Но все же тебя я сейчас эвакуирую к себе. И когда меня спасать уже было не от чего, он просто утратил ко мне всякий интерес, в том числе и сексуальный. Посреди хижины стояли стол и стул. Даже лампочки из фонарей. Вернулись на борт и встали в стороне. Она чувствовала, как рушится все, во что она верила. Начался мощный обстрел деревушки из всех видов автоматического оружия. Сосредоточившись на его мыслях, я почувствовал в нем холодную решимость. Она совершенно не позволяет сесть на диету. Пропуск к иллюзорной безопасности, свободе. Но как же все-таки эта боль преодолевается.Читать далее...

Но все же тебя я сейчас эвакуирую к себе. И когда меня спасать уже было не от чего, он просто утратил ко мне всякий интерес, в том числе и сексуальный. Посреди хижины стояли стол и стул. Даже лампочки из фонарей. Вернулись на борт и встали в стороне. Она чувствовала, как рушится все, во что она верила. Начался мощный обстрел деревушки из всех видов автоматического оружия. Сосредоточившись на его мыслях, я почувствовал в нем холодную решимость. Она совершенно не позволяет сесть на диету. Пропуск к иллюзорной безопасности, свободе. Но как же все-таки эта боль преодолевается.Читать далее...