Цитата сообщения eh-ah Мир русской усадьбы в картинах С.Жуковского





Иннокентий Анненский "Старая усадьба"

Сердце дома. Сердце радо. А чему?
Тени дома? Тени сада? Не пойму.

Сад старинный — все осины — тощи, страх!
Дом — руины… Тины, тины, что в прудах…

Что утрат-то!.. Брат на брата… Что обид!..
Прах и гнилость… Накренилось… А стоит…

Чье жилище? Пепелище?.. Угол чей?
Мертвой нищей логовище без печей…

Ну как встанет, ну как глянет из окна:
«Взять не можешь, а тревожишь, старина!

Ишь затейник! Ишь забавник! Что за прыть!
Любит древних, любит давних ворошить…

Не сфальшивишь, так иди уж: у меня
Не в окошке, так из кошки два огня.

Дам и брашна — волчьих ягод, белены…
Только страшно — месяц за год у луны…

Столько вышек, столько лестниц — двери нет…
Встанет месяц, глянет месяц — где твой след?..»

Тсс… ни слова… даль былого — но сквозь дым
Мутно зрима… Мимо… мимо… И к живым!

Иль истомы сердцу надо моему?
Тени дома? Шума сада?.. Не пойму…



Слышишь слова-русская усадьба- и первое, что приходит на ум -Пушкин, Михайловское, "Метель".А затем цепочка воспоминаний разворачивается,охватывая , пожалуй, наиболее важные исторические события и жизни наиболее значимых в нашей культуре людей.


Из "Романа в письмах" А. С. Пушкина:
" Отдыхаю от Петербургской жизни, которая мне ужасно надоела. Не любить деревни простительно монастырке, только что выпущенной из клетки, да 18-летнему камер-юнкеру - Петербург прихожая, Москва девичья, деревня же наш кабинет. Порядочный человек по необходимости проходит через переднюю и редко заглядывает в девичью, а сидит у себя в своем кабинете. - Тем и я кончу. Выйду в отставку, женюсь и уеду в свою саратовскую деревню>. - Звание помещика есть та же служба. Заниматься управлением> 3-х тысяч душ, коих всё благосостояние зависит совершенно от нас, важнее, чем командовать взводом или переписывать дипломатические депеши..."


В начале 20 века русская усадьба, как явление, переживала свой закат.В старинных усадьбах все еще хранились редкие книги дедовских библиотек, старые- иногда великолепные, иногда доморощенные портреты, предметы мебели и прикладного искусства.Но наступала другая эпоха с другими ценностями.Художники, деятели культуры начали предпринимать действия по спасению неизвестных сокровищ, объезжая старинные усадьбы, описывая их, покупая то, что имело художественное значение.Они группировались вокруг таких художественных журналов, как "Мир искусства", "Старые годы", "Аполлон".

Затем революции.Большая часть усадеб была обречена.Их грабили и сжигали с абсолютно ненужными на глаз крестьян библиотеками(судьба Шахматово, усадьбы А. А. Блока), ломанной мебелью 18 века, старинными тканями и кружевами.Бывшие жители усадеб , в основном, эмигрировали.Хотя, конечно, судьба различных усадеб была различной:ведь были усадьбы царские, усадьбы аристократические, усадьбы мелкого дворянства и относительно новые усадьбы фабрикантов, интеллигенции...


Но именно в эмиграции люди вспоминали свои дома, не только, как домашний очаг, но и как символ русской культуры.


Из воспоминаний князя Голицына:
Однажды, зайдя к Николаю Николаевичу Львову, князь Голицын застал его сидящим за какими-то набросками:
– Что это Вы зарисовываете так старательно? – обратился Голицын к Львову.
– А вот видите, я стараюсь с возможной точностью воспроизвести рисунок той домашней мебели, которая наполняла дом моей деревенской усадьбы и которую местное население под влиянием преступной анархической пропаганды, разграбило, сожгло, уничтожило, придав огню потом вообще всю усадьбу. И вы спросите: к чему это? На что я Вам отвечу: "помещичий быт отошел в вечность. Возродиться ему нет никакой возможности, но сохранить его облик до мельчайших подробностей – долг каждого, кто его пережил. Для потомства, для которого будет чрезвычайно важно воскресить этот своеобразный быт, который в конце концов, в XIX в. дал такие непревзойденные величины , как Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Тургенев, Толстой. Этот быт был началом культуры, просвещения и прогресса среди моря невежества, грубости и отсталости, в которую была погружена остальная Россия"


В 20гг. в постреволюционной России образуются довольно многочисленные общества краеведов, пытавшихся спасти то, что еще уцелело.Музеи дворянского быта росли, как грибы, но так же быстро были уничтожены.



Где-то усадьбы, превращенные в дома отдыха, санатории или клубы сохранили свои здания.Где-то остались парки, не полностью, но планировка прежила десятилетия .
Где-то возникли новые музеи.
Тем ценнее воспоминания последних обитателей этого культурного символа старой России.



В эмиграции писались воспоминания.
И большинство из них начиналось с описания старинного усадебного дома. "Наш дом не был выдержан в каком-то определенном стиле, не был особенно красив", но балконы были усыпаны цветами, внутреннее убранство "картины, отделка – все создавало приятную атмосферу для любого вкуса. С незапамятных времен все эти фамильные вещи окружали нас и слились с семьей" , – писала в своих воспоминаниях Елизавета Исаакова Самые ранние воспоминания Елизаветы Исааковой были связаны с так называемыми "верхними" комнатами. Особенно привлекала внимание тогда еще маленькой Лизы "мамина" комната: с тяжелыми шелковыми портьерами и махагоновой мебелью. Красивое старое трюмо с позолотой завораживало своей таинственностью. Другая верхняя комната была вся выдержана в розовых и голубых тонах. В одном ее конце стоял большой диван. Напротив – висели папки для книг и игрушки. В центре стоял круглый стол. Окна, одно из которых было из цветного стекла, выходили на балкон, увитый плющом и диким виноградом.
Все комнаты верхнего этажа были светлые и просторные, со множеством стульев. Вниз спускались две деревянные лестницы, покрытые одна – красными коврами, другая – темными. На нижнем этаже находилась бальная зала с прекрасным паркетным полом. Между окон были расположены высокие зеркала , и во время праздников скользившие в танце пары – отражались в них. В будние дни большая зала была наполнена звуками фортепиано: хозяйка дома играла Шопена или дети разучивали новые "па" из чаконы или менуэта.
В библиотеке с камином семья обычно проводила время осенью, когда, собравшись вместе после охоты, согретые теплым дыханием огня, пили чай и ели пирожные за большим круглым столом
"Люблю цветные стекла окон и сумрак от столетних лип. Звенящей люстры серый локон. И половиц прогнивших скрип. Люблю неясный винный запах, из шифоньерок и от книг В стеклянных невысоких шкапах , Где рядом Сю и Патерик" – писал в 1906 г. И.Бунин





В.Набоков, живя в эмиграции, не отвечал на вопросы интервьюеров: "Почему при своих умопомрачительных доходах господин Набоков не покинет отель и не купит в частное владение дом?" . Скорее всего потому, что его Домом, был единственный дом, "наша Выра", имение под Петербургом. Все остальное – "временное пристанище". Эта мечта об утраченном объединяла всю эмиграцию. "Быть может, когда-нибудь, на заграничных подошвах и давно сбитых каблуках, – писал В.Набоков, – чувствуя себя привидением, и без видимых спутников, пешком, пройду стежкой вдоль шоссе с десяток верст до моего Дома."




И все же мы можем увидеть тот ушедший мир.На картинах.Одним из таких художников, запечатлевших жизнь русской усадьбы в конце 19 - начале 20 века, был Станислав Жуковский.



В начале 20-го столетия С. Ю. Жуковский - один из самых известных и популярных пейзажистов в России. В МУЖВЗ он считался наиболее талантливым учеником и прямым наследником И. И. Левитана. И действительно, сам великий пейзажист с особым интересом присматривался к работам еще совсем молодого студента. Уже в 1895 г. Жуковский участвует в выставках ТПХВ, позже он становится одним из членов-учредителей Союза русских художников.

Еще до выхода Жуковского из училища, в 1899 г., его картина "Лунная ночь" была приобретена в собрание Третьяковской галереи.




Ранние пейзажи художника написаны в духе левитановской традиции. Мастерски исполненные, мягкие и поэтичные, они во всех смыслах легче пейзажей учителя.

Жуковский не был философом. Он был влюбленным в жизнь и красоту мира человеком и стремился запечатлеть неповторимую прелесть каждого мгновения, каждого природного состояния. Он работал стремительно, писал большие пейзажи прямо с натуры, часто за один два сеанса. Свежесть непосредственного восприятия, столь ценимая в конце XIX - начале XX в., очень важна и для Жуковского.




В середине 1900-х гг. манера его несколько меняется, краски становятся ярче - сказывается влияние импрессионистов, мазок делается более выраженным и энергичным, усиливается декоративность. Так Жуков ский пишет и в дальнейшем.




Особенно известны его усадебные – пейзажные и интерьерные – мотивы, переливчато-живые по колориту и в то же время проникнутые элегической тоской.





Однако для Жуковского это не просто дань моде. Детство его прошло в родовом имении отца Старая Воля в Западной Белоруссии. Он знал и прелесть усадебной жизни, и чувство утраты привычного уютного мира. Отец художника был лишен дворянства и имущественных прав за участие в Польском восстании 1863 г. и жил с семьей в собственном имении на правах арендатора. Да и сам художник отправился в 1892 г. в Москву учиться живописи против воли отца, чем не только обрек себя на крайне тяжелое (в материальном смысле) существование, но и потерял на долгие годы возможность вернуться в родные места.





После Октябрьской революции 1917 состоял в Комиссии по охране памятников искусства и старины, по заданию отдела ИЗО (Коллегия по делам изобразительных искусств) Наркомпроса обследовал частные собрания Москвы и Подмосковья.






В 1923 эмигрировал в Польшу, где продолжал плодотворно работать как живописец, по-прежнему уделяя особое внимание историческим пейзажам, дворцовым и усадебным интерьерам.





В годы европейского экономического кризиса конца 1920-х - начала 1930-х гг. друзья-художники, а среди них влиятельнейший И. И. Бродский, настойчиво уговаривают Жуковского вернуться в СССР. На словах он соглашается, однако ограничивается продажей в советские собрания ряда своих работ. Умер художник в лагере для высланных нацистами после Варшавского восстания жителей польской столицы. Во время восстания погибли и многие его картины.