Путаница с фамилиями Мане — Моне (Manet — Monet) — самый очевидный, но не единственный, повод сравнить двух непохожих художников, которые оказались в одном городе, в одно время, на одной большой выставке и сначала рассорились, а потом стали близкими друзьями.

Тем более, что история их знакомства началась как раз с путаницы.

автопортрет Эдуара Мане и портрет Клода Моне кисти Ренуара.

Салон 1865 года стал одним из самых скандальных и эпохальных за все триста лет его существования. И виноват в этом был Эдуар Мане. Он искренне рассчитывал на признание, медаль и славу, отправляя на главную французскую выставку свою новую картину «Олимпия».

И проходя в день торжественного открытия по Дворцу промышленности, действительно слышал со всех сторон поздравления и одобрительные отзывы. Но при чем тут, черт возьми, пейзажи! Почему его хвалят за какие-то марины? Мане в бешенстве.

Оказывается, какой-то выскочка использовал похожую фамилию, явно для того, чтобы заработать денег на его, Мане, славе. Рядом с его «Олимпией» и «Поруганием Христа» висели два пейзажа никому не известного Клода Моне, который в этом году дебютировал в Салоне.

Эдуар Мане. Олимпия, 1863



Клод Моне. Устье Сены в Онфлёре, 1865

Причиной скандала в Салоне 1865 года стала «Олимпия» Эдуара Мане (см. подробности). Абсолютно голая, на кровати, белая, как из морга, рука в неприличной судороге — Олимпия услышала в свой адрес самые изысканные и вычурные ругательства и сравнения.

А 25-летний Клод Моне отлично усвоил уроки своего главного учителя Эжена Будена, писал объемные, драматические облака и за границы традиции пока не выламывался. В его сторону еще благосклонно кивают салонные судьи и критики.

История с фамильной путаницей — хрестоматийная. А научиться отличать художников по принципу «Мане — люди, Моне -пятна» можно хотя бы благодаря интернет-мемам.

Но даже зоркий и продвинутый завсегдатай музейных сайтов, железно запомнивший, кто написал «Олимпию», а кто «Мост в Аржантее», возьмет и растеряется, пытаясь определить, где же «Большой канал в Венеции» Моне, а где «Большой канал в Венеции» Мане.

Клод Моне Большой канал в Венеции
1908, 73×92 см.



Эдуар Мане Большой Канал в Венеции (Голубая Венеция)
1874, 71.4×58.7 см.

Есть несколько проверенных способов безошибочно определять, когда правильно писать эту фамилию через «о», а когда через «а»:

Эдуар Мане. Портрет месье и мадам Огюст Мане, 1860



Клод Моне. Адольф Моне читает в саду , 1866

…по несостоявшемуся будущему

Понятно, что ни один порядочный отец (если он сам не художник) не мечтает видеть художником своего сына. И в XIX веке все было так же. В этом отцы Клода Моне и Эдуара Мане были похожи. Мужчина должен заниматься серьезным делом.

«Эдуар станет судьей», — был уверен один. «Клод станет бакалейщиком», — думал другой.

8 поколений мужчин в роду Эдуара Мане были судьями и адвокатами, продолжая дело предков и сменяя друг друга в почетных креслах Дворца правосудия. Каждый день, в одно и то же время, Огюст Мане выходит из дома, застегнутый на все пуговицы, серьезный, вежливый и сдержанный.

Его младший сын Эдуар демонстрирует просто отвратительные знания по всем дисциплинам, кроме гимнастики и рисунка, повторно остается в пятом классе самого аристократичного коллежа в Париже и рыдает дома от одного упоминания о карьере адвоката. Его увлекает только рисование и, возможно, немного манит море.

Ну, пусть будет Мореходная школа, только бы не богемная жизнь этих новомодных художников.

Когда судно «Гавр и Гваделупа» с 17-летним Эдуаром отплывает в Бразилию от берегов портового городка Гавр, 9-летний Клод Моне наверняка бродит босиком по берегу моря совсем рядом или наблюдает за отплытием корабля с какого-нибудь холма, где он любит валяться в траве и разглядывать облака.

Его отец держит лавку здесь, в Гавре, снабжает продовольствием французский флот. И Клод, когда вырастет и выучится в коллеже, конечно, возьмет на себя управление семейным бизнесом. Все надежды заботливого отца идут прахом.

В коллеже Клод «с грехом пополам освоил четыре арифметических действия и получил слабое представление о грамотном письме». И, не обращая внимания на угрозы отца лишить его какого бы то ни было содержания, уезжает в Париж учиться живописи. Две картины 28-летнего Эдуара Мане в этом году как раз впервые примут в Салоне.

...по короне

Тут, честно говоря, легко запутаться. Сегодня отцом импрессионизма, вождем, основателем, королем и неоспоримым лидером многие назовут Клода Моне. У него кувшинки, пленэр, «Впечатление.

Восход солнца», соборы в тумане и стога во все времена суток — весь набор стилеобразующих признаков и личных открытий. Но вначале все было совсем не так.

Эдуар Мане не был импрессионистом, не участвовал ни в одной из выставок Анонимного общества живописцев, скульпторов и граверов, но именно его газетные критики и судьи Салона пренебрежительно называли «королем импрессионистов», а молодых художников-бунтарей, бросивших вызов официальным салоновским традициям, будущих импрессионистов, «бандой Мане».

Ох, сколько бы он отдал, чтобы избавиться от этого незавидного титула.

Анри Фантен-Латур Ателье в Батиньоле
1870

Эдуар Мане жил в квартале Батиньоль и часто завтракал в кафе «Гербуа» неподалеку. Поговаривают, любил бифштекс с кресс-салатом и взбитые яйца. Благодаря ему прославились и квартал, и кафе.

Мане и всех его юных почитателей (Моне, Базиля, Ренуара) назовут вскоре «батиньольской группой», а в кафе «Гербуа» к Мане начинают присоединяться увлеченные идеей нового искусства художники, писатели, журналисты. Но не для того, чтобы съесть бифштекс, а для того, чтобы разговаривать о судьбах искусства.

На картине Фантен-Латура вокруг Мане в его мастерской собрались единомышленники — и молодой Моне еще неуверенно выглядывает из-за плеча высокого Базиля.

Анри Фантен-Латур. Портрет Эдуара Мане, 1867



Жильбер де Северак. Портрет Клода Моне, 1865

…по бороде, перчаткам, трости, шляпе

И дело, конечно, не в том, что Мане был белокурым красавцем с кудрявой шевелюрой, а Моне тоже красавцем, но жгучим брюнетом с внешностью темпераментного мачо. Их вообще трудно было спутать: говорили, двигались, одевались, гуляли по-разному.

После «Завтрака на траве» и «Олимпии» об Эдуаре Мане всерьез думали как о шуте, который намеренно забавляет публику чрезмерно вызывающими выходками. И скандалом зарабатывает на хлеб.

Эмилю Золя пришлось написать длинную защитную статью, в которой он доказывал читателям, что Мане — светский человек, «безукоризненно любезный и вежливый»: «Художник признавался мне, что он любит бывать в свете, что он находит тайное наслаждение в благоуханном и ослепительном блеске званых вечеров.

К ним влечет его, без сомнения, не только любовь к разнообразию и богатству красок, но и та свойственная ему внутренняя потребность в изяществе и элегантности, которую я стараюсь вскрыть в его произведениях».

О да, Мане — истинный денди. На нем всегда тонкие кожаные перчатки, а в руках — неизменная трость. Его умение завязывать и носить галстуки вызывает восхищение. Каждый день он выходит на особую прогулку, Мане фланирует.

Ольга Вайнштейн, автор книги «Денди: мода, литература, стиль жизни» рассказывает, что принципиально праздные, бесцельные прогулки фланера совсем особый смысл имели для писателя или художника: «Его маршрут сплошь и рядом выясняется только в пути, ибо фланера ведет случайная прихоть.

Городское пространство — карта его желаний, непрерывная знаковая поверхность, топографическая развертка его потока сознания. Он читает карту собственным телом, размечая шагами пунктиры своих произвольных маршрутов».

По внешнему виду, походке, улыбке фланер-художник определяет типажи прохожих и пытается понять, что собою представляет человек. Прогулка без цели превращается в поиск сюжетов и источник вдохновения.

Эдуар Мане Музыка в саду Тюильри
1862, 76×118 см.

Еще до «Олимпии» и «Завтрака» на одной из светских прогулок Эдуар Мане задумал дерзость: написать обычных французов, которые гуляют рядом с ним по паркам и городским садам.

Картину не примут в Салоне. А Огюст Ренуар только через 14 лет создаст «Бал в Мулен де ла Галетт», конечно, под впечатлением от этой картины Мане.

Сын бакалейщика Клод Моне — простоват и не рожден для фланирования. В его городских прогулках всегда будет одна большая цель, которая мешает дендистской беззаботности, — он наматывает десятки километров между домами друзей, чтоб занять немного денег.

Но по его внешнему виду никогда не заподозришь, что он уже месяц ест мешок фасоли на двоих с Ренуаром и пишет портреты лавочников по 50 франков за штуку.

Моне умудряется носить костюмы из английской шерсти и рубашки с кружевными манжетами, но ему плевать на моду и нарочито небрежные узлы на галстуках, которые вяжутся у зеркала в течение нескольких часов. Моне сам законодатель моды, Моне — светский лев.

Эдуар Мане Улица Монье с флагами
1878, 80×65 см.



Клод Моне Рю Монторгей в Париже, фестиваль 30 июня 1878
1878, 81×50 см.

...по флагам

Бесценные музейные сокровища кисти Мане и Моне, раз и навсегда попавшие в историю, часто цитируют — и чтобы различить особенности взгляда на мир двух художников, не обязательно заканчивать художественную академию. Но Большой канал в Венеции — не единственный сюжет, в котором легко потерять ориентиры.

Например, во время Всемирной выставки в 1878 года в Париже оба художника случайно выглянули каждый в свое в окно. Моне увлекает красочное буйство — он пишет красно-бело-синее праздничное великолепие.

Фланер Мане привык замечать на улицах людей — и этот одноногий, скорее всего, бывший вояка, медленно идет по праздничной улице, уже не оставляя художнику шансов создать однозначно торжественную картину. «Я пишу только то, что вижу», — говорил Мане.

И в этот день он увидел, что Франция пытается забыть о позорной войне, закончившейся 7 лет назад, устраивая масштабные, великолепные действа. И что забыть все равно не получается. Потому что по праздничной улице бредет одноногий бывший солдат.

Эдуар и Клод были друзьями до самой смерти Мане, смотрели из окна на один и тот же Париж, гуляли по тем же улицами и берегам Сены, и, бывало, играли в художественные игры по правилам друг друга.

Эдуар Мане. Завтрак на траве, 1863



Клод Моне. Завтрак на траве, 1865

В Салоне отверженных в 1863 году перед «Завтраком на траве» Мане зрители хохотали до слез и стыдливо перешептывались. «Непристойность», — выпалит император. Моне уже в старости вспоминал, какое впечатление произвела на него эта картина.

Переворот, свобода, новое искусство, глоток свежего воздуха, сама жизнь. Спустя два года, преклоняясь перед талантом Мане, восхищаясь его непреклонностью и гением, Клод напишет свой «Завтрак на траве», в знак уважения.

Эдуар Мане Берег Сены близ Аржантея
1874, 62×103 см.



Клод Моне Аржантёй
1875, 56×67 см.

В 1874 году, после первой выставки импрессионистов, Моне нищенствует и однажды остается без крыши над головой. Эдуар Мане находит другу домик на берегу Сены, в Аржантее, теперь, чтобы попасть друг к другу в гости, им достаточно переплыть реку.

Нет-нет, это ни в коем случае не победа импрессионистов, просто Мане не может удержаться: эти чистые, светонасыщенные цвета на этюдах Моне, эти тени, полные богатых рефлексов.

Так и быть, он поиграет в импрессионизм. И он ставит мольберт прямо у воды, пишет «Аржантей» и «В лодке», пишет Моне в его плавучей мастерской (он Рафаэль воды — восхищается Эдуар).

И все равно не идет с импрессионистами до конца: никогда он не отдастся чисто зрительному восторгу, свет — слишком простой сюжет для картины, а импрессионистская незаконченность не дает Мане покоя.

Эдуар Мане. 1875. Фотограф - Феликс Надар.
1 Клод Моне. 1914. Фотограф - Саша Гитри.

...по поступкам

Моне-Мане — это история долгой дружбы, которая держалась на огромном взаимном уважении и… на деньгах. В самые сложные и отчаянные дни Моне шлет Эдуару письма: то, что вы одолжили мне на прошлой неделе, уже закончилось, займите хотя бы франков 30, это меня спасет.

И Мане никогда не отказывает, из года в год вкладывая в ответное письмо то 30, то 100 франков. Когда он узнает о тяжелой болезни Камиллы Моне, первой жены художника, то просто спишет все многолетние долги.

Через 6 лет после смерти Эдуара Мане в Париже появится американский коллекционер, который изъявит желание купить «Олимпию» за 20 тыс. франков. Тогда Моне на полгода забрасывает кисти и становится бухгалтером и пиар-специалистом — он организовывает сбор денег для выкупа картины и передачи ее в дар Франции.

Фото с сайта www.sothebys.com

В 2011 году на аукционе Sothebys за 134 тыс. долларов были проданы пять документов, написанных рукой Клода Моне.

Один из документов — список взносов, собранных для выкупа картины «Олимпия» — имена всех 34 жертвователей, среди которых Малларме, Мирбо, Сарджент, Кайботт, Дюран-Рюэль.

Стоимость этого аукционного лота приблизительно равна той сумме, которую Моне удалось насобирать за 8 месяцев титанической бумажной работы и за которую была выкуплена в конце концов «Олимпия».

Конечно, дружба Моне и Мане сложилась совсем не от созвучности фамилий, но кажется, это то самое «совпадение, которое позволяет Богу сохранять инкогнито».

Автор: Анна Сидельникова