Ты как всегда в своём репертуаре, да Наруто?!
- И не надейся… - тихо начал он.
Смех тут же прекратился, и младший Учиха непонимающе сдвинул бровки.
- Ты это о чём?
Лисёнок гордо вскинул голову и с дерзостью в ярко голубых глазах продолжил.
- Не надейся, что я собираюсь позволить тебе что-то! Я буду сопротивляться… - угрожающее рычание.
Саске ещё пару секунд смотрел в эти уверенный глаза и вновь разразился хохотом.
- Да Наруто… ты ни чуть не изменился… - усмешка. – Но ты забыл ещё кое-что… Ты сейчас в плену. Находишься в лагере врага. Причём прикован крепкой цепью. К тому же у тебя нет оружия, а я, если ты не забыл, один из самых сильных твоих противников и…если хочешь врагов… Что будешь делать теперь?
Узумаки обиженно покосился на бывшего напарника.
- Не переживай! Уж что нибудь придумаю!
Новый взрыв хохота. Через пол минуты блондин не выдержал.
- Да что я сказал такого смешного? – сердитый синий взор.
Саске перестал смеяться и серьёзно ответил.
- Ничего. – он приблизился к лицу парня. – Просто, ты действительно ни чуть не изменился… Наруто…
«Не изменился… да… а ты сильно… Саске… что же с тобой произошло?.. Почему ты стал таким?..» - с грустью подумал Лисёнок.
- Почему, Саске?.. – лишь один тихий вопрос.
- Потому что я так хочу… - немного грустная улыбка.
И одинокий блеск в глазах…
«Один… он всегда был один… и я тоже… Но я не мог ничего сделать для него! Я хочу! Хочу сделать его счастливым! Хочу что бы он не был одинок…»
Учиха с интересом рассматривал блондина, лежащего под ним. Пшеничного цвета волосы рассыпались по плечам, лицу. Испуганный и в тоже время уверенный взгляд, цвета синего моря. Аккуратный носик. Немного забавных веснушек, украшавших, порозовевшие щечки. Ещё не до конца припухшие губки от первого поцелуя. На подбородке слева небольшой шрамик в виде тонкой линии. Открытая, незащищённая шея. Нежная, бархатная, кожа. Упругие мышцы и шесть кубиков пресса, с пока ещё лишь тонким намёком на восьмые. На загорелом плечике ещё один шрам. Небольшой и красивый. А ближе к низу кисти руки сеточка ещё не заживших царапин. Интересно от кого?
- Саске! Саске!! Ты меня слышишь?!
Брюнет посмотрел на грозного блондин.
- Ты что-то сказал?
- Да я уже пять минут до тебя докричаться не могу! Ты куда ушёл? В нирвану? Или в астрал? – возмущению Узумаки не было придела.
- Нет. Я никуда не ушёл… - парень приблизился к лицу Наруто. – я здесь… с тобой…
Лисёнок попытался спихнуть с себя Учиху.
- Слезь с меня сейчас же!
- Нет. – тихо и уверенно.
- А я сказал, слезь! Слезь, кому говорю!
- А я сказал, нет. – хитрая усмешка.
- Ксо… Саске! – дерзкий взгляд.
- Ты себе не представляешь, какой же ты милый, когда сердишься!.. – Учиха наклонился и заключил губы Наруто в долгий поцелуй.
Но Узумаки воспользовался этой заминкой и ударил коленом Учиху в живот. Брюнет дёрнулся назад, скорчившись от боли.
- Какого хера! Ты что вытворяешь?! – закричал он.
- А я тебя предупреждал! Я не собираюсь сдаваться! И не стоит недооценивать меня! – уверенный взор голубых глаз.
- Значит, ты хочешь поиграть? – усмешка на лице. – Ну что ж… хорошо!
Учиха вновь навалился на Наруто, усевшись сверху. Крепко прижав руки и ноги парня к кровати, он вновь поцеловал Узумаки. Но на этот раз поцелуй был требовательный, дерзкий, собственнический.
Лисёнок попытался вывернуться из «объятий», но брюнет держал очень крепко. Тогда Наруто больно укусил бывшего напарника за нижнюю губу, прокусив её до крови.
- Гррр… Наруто… - глаза парня засверкали не злобой, как ожидал блондин, а азартом и желанием.
Он с новой силой накинулся на губы напарника и с остервенением стал кусать их. Узумаки дёргался и извивался под Учихой, стараясь вырваться. Но все попытки с треском проваливались, так и не успев начаться.
А Саске тем временем старался «переубедить» Наруто, по отношению к себе. Перейдя на шею, парень нашёл синюю жилку и укусил. Мгновенно на шее остался ярко красный след, который через пару секунд начал розоветь. Брюнет сменял поцелуи острыми укусами, а укусы горячими поцелуями.
Настало время Лисёнку извиваться и стонать.
- П-пекрати… С-саске… Саске! – блондин всё же преодолев боль, смог перевернуть друга на спину и навалиться сверху.
Теперь они поменялись местами.
Оба тяжело дышали. Глаза Учихи затмила пелена желания и страсти. Чёрные, как смоль, волосы в беспорядке разбросаны по подушке. Губы все искусанные и кровоточащие, всё же у Лисёнка были те ещё зубки! По шее катилась капелька пота.
Узумаки ни сильно отличался от Учихи. Золотистые волосы растрепались. Голубой взор начал затуманиваться. Щёки заалели. А мягкие и нежные губки стали припухшими и красными от несдержанных поцелуев.
Наруто сдерживал себя из последних сил. Но если в глубине души он понимал, что всё это ни правильно и так нельзя, то тело было совсем не против!
Саске первый взял себя в руки и даже нагло, вызывающе так усмехнулся, посмотрев на блондина. Точнее на его напряжённую плоть.
- А ты уверен, что хочешь прекратить? – насмешливо-похотливый взгляд.
- Уверен! – слишком резкий ответ с чуть истеричными нотками.
- Да неужели? – чуть приподнятая левая бровь и цепкий взгляд.
Узумаки покраснел, но лишь ещё упорнее замотал головой в стороны.
- Нет, нет и ещё раз нет! – яростный взор васильковых глаз.
- Хм… и почему же? – вопрос прозвучал достаточно серьёзно из уст брюнета.
Наруто опешил. Такой простой и в тоже время сложный вопрос поставил его в тупик. Ну что можно ответить? Что сам Узумаки не ровно дышит к парнями, и узнал это буквально в прошлом месяце? А так же, что в уме перебрал уже более десяти претендентов на свои губы и тело? Но ведь Саске его друг! Друг! И точка! При чём тут любовь? К тому же, он и не думал о чём-то большем… а тут бац! Саске! Да ещё с ТАКИМИ намерениями! Нееет! Так дело не пойдёт!
Лисёнок гордо вскинул голову.
- Если я сказал нет, значит – нет!
Комнату разразил новый приступ хохота.
- Наруто! Ты кому это говоришь? Ты что, забыл? Ты не в том положении, что бы качать права! К тому же… - парень резко дёрнулся в сторону, утянув за собой Узумаки, и перевернувшись вновь повалил его на кровать, навалившись сверху. – тебя подарили мне. И ты теперь принадлежишь только мне. И больше никому! Запомни это! И ещё одно… я хочу… хочу что бы ты стал моим по своей воле…
Он наклонился и заключил губы блондина в долгожданный поцелуй. Язык ворвался в чужие владения и тут же начал хозяйничать там. Нетерпеливо проведя по нёбу, зубам, Саске углубил поцелуй. Через пару секунд послышались стоны, лежащего под ним парня.
Учиха неожиданно прекратил поцелуй, и на удивлённый, и о боже (!), обиженный взор голубых глаз, ответил, тихо проворковав в самое ушко.
- А я всегда получаю то, что хочу… это тоже следует запомнить, Наруто… - новая полуухмылка-полуулыбка.
Узумаки, возмущённый до глубины души, зарычал и сам вцепился в губы брюнета. От резкого толчка, оба парня покатились по кровати и свались на пол. Хоть кровать и была большая и широкая, но как говориться, ни что не вечно!
Цепочка с треском порвалась. Металл, что с него взять?! Покрывало съехало вниз, вслед за двумя парнями.
Посыпались укусы, царапины и толчки. Лисёнок упорно не хотел сдаваться и продолжал рьяно противиться чужой воле. Хотя… это сопротивление пока принесло лишь удовольствие своему новому Хозяину.
И вновь всё повторилось. Учиха внизу, Узумаки наверху и две пары глаз затуманившиеся новым желанием. В борьбе за право «быть сверху», с Саске кто-то (интересно кто?) успел стянуть футболку и теперь оба парня были «на равных».
- Ну, уж нет… Саске… даже не думай, что тебе удастся переубедить меня… - тяжело дыша, проговорил блондин в самые губы напарника.
Тот лишь усмехнулся в ответ и, сделав резкую подсечку, повалил Наруто на пол, а сам мгновенно «оседлал» его бёдра.
- Мы это сейчас проверим. Если ты сдашься, то будешь моим… и даже не думай убегать… - в глазах непроизвольно стал появляться шаринган.
Наруто прикусил нижнюю губу.
«Если… если я проиграю… то не смогу вернуться назад в Коноху… но если выиграю я – то Саске уйдёт вместе со мной!» - довольный сем выводом, он проговорил.
- Хорошо! Но тогда, если выиграю я, то ты уходишь вместе со мной в Коноху! Назад! И больше никуда от меня не денешься… - очень тихо закончил он, но Учиха всё же услышал.
- Никуда не денусь? Так всё же хочешь? – усмешка и дикий взор с ответом – нет. – Тогда начнём…
Саске вытянулся на теле Лисёнка так, что бы каждая клеточка голого тела соприкасалась. Подтянувшись вперёд, при этом почувствовав под собой дрожь, которая только раззадорила его и прибавила сил, брюнет заключил губы Узумаки в страстный поцелуй. Одной рукой он стал придерживать голову друга, а второй одновременно с поцелуем, стал вырисовывать затейливые узоры на груди.
Стон.
Ухмылка.
«Ты сдашься и будешь моим. Я всегда мечтал о тебе, и убью любого, кто посмеет даже взглянуть на тебя! Ты мой! И только мой! И я не позволю уйти тебе… Наруто…»
С губ Учиха начал переходить к подбородку, затем ещё ниже. Синяя жилка на шее подверглась нападению острых зубов, а затем мягких губ. Ещё один кроваво-красный след, появился рядом с первым.
И вновь вернулся к подбородку, затем к губам. Проведя по ним языком, описав полукруг, чуть приоткрыл припухшие губки и нежно коснулся их, предоставляя возможность самому Наруто продолжить.
И Узумаки попался в эту коварную ловушку. Оперевшись одной рукой об пол, второй приблизив лицо брюнет к себе, начал отвечать на поцелуй. Наруто не умел целоваться… но эти дерзкие, первые укусы-поцелуи требовали внимания к себе. И не ответить им было просто не возможно…
Укус. Вскрик. Поцелуй. Стон. Ухмылка. Затуманенный взор.
Саске двинулся вниз, покрывая за собой каждую клеточку голого тела. Дойдя до сосков, он потянул один из них и услышал новый стон. Эти стоны… они просто сводили с ума, хотелось наброситься на его тело, терзать и без того искусанные губы и… получить наконец то, о чём он мечтал все эти три года… нет… больше… раньше… гораздо раньше…
Но нельзя. А иначе спугнёшь. А иначе опять потеряешь… поэтому Учиха терпеливо продолжил эту приятную игру.
Второй сосок был заключен в ловушку из цепких зубов… а боль опять же смешалась с наслаждением, стоило только коснуться губам этого места. Пока губы занимали внимание Наруто, одна рука спускалась вниз, проводя за собой змееватую полоску, и добралась до штанов.
Узумаки почувствовал это, только когда рука коснулась его возбуждённой плоти. Проведя по ней рукой, брюнет почувствовал дрожь во всём теле… и не только в своём теле…
- С-саске… - застонал блондин.
«Сдался…» - радостно заметил тот.
Но игра только начиналась! И начиналась достаточно приятно… хоть и пришлось применить силу…
Поцелуй. Укус. Поцелуй. Стон.
Вниз… ещё ниже… накаченный живот… такой мягкий и незащищённый…
Проведя языком от живота и до сосков, оставив после себя мокрую дорожку, вновь заключил чужие соски в полуукус-полупоцелуй.
- С-са-аске… - более протяжно… и страстно…
Улыбка и затуманенный взор…
Новая мокрая дорожка теперь уже в обратную сторону… ниже… ещё ниже… дойдя до штанов Учиха аккуратно начал стягивать лишнюю часть одежды.
- Саске! – яростно закричал покрасневший Наруто и попытался вырваться.
- Просто получай удовольствие, усуратонкачи… - усмехнувшись, брюнет нагнулся к возбуждённой плоти.
Новое ощущении повергло в полный шок… а новое удовольствие заставляло извиваться и кричать имя друга.
Рука сама собой легла на голову Учихи, задавая нужный темп, а полузатуманенный взор пытался сфокусироваться на нижней части тела… но эта картина заставила Лисёнка покраснеть ещё сильнее, а новые ощущения лишь подтолкнули к тому, что бы забыться в них, полностью положившись на напарника.
«Это… этого не может быть… это сон… только сон…» - пытался убедить сам себя Наруто, но одна коварная часть его сознания (наверное, которая с Лисом), упорно подсказывала ему, что это реальность… при чём очень даже приятная реальность…
- Не-ет… С-са-аске… я сейчас… - блондин попытался оттолкнуть Учиху, но тот перехватил его руку.
Через пару секунд по всему телу Узумаки прошлась дрожь, и комнату огласил новый крик.
- Саске! – резко распахнув глаза, парень, весь дрожа, посмотрел вниз.
Учиха отстранился от штанов напарника и взглянул в голубые глаза. В чёрном взоре сиял азарт, а на губах…
Наруто покраснел окончательно.
- Саске! Прекрати сейчас же! – глупо… но по-другому он и не умеет.
Брюнет аппетитно облизнулся и, резко придвинувшись вперёд, произнёс в самые губы Лисёнка.
- А я не хочу… ты слишком сладкий, что бы отказаться от такой дорогой игрушки…- одарил он блондина пошлым взглядом и, увидев на своём пути лишь замешательство и стеснение, легко коснулся своими губами чужих губ.
«Нельзя… это всё неправильно… так не должно быть…»
- Саске… - тихий голос.
- Доверься мне. – такой же тихий, но уверенный голос в ответ. – Будет немного больно… потерпи… хорошо?
Бешено стучит сердце.
«Нет… неправильно… нельзя…»
Кивок головы.
Улыбка… счастливая и открытая…
«Саске… я так давно не видел твою улыбку… настоящую улыбку… Если… если для того что бы ты улыбался, я должен…»
- Оближи. – Учиха коснулся пальцами губ Наруто.
Раскрыв рот, Узумаки почувствовал два пальца, затем ещё один. Проведя языком по каждому, полностью облизав их, Лисёнок заметил начавший затуманиваться взгляд Саске. Хитро улыбнувшись, блондин повторил движение языком, но на этот раз более уверенно и игриво…
«Ксо! Не сейчас! Я… моя концентрация…»
- Н-наруто… - простонал Саске.
Блондин чуть прикусил кожицу и тут же лизнул вновь.
Учиха медленно вынул пальцы. Напарник недовольно заворчал.
- Не получится… Наруто… - усмехнулся брюнет и поцеловал недовольного мальчишку.
- Потерпи… будет немного больно… - прошептал он в самые губы.
Узумаки хотел кивнуть, но почувствовал сильную боль… Сожмурившись, он попытался отползти, но Саске удержал его на одном месте и вновь заключил в поцелуй. Это отвлекло от боли на пару мгновений, но когда к первому пальцу присоединился второй, из глаз покатились непроизвольные слёзы.
- С-саске… больно… - начал он, но Учиха лишь углубил поцелуй.
Затем парень начал сцеловывать скатившиеся слезинки и потихоньку вводить третий палец. Наруто стал извиваться и просить остановиться пока… пока Саске не нажал ощутимую точку.
- С-саске!.. – вскричал блондин, по телу которого прокатилась дрожь блаженства.
Усмехнувшись, Учиха повторил действие, и тело Узумаки выгнулось на встречу.
«Красив… как же ты красив… и теперь ты принадлежишь только мне… Наруто…»
Саске вынул пальцы из протестующего блондина. Наткнулся на обиженный голубой взгляд и тепло улыбнулся.
- Сейчас. Опять будет чуть-чуть больно. Потерпишь? – издевательски прошептал он в самые губы.
Узумаки дёрнулся, что бы заехать парню по макушке за такое нахальство, но руку перехватили и, поднеся к губам, ласково поцеловали.
Затем Учиха приподнял своего Лисёнка, отметив, что тот оказался достаточно лёгким (на рамене много не наешься) и аккуратно положил его на кровать. Нагнулся и быстро избавил блондина от лишней одежды, повторил тоже самое с собой.
Наруто испуганно смотрел на все действия напарника. Только сейчас он начал осознавать происходящее… и это осознание не прибавило ему храбрости. Он действительно боялся… но скорее не того, что произойдёт сейчас, а того, что будет после…
Наткнувшись на испуганный взгляд друга, Саске мягко коснулся его губ своими губами, поддерживая и успокаивая, затем, придерживая его, медленно начал входить.
Пред глазами поплыл туман. Вся реальность окрасилась в кроваво-красные круги. Ох… что это было за ощущение! Но брюнет прекрасно понимал, что сейчас должен испытывать Наруто…
Боль… очень сильную боль…
Поэтому он остановился давая время привыкнуть к новым ощущениям и ему. Блондин тяжело дышал и кусал себе губы, но молчал… ему тоже хотелось сделать Саске приятное… А боль… к боли всегда можно привыкнуть…
Чуть затуманенный голубой взор вселил уверенность, и парень постепенно начал движение. Вначале медленно и осторожно… а затем…
- С-саске! – вскричал Наруто, изогнувшись под Учихой.
Ещё… глубже… увереннее… быстрее…
«Саске… это… это не… плевать!»
Новый стон удовольствия. Новый громкий крик. Новое незабываемое ощущение.
Тепло… теплее… жарко… ещё… больше… сильнее…
Брюнет заключил губы Узумаки в плен, поглотив новый стон удовольствия.
«Мой… и только мой…»
Затуманенный голубой взор. Ярко красные щёки. Прилипшая ко лбу золотистая чёлка. Мягкие, искусанные розовые губки. Напряжённая шея. Бархатная, загорелая кожа. И…
- С-саске! – такой приятный голос, сводящий с ума…
Всё это было его. Теперь он его…
Провести рукой по животу… ниже… ещё ниже… вот так…
- С-са-аске… - тихо, но так… завораживающе…
- Наруто… мой Наруто… - шепот в самые губы.
Яркие звёзды перед глазами. Плывущая реальность явно не в том направлении. И… он…
Два тела полностью переплелись вместе. Одна руку придерживает голову, другая… одна рука вцепилась в простынь, другая царапает спину…
Да… теперь на спине у Учихи будет много царапин, которые фиг знает, когда заживут… но это его не волнует… единственное что его действительно волнует…
- Н-наруто… - стон.
О чём ещё можно мечтать тому, кто потерял всё? О том, что бы приобрести хоть что-то… но это что-то – оказалось всем для Саске…
Утро ласковыми лучам разбудило спящих парней. Два тела лежали, плотно прижавшись, друг к другу. Голова блондина покоилась на груди Учихи. Рукой Саске перебирал пшеничного цвета волосы. Вчера он очень хорошо отметил свой День рождения… а подарок…
«Теперь ты принадлежишь только мне… Наруто…» - довольная улыбка.
Наруто зашевелился и раскрыл глаза. Заспанный голубой взор попытался сфокусироваться вначале не подбородке, затем на губах, а потом… вообщем на губах так и остановился.
- С добрым утром, усуратонкачи… - протянул брюнет и легонько коснулся губ Узумаки.
Тот, чуть помедлив, решил ответить и, приоткрыв рот, впустил ловкий язык напарника. Усмехнувшись уголками губ, Саске перехватил инициативу и медленно стал переворачивать Лисёнка на спину.
- Саске… что… что теперь… будет… - сквозь поцелуи начал Наруто.
- Ничего. Всё… так и… останется… - переход на подбородок, шейку…
- Стой Саске! – Узумаки отодвинулся от напарника.
- Ну, что на этот раз! – гневно вскричал Учиха.
Блондин отвел взгляд в сторону и тихо продолжил.
- Я… я не хочу быть чьей-то игрушкой…
- Хм… с чего вдруг? Вчера ты был ой как не против… можно щас продолжить… - коварная улыбка.
- Я… я знаю, что делают с надоевшими игрушками… - тихий шёпот.
Саске нахмурился.
«Ксо! Вот чего он вчера так боялся… какой же ты…»
- Бака… - ласково сказал он, притянув лохматую голову к себе. – Ты слишком дорогая игрушка, что бы выкидывать… - усмешка. – Не думаю, что поступлю так со своим Лисёнком…
- Саске… - вздохнул Наруто и прижался к груди друга.
«Тепло… как же с тобою тепло… Саске…» - пронеслось в голове.
- Не думай о таких пустяках, Наруто… я никогда больше не причиню тебе боль… - рука запутывается в волосы цвета солнца.
- Почему?.. – полусонный вопрос.
- Потому что люблю… - лаконичный ответ.
Учиха наклонился и поцеловал макушку парня. Узумаки уже спал.
Маленький, дикий Лисёнок… такой наивный и такой непорочный…
«Что же ты сделал со мной, Наруто?..»
Риторический вопрос… ответ, которого, впрочем, утраивал обе стороны.
Саске задумчиво поднял глаза и наткнулся на окно. Подул лёгкий ветер и тюль плавно поднялась вверх, открывая на обозрение стоящую вазу с двумя такими разными цветками – магнолия и одуванчик. Переплетённые стебли, аккуратные листочки, красивые бутоны и новое будущее…

Вот снова скучающее утро, но, как ни странно, я не слышу ни единого звука. Скуалло не кричит своё привычное: "Врооой", никто не бегает и не метает стилеты во что попало и в кого попало. Странно, однако. Надо бы проверить, есть ли в замке кто живой. Выхожу из своей комнаты, спускаюсь вниз - никого. Забыли про бедную лягушку. Семпай, где Вы? Кажется, наверху что-то упало. Поднявшись, вижу - семпай лежит под шкафом. Видимо, тот не выдержал его стилетов и упал. Так Вам и надо, глупый семпай.
- Чёртова лягушка, иди и помоги мне! - строго говорит Бел. Как всегда... Принцы ни на что не годны. Кое-как разобравшись со шкафом, я собрался покинуть покои семпая, как вдруг мучительные стоны принца заставили меня вернуться. Обернувшись, замечаю большое багровое пятно крови. А всё говорят, что у принцев голубая кровь... Они ничем не отличаются от обычных людей...
И чем перекрыть это чёртово кровотечение? Никакая тряпка не помогает, даже от моей безрукавки почти ничего не осталось. А семпай лежит теперь уже на кровати, ухмыляется, хотя несколько минут ранее корчился от боли. Наконец-то я нашёл тряпку из более плотного материала.
-Поживее и понежнее, пожалуйста, - последнее слово Бел-семпай язвительно выделил.
-Мы никуда и не торопимся, - ответил я, растягивая слова, - Время есть, - за мой ответ я получил щелчок в лоб.
-Больно же, - снова, протянув слова, ответил я, наконец-то перевязав руку семпаю, - Значит, вот как Вы благодарите меня, Бел-семпай~
- Принеси мне клубники, - скомандовал принц, игнорируя все мои слова. Что ж, придётся... Спускаюсь на кухню, достаю свежемороженую ягоду и снова поднимаюсь в покои принца.
- А теперь покорми меня, - тот же тон, та же ухмылка.
- Бел-семпай, какой же Вы ленивый принц~
- Замолчи, - здоровой рукой он крепко схватывает мои руки и тянет к себе, от чего мне пришлось наклониться к семпаю, - а теперь корми. Это за твоё пофигистичное отношение... - принц останавливается, а затем добавляет, - ...ко мне.
- Бел-семпая подменили, - как ни в чём не бывало ответил я. Он всё ещё ждал, когда его покормят...
Обхватив губами маленькую ягодку медленно опускаюсь к лицу семпая. Он послушно открывает ротик, а затем захватывает в свой плен клубнику, при этом облизав мои губы.Процедура повторялась снова и слова, пока ягода не закончилась. Отпустив мои руки, семпай удовлетворённо улыбнулся и сказал:
- Вечером жду такой же ужин. Принц ранен, ему требуется помощь. Ши-ши-ши~...

«Моя тайна – мой секрет,
Моя слабость – твой ответ.
Я люблю тебя, а ты?»
«Я хочу тебя, а ты?»
Мой ответ не заменим,
Один разок и повторим,
Зачем один?
Ведь можно два!
«Эй, лягушонок, шуруй сюда!»
«Бел – семпай, зачем опять?»
«Я сказал, присядь да ляг»
«Бел – семпай, сейчас же день?»
«А мне пох, тебе что лень?»
«Ну, семпай, вы как всегда…»
«Ши-ши-ши, ведь это я!»
Принц решил не отставать,
С ходу лег он на кровать.
Франа резко потянул,
И футболку он стянул.
В скором времени потом
В комнате царил дурдом.
Крики, ахи, стоны, охи…
Шум, царапанье и вздохи…
Что ж творилось там тогда,
Эт загадка для ума.
Только Вария сидела
И тихо в щелочку глядела.

Свет озарил мою больную душу,
Нет, твой покой я язвой не нарушу,
Бред, полночный бред терзает сердце мне опять.
О мой семпай, как я посмел тебя желать!
Мой тяжкий крест — лягушки вечная печать,
Я за любовь ножи твои готов принять,
Нет, лягух отвержен и с проклятьем на челе.
Я никогда не буду счастлив на земле

И после смерти мне не обрести покой.
Я душу Занзасу продам за ночь с тобой.

Смерть, обещает смерть твоя улыбка.
Нет, вся любовь лишь страшная ошибка!
Знай, греховных мыслей мне сладка слепая власть.
Безумец прежде я не знал, что значит страсть.
Безумным Принцем, словно бесом одержим.
О Потрошитель ты давно сгубил мне жизнь!
Жаль, судьбы насмешкою я кохай лишь для тебя.
Но не могу прожить я без тебя и дня!

И после смерти мне не обрести покой.
Я душу Занзасу продам за ночь с тобой.

Сон, светлый счастья сон мой Бельфегор,
Стон, грешной страсти стон мой Бельфегор,
Я обречён был в Варию тогда попасть
И о другом теперь не хочется мечтать!
Святой Луссурий ты не в силах мне помочь!
Любви запретной не дано мне превозмочь.
Стой! Не покидай меня безумная мечта!
В раба и Франа превращает красота.

И после смерти мне не обрести покой.
Я душу Занзасу продам за ночь с тобой.

И днем и ночью лишь напарник передо мной,
И слезы не могу сдержать про наш яой!
Стой! Не покидай меня ночная кутерьма!
В раба и Франа превращает красота.

И после смерти мне не обрести покой.
Я душу Занзасу продам за ночь с тобой.

Я полная похуистка шизанутая на голову анимешница обожаю яой только ним и живу.Зарегалась чтоб читать истории про яой и выкладывать которые надыбаю иле соченю сама.