Так описан демон Дыма. То есть если принять мою версию,
то орудие умерщвления владельца — это дым, а металл артефакта
— золото.
В случае с Эженом металлом были свинец и
олово, а способом умереть — беспричинное блуждание во мраке.
Демон Мрака, одним словом. К тому же у Эжена могли быть причины
там оказаться. И я о них, как ни странно, догадываюсь.
Гибель Надьи
произошла от стрелы, движение которой можно представить себе
как жестокий ветер, смертельный ветер etc. Металлом же
было железо.
Если в случае со стрелой и чашей у артефактов
имеются детали, упоминаемые в описаниях демонов, — орел, дракон, —
то в случае с Йонатаном совпадает только металл — золото,
а саламандра не названа.
Описания демонов, найденные мной
в коптской рукописи, как мы видим, не всегда совпадают с
внешним видом наших находок и несколько противоречивы, но
они прямо говорят о той опасности, которую, простите мне
это наивное выражение, несут, попадая в человеческие руки.
аsuivre,
Фиона
МОРАС
без
даты
сегодня с утра не нахожу себе места, зато нашел у филиппинки в
кладовке два артефакта мертвого времени — погнутые щипчики для
сахара и пластмассовый шар слайдоскопа
последний поразил меня
своей пустотою, будто смотришь прямо в глаз океанской рыбине
— в таком должна быть мама! живая! и выгоревшая трава!
и нарочитые беглые буквы под ногами отдыхающих — санаторииялта
июльсемьдесяттретьего! и желтоватые урфинджюсовские небеса, и желтоватые проймы
тугогрудых платьев в дачном ворохе, потом за ними приходили из
поселка, и няня доставала мамины чемоданы в ребристую полоску,
со множеством ненужных ремней и пряжек — вот они, парижи?то!
говорила няня, але ни в пир, ни в мир! ближе к осени почтальонша появлялась
в мамином коротком пальто алой шерсти, с гранеными рубиновыми
пуговицами, пальто было мало, и она носила его нараспашку
с тех
пор не могу видеть красного на худых блондинках, вот этот
запах — залежавшейся шерсти, липкого кримплена, и еще пыльный,
мучной запах папье?маше, и еще мучительный запах тока, когда
лижешь кисловатую батарейку, и еще пергаментный, оберточный запах
на чердаке, и еще — как пахнет в пригородном поезде, ржавчиной
и теплым паром, и простудный запах мякоти алоэ
так пахнет
изнанка памяти? решка, мездра, испод? выворот мифа? античные врачи
считали, что чувственность содержится в печени, а не в сердце,
не знаю, я свою еще не нащупал, но про память наверное знаю,
память — она вся, целиком, в носу
без даты
quem quaeritis
сегодня
меня отпустили гулять в саду, я зарыл под большой казуариной секрет:
фионин перстень с жемчужиной и тремя рыбами, флакон из?под капель,
которые я не капал, а выливал в цветущий кактус на подоконнике, потертую
мальтийскую монету и ключ от почтового ящика, все равно не помню,
где он
кто?то прислал мне марципаны, но сестра сказала,
что они сгущают кровь, и съела все, сидя на моем подоконнике и
болтая ногами в вязаных гольфах
за это она разрешила мне
оставить окно на ночь открытым, чтобы слушать море, правда, она
утверждает, что это не море, а турецкие строители, шуршащие по
ночам, как термиты
они строят новое здание, говорит она,
старое вашего брата уже не вмещает, ваш брат плодится и
множится, чисто остролист на яблоне
я хочу увидеть своего брата
То:
др. Фиона Рассел
russellfiona@hotmail.com
From: Густоп
gzemeroz@macedonia
.eu.org
25 апреля
Фиона, ты не поверишь. Я пишу тебе из
номера профессора Форжа! С его компьютера! А в кресле у
него — клянусь, я не вру — лежит наша следователь Петра и
тихо похрапывает, даже не проснулась, когда я зашел.
Вечер сегодня
забавный, но все рассказывать не стану, мне здесь не слишком уютно,
к тому же я, кажется, простыл — ужасно зябну…
Завтра буду
в Лондоне и напишу тебе подробно, а сейчас ко мне подкрадывается
инфлюэнца и впору закладывать в носки сухую горчицу, как делали
в моем городе, когда дитя приходило с прогулки в жутком
виде и мокром пальто.
К Оскару я зашел на минутку —
сообщить, что уезжаю, и спросить, прочел ли он твое письмо, хотя
в этом у меня нет сомнений, просто хотелось увидеть его
реакцию.
Конверт я ему вчера под дверь подсунул, как в том английском детективе
с Одри Хёпберн, чувствовал себя при этом проворовавшимся дворецким.
Сам
он куда?то вышел, а дверь оставил открытой, так что я решил его подождать на всякий случай. В номере полно всяких побрякушек, а в нашем отеле, если помнишь, золотые запонки и паркеровские ручки испаряются в мгновение ока.
Кто бы мне сказал неделю назад, что буду я сторожем недругу своему.
Уверен, что твои записи он прочел, распечатанный конверт лежит на столе, а рядом недопитый коньяк, точнее, едва початый.
Однако профессор знает толк! Fine Champagne Grand Bouquet Le Foucaudat, извольте попробовать, простуженный господин Земерож.