Семь лет - и столько воспоминаний..хороших. А затем сердце на пополам и гуляй. Нет, я не сержусь, нет, я не страдаю, нет, мне не больно. Я прощаю всех, и лишь некоторые понимают, что я за человек. Все примеряют разные на меня маски, но ни одна не подходит. А я могу в лицо улыбаться тому человеку, который за моей спиной про меня же сплетничает, а потом со мной хорошо общается и даже может считает, что дружит. Я могу смотреть ему в глаза - просто потому что я простила его. Как вы думаете, у безумных романтиков всегда бывают такие же безумные истории любви, основанные сначала на счастье, а потом  на страданиях? Или мы, маньяко-гении особенные?)) Хотя мы уже по любому особенные, потому что нас всего двое во всём мире. Ведь так, Илья?)

Представьте мои распахнутые от удивления глаза, когда на уроке муз. литературы Артур сел за фортепиано. Он сыграл так, что у меня аж дух захватило. С долей неуверенности он, перед тем как играть, сказал, что давно играл это произведение Рахманинова и мог забыть что то. Нет, он не забыл, наверное потому что это не забывается, когда играешь ту пьесу, которая захватывает дух и от которой потом, ты погружаешься в лёгкое раздумие над миром.  На музыке мы пили горячий "новогодний" чай.

 

Если я чувствую сердце - то я чувствую боль моего сердца. Но это не важно, ибо Ливингстон выдержит всё. И он не расклеится. Просто потому что он Ливингстон, одинокая чайка, учащаяся искусству полёта.