- У Гаврилиной был миокардит, как следствие - инфаркт, от которого она умерла, - уже раздавала в коридоре суда комментарии журналистам адвокат Новосельцевой Людмила Харламова. - Действия врачей-гинекологов здесь вообще ни при чём!

Своей вины на протяжении всего процесса медики упорно не признавали. Все карты защите спутал Сергей Хитрин, неожиданно взявший слово.

- Прежде всего, я хочу ещё раз высказать свои соболезнования семье Гаврилиных, - заметно волнуясь, начинает он. - Как бы мы себя ни защищали, произошла величайшая трагедия. И поверьте, для меня как для врача это многое значит. Умерла моя пациентка, умер её ребёнок, и с этих пор моя жизнь уже никогда не станет прежней. - Голос Хитрина то и дело дрожит, и он прерывается унять подступивший к горлу ком. - Для себя всё это время я искал ответ на вопрос: почему так случилась? Пытался разобраться в ситуации и сделал всё возможное, для того, чтобы это понять... Наталья Михайловна, а вы ничего не хотите нам сказать? - неожиданно обращается он к Новосельцевой.

- Я вас не понимаю, Сергей Олегович, - сухо отвечает она. - Вы о чём?

На коллегу по цеху пронзительный монолог Хитрина не произвёл видимого эффекта.

- Тогда придётся мне, - окончательно решается акушер-гинеколог. - Я долго думал, сам потерял близкого человека и теперь прошу прослушать и приобщить к материалам дела диктофонную запись, на которой содержится важная информация.

О чём молчали медики?

По версии обвинения, Сергей Хитрин назначил Елене Гаврилиной неправильную дородовую терапию, которая привела к отслойке плаценты. На самих родах он не присутствовал. Когда у пациентки отошли воды, она попала под опеку дежурных врачей, где главной в команде была Наталья Новосельцева. Несчастная роженица и её ребёнок мучились почти сутки - роды всё не начинались, а делать кесарево врачи не спешили. На операционный стол Елену положили, лишь когда ребёнок стал задыхаться в утробе. К этому моменту проводившая операцию Новосельцева уже не смогла спасти ни малыша, ни его маму. Спустя пять дней Елена умерла. По заключению судебно-медицинской экспертизы, от обильной кровопотери, возникшего шока и стресса сердце и сосуды пациентки попросту отказались работать. Наталья Новосельцева и свидетели защиты оправдывались - за сердцебиением малыша постоянно наблюдали мониторы, поводов для беспокойства не было. Экстренная ситуация возникла внезапно, и врачи, мол, сделали всё, что могли. В своём рассказе Сергею Хитрину ещё одна врач и лаборант, дежурившие в тот день в роддоме № 2, поведали свою версию событий, полностью изобличающую Наталью Новосельцеву. О том, что их записывают на диктофон, медики не знали.

- Окситоцин ей кололи, стимулировали, но роды начались, только когда поставили двойную дозу, - с трудом, но можно разобрать слова дежурного врача на плохонькой записи. - Ну, протянули, конечно. Мы что, не знаем Новосельцеву? Она всегда тянет! Хотя почему умер ребёнок, я не понимаю. Роженица понятно - много крови потеряла, плюс у неё такой стресс был, когда она узнала, что ребёнок умер. Кричала так страшно: «Нет, нет, не может быть!!!»

На этих словах муж Елены Дмитрий Гаврилин и дядя Сергей Афанасьев не смогли сдержать рыданий. Всё это время медики врали им, что операцию Лене делали под общим наркозом, и роженица была подключена к аппарату искусственной вентиляции лёгких. Потом впала в кому, и о смерти сына так и не узнала. Далее на записи - показания лаборанта.

- Там отслойка, скорее всего, приличная была, рос пульс, - говорит женщина. - А как всё случилось, забегали все, забрали у меня записи показаний КТГ плода (тех самых, которые говорят о сердцебиении и самочувствии ребёнка - ред). Ночью их перепечатывали.

В зале - эффект разорвавшейся бомбы. От цинизма врачей плачут близкие Елены - суровые, видавшие виды деревенские мужчины. На одной волне с ними - семья Елены Гайсиной, умершей в том же роддоме № 2. Обвиняемыми по делу Гайсиной проходят другие медики. Тот процесс безнадёжно затягивается, и сегодня её близкие пришли в суд, чтобы поддержать тех, кто пережил подобную утрату. «Подделывали документы, как и в истории болезни нашей Лены», - тихо комментирует услышанное муж умершей Руслан Гайсин. Кусает губы, чтобы не дать волю эмоциям, гособвинитель Ольга Сухомлинова.

- Вот и объяснение, откуда в истории Гаврилиной взялись нормальные показания КТГ, - горько резюмирует она.

Лишь Наталью Новосельцеву запись на диктофоне, кажется, ничуть не смущает.

- Всё, что здесь прозвучало, неправда! - твёрдо говорит обвиняемая. - Медицинскую документацию заполняла не я. Сергей Олегович просто выбрал такой способ защиты, намеренно задавая постановочные вопросы.

Против приобщения сенсационной записи, разумеется, возражают и адвокаты Новосельцевой. Суд решает иначе - аудиоматериалы к делу приобщить, вызвать фигурировавших на ней медиков в суд для дачи свидетельских показаний. Однако, несмотря на многочисленные приглашения, в гости к Фемиде они предсказуемо не явились.

Когда верстался номер, в процессе начались прения сторон. Продолжение этой истории и подробности по делу Елены Гайсиной - в следующих номерах «Вашего ОРЕОЛА».

Материал опубликован в газете «Ваш ОРЕОЛ» № 07(944) от 14 февраля 2017 г.