Посвящается XIX Чемпионату мира по футболу.



- Андрюха, очнись! Ты как?

Аршавин поднял голову и встретился с взволнованным взглядом Семака.

- Нормально, Серег, нормально. Просто как-то не по себе, слишком непривычно.

Андрей глубоко вздохнул, расправил плечи и еще раз оглядел раздевалку: бамбуковые шкафчики для одежды, грубые деревянные топчаны, обтянутые вонючей плохо выделанной кожей неизвестного животного, и солома на полу вместо привычного ковролина. Где-то сверху, над скрывающим недра стадиона полотняным пологом, оглушающее били барабаны, и роем навозных мух жужжали местные дуделки.

- Это вувузелы, - пояснил образованный Анюков. - Национальный музыкальный инструмент.


- Засунуть бы их национальный инструмент в их черную национальную жопу, - пробурчал Кержаков, не обращая внимания на прищуренный взгляд Дзагоева. - Башка уже трещит от этого гула. А нам еще целый матч играть!

- Ничего, потерпишь, - отрезал Семак. – Если так мешает, возьми беруши. Ладно, парни, пора!

- Вставай, Шава! – Вася Березуцкий весело толкнул в плечо Аршавина. – Порвем этих уродов!

Андрей в очередной раз сделал тяжелый вздох и поднялся с топчана. С момента прибытия команды в Южно-Африканскую Республику его не покидало странное, доселе неизвестное чувство тревоги. Тяжелое, гнетущее, оно не отпускало ни на минуту, мешая сосредоточиться на тренировках, отбивая аппетит и подрывая так необходимый футболисту сон. Андрей пытался отбросить тяжелые мысли, загнать их поглубже в подсознание, но, к сожалению, ничего не выходило. Напротив, чем ближе к первому матчу со сборной ЮАР, открывающему очередной Чемпионат Мира, тем сильнее давило это ужасное ощущение.

- Так, вспомнили детский садик, построились парами и взялись за руки, - ухмыльнулся поправляющий капитанскую повязку Семак. – Ром, ты чего, я ж пошутил!

Павлюченко, смущенно бурча себе что-то под нос, отпустил руку отчаянно вырывающегося Быстрова.

- Ну что, с Богом? Стоп… А где тренер? – капитан российской сборной растерянно огляделся по сторонам. – Господин Хиддинк, нам пора!

- Oh, fuck my ass! – дверь в тренерскую распахнулась, и из нее выплыл улыбающийся во все тридцать два зуба Гус Хиддинк, на ходу выбрасывая в урну окурок. Из дверного проема потянуло терпким запахом марихуаны. – Let’s go, guys!

- Ох, блять… - тихо добавил Аршавин и, подтолкнув принюхивающегося к знакомому аромату Березуцкого, побрел к выходу из подтрибунного помещения.

Длинный тоннель с ярким пятном выхода закончился, и в лицо Андрея пахнуло сухим африканским жаром. В уши с новой силой ударил гул встречающих футболистов дудок. Яркое южное солнце резко ударило в глаза, и Андрей прикрыл лицо рукой, закрываясь от разящих лучей и старательно моргая в попытках привыкнуть к освещению. Попытки закончились спиной Игнашевича, в которую уткнулась рука. Андрей споткнулся, остановился, огляделся и… открыл от удивления рот.

Вместо привычного газона на поле золотился песок. Разметка была сделана из покатых булыжников, а ворота представляли собой аккуратно остриженные пальмы с накинутой на них сеткой. Периметр поля ограждали два ряда остро отточенных кольев, за которыми суетились непривычные к таким условиям видеооператоры.

- Что это за х… - начал было возмущаться Игорь Акинфеев, но внезапно застыл. Аршавин на автомате проследил за взглядом вратаря, и его рот раскрылся еще шире: из соседнего прохода появилась сборная ЮАР.

Из стандартной амуниции современного футболиста на них были лишь бутсы, причем именно обувь наименее вписывалась в имидж хозяев арены. Срам прикрывался юбками из пальмовых листьев, а тела были разрисованы рисунками немыслимых расцветок, на которых с трудом угадывались порядковые номера. Головы некоторых игроков украшали хитрые головные уборы из перьев и дешевой бижутерии, в ушах висели огромные серьги, а носы пронизывали косточки мелких животных. Голкипер команды отличался от полевых игроков яркой накидкой из добротной парчи, а руки его сжимали шаманский жезл, увенчанный небольшим оскаленным черепом.

- Господин тренер, ты куда нас привез?! Что это за маскарад? – Семак первым вышел из ступора.

Аршавин оглянулся назад в поисках наставника. Гус стоял у темного зева тоннеля и, скорчившись пополам, беззвучно хохотал, периодически утирая слезы.

- Нет, я с этими обезьянами играть не буду! – возмутился Березуцкий. – Это же какой-то пиздец! Я не подписывался на эту…

Свисток кривоногого монгольского судьи заглушил тираду защитника: главный арбитр встречи пригласил команды на поле. Российская сборная вопросительно уставилась на главного тренера, но тот, не меняя положения тела в пространстве,  лишь махнул рукой в сторону: «Играйте, мол, играйте… Не до вас сейчас…»

Чувство тревоги накатило с новой силой. Андрею казалось, что звуки вувузел сейчас материализуются в огромный рой диких пчел и буквально разорвут всю команду на части. Тревога грозила перерасти в панику. Андрей еще раз огляделся и вдруг увидел на трибуне за воротами родные бело-сине-красные флаги, яростно разрывающие тугой горячий воздух.

«Наши! Наши тут! Они приехали болеть за тебя, не побоялись! Преодолели тысячи километров, забрались в эту жопу и сейчас здесь, с тобой! Соберись, тряпка! Хватит хандрить!»

Андрей яростно встряхнул головой, расправил плечи и уверенным шагом направился к центру поля. Пора начинать матч.

Первый гол в ворота сборной ЮАР влетел легко и непринужденно буквально на второй минуте матча. Вратарь хозяев разжег в железной миске какие-то травы и, помахивая своим жезлом, окуривал вонючим дымом свои ворота. Чем, недолго думая, и воспользовался невозмутимый Игнашевич, с сорока метров всадив кожаный снаряд в угол беззащитный створок. Игроки южноафриканцев долго что-то пытались доказать монгольскому судье, но тот был непреклонен – голу быть. С трибун в судью полетели камни и пестрокрылые дротики, но возмутившихся фанатов быстро успокоил местный «ОМОН»: резиновые пули и в Африке действуют крайне эффективно.

Игра вскоре возобновилась, и сборная России вновь пошла вперед. Ребята превосходили южноафриканцев по личному мастерству, по тактике, по командному взаимодействию, но вопреки всему на поле творилось что-то необъяснимое. Быстрые, словно антилопы, выносливые, словно буйволы, и зажженные на победу десятками тысяч болельщиков, они яростно боролись за каждый мяч. Они неслись к воротам Акинфеева, не обращая внимания на подкаты защитников и свистки низкорослого судьи. Они ложились под удары нападающих и безжалостно выдирали мяч у полузащитников. А если российские игроки доводили дело до удара, в игру вступал вратарь в своей смешной накидке. Он брал все, что бралось и тянул все, что тянулось. Головокружительные прыжки и безумные сейвы заставляли коллег Аршавина хвататься за головы, а в те редкие моменты, когда голкипер южно-африканцев уже не мог помочь своей команде, мяч невообразимым образом летел в  штангу или перекладину, либо просто проходил в сантиметрах от ворот.

                                                                                                         *    *    *

- Не зря этот гондон тряпки свои жег в миске, - высказал общую мысль Березуцкий. - Что-то вообще не идет.

Команда вышла на перерыв с преимуществом в единственный пока что мяч. Одна вынужденная замена уже была произведена: щупленького Быстрова “подтолкнул” защитник юарцев, и тот влетел в ограждающий поле частокол. Теперь Вова лежал в углу раздевалки, а вокруг суетились меняющие окровавленные бинты врачи команды. Впрочем, счет по “вынужденным” у команд был равным: справедливый Анюков вблизи бровки в красивом подкате снес африканского полузащитника, который буквально распластался на кольях.

- Голландские магические травы тут почему-то не помогают, - мрачно пробурчал через переводчика Хиддинк. - Нужны ваши, русские замуты. Что предложите, парни?

- Ну, помолиться можно.

- Нет, я молиться не буду, не хочу, - возразил Кержаков.

- Сибирскими пельменями их закидаем? - мрачно пошутил Семак.

- Пельмени придумали китайцы! - начитанный Анюков был тут как тут.

- Тогда русской водкой затравим, ее русский Менделеев придумал, - не сдавался капитан.

- А давайте ща быренько наебенимся и пойдем им ебальники бить! А? - тут же оживился Березуцкий, - А чо, парни? Чем вам не русская магия, епть?

- Хм-м... Ебанем по соточке... Ну по две, Вась, по две, ладно, и будем их ломать. Ну, аккуратно нужно, стараться в рамках правил. Просто замена то у них всего одна осталась... - смущенно закончил Акинфеев.

- Да ты чего, это не гуманно!

- Стоп! - Хиддинк задавил в зародыше начавший было разгораться спор. - А в этом есть зерна истины... Всем заткнуться, мне нужно подумать. А ты, Вася, молодец! Можешь ведь, если захочешь!

- Спасибо, коач! - радостно осклабился Березуцкий. - Я старался!

- Сказал же заткнуться! - рявкнул голландский тренер и задумался. Его руки на автомате скручивали новую папироску.

Игроки послушно притихли и разбрелись по раздевалке. Они давно прекрасно изучили подобные моменты: если тренер сказал замолчать, то лучше так и сделать. Значит ему действительно нужно подумать. И всегда после подобных моментов он выдавал такие инструкции, во многом благодаря которым российская сборная и смогла выйти из отборочного цикла чемпионата мира.

Андрей присел на топчан и постарался успокоиться. Фантастическое невезение команды заставило вернуться вроде бы уже откинутое чувство тревоги. Его товарищи по команде по-своему реагировали на обстановку: Березуцкий с блеском в глазах ходил, потирая руки, по раздевалке, Павлюченко отгонял жирных мух от переломанного Быстрова, Семак сосредоточенно просматривал повторы прошедшего тайма, а Акинфеев с Дзагоевым яростным шепотом о чем-то спорили у выхода.

- Так, ладно, из моих личных запасов выпиваете по двести пятьдесят... - главный тренер жестом заглушил радостный вскрик Березуцкого. - По двести пятьдесят граммов коньяка и аккуратно гасите этих уродов. Аккуратно! Старайтесь не доводить до провокаций, играйте жестко, но в рамках правил. Всем понятно?

- Конечно, коач, что ж тут непонятного?! - Березуцкий протер краем футболки чайную кружку.

Хиддинк звонко щелкнул пальцами, и помощник тут же вынес из тренерской ящик элитного молдавского коньяка. Ароматный напиток быстро разлился по емкостям.

- Вот, парни, угощайтесь! - запасливый Анюков достал из сумки трехлитровую банку соленых огурцов. - Как знал, что пригодится на чужбине!

- Ну ты извращенец, коньяк - огурцами... - скривился Кержаков, но от угощения не отказался.

- Ну что, мужики, - поднял свой бокал капитан команды, - за победу не пьют, поэтому скажу просто: с Богом!

- С Богом!

Кружки с дружным звоном столкнулись, и раздались глубокие шумные выдохи, разбавляемые сочным хрустом огурцов. По раздевалке потянулся запах перегара, перебивающий даже вонь кожаных топчанов.

Команда вышла на поле бодро, в приподнятом настроении. Глаза футболистов зажглись задорным блеском, в движениях появилась большая раскованность, в жестах - четкая уверенность в своих силах. Андрей тряхнул головой, “выравнивая” начавшую было плыть горизонталь земли, и улыбнулся. Алкоголь подействовал на приученный к спортивному режиму организм как и следовало ожидать: страх улетучился, сменился злостью и пьяным пофигизмом.

Монгольский судья дал сигнал начинать второй тайм, и российская команда дружно кинулась в атаку. Африканская ярость столкнулась с яростью русской. Обе сборные беспощадно шли в жестокий контакт, не щадя ни себя, ни оппонентов. Игроки получали по ногам, но тут же вставали и неслись дальше, вперед. Свистки рефери раздавались буквально каждые две-три минуты, “желтые” взмывали в воздух через нарушение, но соперникам на это было наплевать - игрой руководили принципы. Хиддинк, задорно прищурившись, размешивал коньяк с колой в пластиковых бутылочках, из которых утоляли жажду его подопечные.

Трибунам передался накал матча, болельщики бесновались, восторженно ревя. Гул человеческих голосов смешивался с воем вувузел и выплескивался на поле безумным коктейлем, заставляющим игроков рваться вперед с еще большим усердием. Еще вчера обещавший стать заурядным, футбольный матч превращался в настоящую Игру. Игру нервов и страстей.

Под конец первой пятнадцатиминутки второго тайма игра все же вышла из-под контроля: явно не успевающий за Жирковым южноафриканский защитник с силой саданул россиянину по ногам. Юра сделал в воздухе полный оборот через голову и мешком рухнул на песок. Находившийся поблизости Кержаков, мгновенно придя а бешенство, отомстил за товарища ударом ноги в грудь... и через какие-то секунды на поле образовалась мельтешащая руками и ногами разноцветная каша. Удары летели направо и налево, тела падали, вставали и снова падали, рты раскрывались в заглушенных трибунами яростных криках. Маленький судья носился в толпе, уклоняясь от мельтешащих конечностей, и истошно свистел, пытаясь успокоить дерущихся. Вскоре он понял бесполезность всех попыток закончить встречу миром, отошел к ограде поля, швырнул на песок замызганную красную карточку, сел на валун и горько заплакал.

Тем временем обезумевшие болельщики рвались через заградительные отряды на помощь своим любимцам. По всему периметру игровой площадки раздавались звуки выстрелов, но резиновые боеприпасы уже не могли остановить толпу: то тут, то там особо ярые фанаты вырывались на поле и мгновенно ввязывались в потасовку. Российский сектор с криками “Вали говно!” так же прорвал оборону и вклинился в густую массу разъяренных африканцев. Полетели алыми звездами “фаеры”, оставляя за собой серые хвосты дыма. Глухо ухнул взрыв какого-то пиротехнического изделия.

Андрей яростно тряхнул головой, сбрасывая первоначальный шок от происходящего, резко выдохнул и, широко размахнувшись, ударил кулаком в первую попавшуюся чернокожую голову.

«Да ни хуя себе! Наших бьют, суки!»

Чернокожая голова дернулась, брызнула алым и ушла куда-то вниз. Вторая голова, бешеный оскал жемчужных зубов, удар левой и снова алые брызги. Русский мат сзади. Разворот. На кого-то из своих наседают сразу трое, на кого именно - не понять. Ближнему шипами в спину, второму - кулаком в горло... и оглушительный хлопок в правом ухе. Мгновения темноты, хруст соленого песка на зубах, откуда-то взявшаяся влага в носу и резкая боль в ребрах. Андрей инстинктивно сжался, прикрывая руками голову, но удары сыпались со всех сторон, становясь все сильнее и яростнее.

«Неужели это всё? Вот так вот, хуй знает где?..»

Удар по ребрам, сбивающий дыхание, еще удар - тяжелых хрип из легких.

«Нет, не хочу так, не хочу!»

Рывок из последних сил, попытка встать и снова удар. И опять песок во рту. Очередная порция, мать ее. Фирменное африканское блюдо?

Еще один удар... и Андрей угасающим сознанием почувствовал, что отрывается от земли. Десятки крепких рук вскинули отбитое тело над землей, встряхнули. Сквозь гул в ушах пробивались резкие лающие возгласы на незнакомом языке, крики на ломанном английском и радостное улюлюканье. Андрей опрокинул голову на бок и с трудом разомкнул слипшиеся веки. Его несли над орущим человеческим морем куда-то к краю поля. В нескольких метрах плыло еще одно тело в светлой форме российской сборной, белесая пелена перед глазами не давала узнать товарища по несчастью. Андрей попытался сплюнуть соленый вязкий сгусток, норовивший забить горло, но язык, словно чужой, отказался выполнять приказ, и из распухшего рта вырвался лишь глухой протяжный хрип. Андрей несколько раз моргнул в попытках прогнать пелену перед глазами и постарался сфокусировать зрение. На удивление ему это удалось, и он увидел в углу поля, там, куда, судя по всему, его и тащили, исходящий паром огромный котёл на внушительном тагане. Под котлом весело трещал костёр. Возле котла на высоком деревянном помосте стоял ярко разряженный человек и что-то активно перемешивал.

«Что это за хуйня? Что эти сволочи творят? Что они варят? Они что, нас жрать собрались?!»

От пришедшего в голову осознания внутри всё похолодело. Холод мгновенно перешел в жар, порождающий огненный шар в груди. Шар прокатился через сердце и взорвался в голове, волной разнося по телу неизвестно откуда взявшуюся силу. Быть может, это был последний резерв организма, открывшийся от безысходности, быть может что-то иное, но Андрею было не до философских рассуждений. Он резко дернулся и крутанулся вокруг своей оси, вырываясь из цепких рук. Державшие его по всей видимости не ожидали подобной прыти от только что лежавшего мешком человека, и тело Андрея упало на песок. Снова этот чертов песок...

Андрей перевернулся на спину, силы уже готовились окончательно покинуть его, как перед ним возник... Гус Хиддинк!

- Hello, Andriusha, how are you? - Хиддинк внимательно посмотрел Андрею в глаза и вдруг резко ударил его ладонью по щеке. - Очнись, Андрей!

Последние слова Гус произнес совершенно другим голосом, по-русски и без акцента. Женским голосом

- Андрюшенька, очнись! Очнись! - еще одна пощечина, и еще, теперь по другой щеке. - Очнись!

Андрей встряхнул головой, судорожно вздохнул полной грудью и... очнулся на кровати. Над ним с заплаканными глазами нависла его жена, Юля, и отчаянно хлестала его по щекам.

- Тьфу, стой! Юлька, стой, хватит! - Андрей закрыл лицо руками. - Ты чего?

- Фу-у-ух... Очухался... - Юля устало опустила руки, посмотрела мужу в глаза и всхлипнула. - С тобой все нормально? Ты как сумасшедший метался по всей кровати, махал руками и выкрикивал какую-то херню. Еле успокоила тебя, всю морду пришлось разбить! Кошмар приснился?

- Кошмар? Да как тебе сказать, - пробормотал еще не отошедший Андрей. - Ужас какой-то. Вот привидится же такое... Надо заканчивать с дурью перед сном. Сколько времени, милая?

- Рано ещё, половина четвертого утра. Спать давай. Только больше без всяких кошмаров, хватит на сегодня.

- Да, давай спать, - Андрей повернулся на бок, поправил подушку и обнял еще всхлипывающую жену.

«Как же хорошо, что мы не попали на этот сраный чемпионат...»