В июле 1918-го Советская Россия потеряла Екатеринбург и Симбирск. 29 июля на чрезвычайном заседании ВЦИК предреввоенсовета Троцкий заявил: «Мы — сыны рабочего класса, мы заключили договор со смертью, а, стало быть, и с победой!»

То же самое он говорил раньше, в самые горячие дни первой русской революции: «Товарищи, когда либеральная буржуазия спрашивает нас: «Вы одни, без нас, думаете бороться? разве вы заключили договор с победой?» — мы ей в лицо бросаем наш ответ: «Нет, мы заключили договор со смертью!» (выступление 5 ноября 1905 г. в Петербургском совете рабочих депутатов, который Троцкий фактически возглавлял). Оба раза Троцкий указывал источник этого лозунга — эпизод из истории Великой Французской революции.

Вскоре после установления якобинской диктатуры республиканская армия терпела поражения от австро-прусских войск. 18 июня 1793 г. Конвент рассматривал проект новой конституции Французской республики, одна из статей которой гласила: «Французский народ не заключает мира с врагом, занимающим его территорию». Жирондист Мерсье спросил: «Вы воображаете, что всегда будете победителями? Неужели вы заключили договор с победой?» — «Мы заключили договор со смертью!» — ответил якобинец Клод де Базир Второе рождение этой фразы случилось во время франко-прусской войны. К октябрю 1870 г. основные силы французской армии были разгромлены, а Париж осажден. В правительстве национальной обороны главную роль играл министр внутренних дел Леон Гамбетта. 7 октября он вылетел из осажденного Парижа на воздушном шаре, а 8 октября выступил перед частями Национальной гвардии в Руане, заявив: «Мы должны заключить договор либо с победой, либо со смертью!»

Созданные Гамбеттой молодые французские армии затянули сопротивление еще на четыре месяца. В марте 1871 г. был заключен мир, однако Парижская коммуна его не признала. Теперь она сражалась уже не с немцами, а с войсками собственного правительства — «версальцами». 15 мая 1871 г. Коммуна издала воззвание «К большим городам Франции»: «После двух месяцев беспрерывной борьбы Париж ни устал, ни пал духом»; «Париж заключил договор со смертью». Так и вышло: десятки тысяч парижан погибли в междоусобных боях или были расстреляны, а многие исторические здания сожжены.

История Коммуны была хорошо знакома Абраму Гоцу, одному из руководителей боевой организации эсеров. В своем заключительном слове на процессе эсеров в июле 1922 г. он сказал: «Да, увы, мы не заключили договора с победой, и нам сейчас в расплату за это остается теперь заключить договор со смертью». Гоц, как и многие его соратники, закончил жизнь в сталинских лагерях.

Не знаю как Троцкий и Гоц, но якобинцы и Гамбетта, говоря о договоре со смертью, хорошо знали, что цитируют Библию, правда, решительно переосмысливая ее. В 28-й главе Книги пророка Исайи осуждаются «правители народа сего». Они не боятся возмездия и говорят: «Мы заключили союз со смертью и с преисподнею сделали договор: когда всепоражающий бич будет проходить, он не дойдет до нас, — потому что ложь сделали мы убежищем для себя, и обманом прикроем себя». Но, предупреждает Исайя, «и союз ваш со смертью рушится, и договор ваш с преисподнею не устоит».

Зато в самом прямом смысле цитировали Исайю борцы против рабства в США. Конституция США допускала рабовладение на Юге страны. 27 января 1843 г. Массачусетское общество борьбы с рабовладением приняло предложенную Уильямом Ллойдом Гаррисоном резолюцию, в которой говорилось: «Отношения Севера с Югом — это «союз со смертью и с преисподнею договор». Эти слова Гаррисон повторил на митинге 4 июля 1854 г., в День независимости, после чего сжег текст Конституции.

Добавим еще, что «договор с преисподней», о котором метафорически говорил Исайя, в Средние века превратился в «договор с дьяволом», понимаемый совершенно буквально. Жертв «охоты на ведьм» осуждали именно за договор, а не за что-либо другое, — иначе их нельзя было бы обвинить в ереси. В пособиях для инквизиторов таких договоров можно отыскать множество. Но, как заметил немецкий иезуит Фридрих Шпее (противник пыточных методов дознания), «если нас не признали ведьмами, то лишь потому, что нас еще не пытали».

Константин Душенко