Какое счастье быть Мамой. Сколько радости доставляют дети. Сколько надежд возлагается Мамой на своих детей. Как хочется ей видеть их счастливыми. И нет ничего страшнее для нее, чем потерять своего ребенка. Эта боль - самая жестокая. В наши, казалось бы мирные дни, не должно быть страшных потерь, но они есть... Мелкоочаговые войны, терракты... А за ними - горе и слезы Матери. Так и хочется крикнуть - одумайтесь, люди....


***** ****
И посмотрим на свое отражение без ненависти впервые за то, что мы есть, когда нет тех, кто уже не придет. И мы придем на могилы братьев своих и сестер и скажем им, а скорее себе, что мы принесли их в жертву войне. Что эта жертва не облегчила нашу участь. Что и мы ушли вместе с ними, а те, что остались, стали другими... БЕЗ НИХ. И что они мертвы настолько, насколько живы мы. Что библейское «... живые позавидуют мертвым» стало нам близко до боли. И тогда заговорит Мама, молчавшая долго, вынесшая столько, что хватило бы на много жизней. Та, без которой мы не прошли бы через этот ад. Та, которая молилась, когда нам казалось, что Бог забыл о нас. Та, что металась между детей своих, когда земля горела под ногами, а с неба падали раскаленные тучи. Та, которая больше всего на свете боялась пережить нас — детей своих... и пережила:
— Не кощунствуйте, — скажет она,— я родила вас, я вас растила, я не спала ночей, когда у вас был жар, я радовалась, когда вы сделали первый шаг и тому, что вашим первым словом было — МАМА! Это я отвела вас за руку в первый класс, я помогала завязывать вам галстуки, радовалась вашим успехам в школе и я скрывала от отцов ваших ваши первые проступки. Утирала ваши первые слезы разочарований, готовилась с вами к выпускным экзаменам и плакала украдкой на выпускном балу. Это я намекала, что мне пора нянчить внуков. Это я всматривалась в ваше будущее, пытаясь угадать — кем вы станете... И не угадала.
Знаю, что это против естества — хоронить своих ровесников в ваши годы. Но что может быть противоестественнее, чем закрывать глаза своим детям? — Вам больно, — скажет она,— хоронить своих сестер и братьев, но мне, Матери, в тысячи раз больнее хоронить детей своих. Но помимо этой боли жизнь обрекла меня смотреть в ваши невидящие глаза.
Именем этой боли, боли матери, пережившей детей, заклинаю вас забыть вашу боль, отказаться от мести и жить за тех, кто уже не придет. И только Тебя мы послушаем, Мама, ибо сам Всевышний говорит твоими устами.
И мы будем жить вопреки всему. Только не кори нас за непохожесть на них, Мама. И мы будем учиться, строить, сеять... в память о тех, кто уже не придет.
И будут, глядя на нас с небес, радоваться твои дети, Мама, те, кто уже не придет.
И мы просим тебя, прости нас и помолись за нас, Мама.
И да благословит Всесильный молитву Матери, пережившей своих детей!

Молю Тебя, Всевышний,
Не может быть сын лишний,
И дочь была дана
Тобой всего одна.
Не дай мне их увидеть слeзы!
Не дай мне раны их лечить!
Не дай мне их похоронить!
Не дай мне это — Ты всe можешь!
Не дай мне Бог в могилах братских
Метаться с криком в муках адских
И в лицах мне чужих людей
Искать черты моих детей.
Дай Веры, Счастья и Любви,
Детей моих благослови!

Зарета Осмаева
Объединенная газета