Двоим, предназначенным друг для друга, лучше никогда не встречаться. Но только это и зовется любовью. Все остальное, что претендует на ее имя - подделка для бедных, жалкий заменитель, утешение для тех, кого не задел ураган. Пусть себе думают, что любят.
Мы - знаем.
Есть два вида любви. Можно сказать, что их гораздо больше, - двадцать два, двести двадцать два, столько же сколько влюбленных, - но на самом деле от участи не спрячешься. С одной любовью можно еще что-то сделать, с другой - ничего. Одна протекает мирно и счастливо, начинаясь знакомством в своем, уютном привычном кругу. Затем медленное движение друг к другу, наилучшие пожелания близких, возрастающая взаимная приязнь и, наконец, привычка. Другая обрушивается внезапно, со всей катастрофичностью непрошеного счастья, со всем жаром мгновенного узнавания - обрушивается, не щадя и не спрашивая, не дав ни опомниться, ни защититься от неизбежности. Первая заканчивается благополучно, венчанием или добропорядочными совместными уик-эндами с выездами за город или к общим друзьям. Так или иначе - этот поезд идет по графику. Вторая неуправляема, как бешеный экспресс без машиниста, рушит семьи, опрокидывает надежды, обо всем заставляя позабыть, на все блаженно махнуть рукой - и никогда не доводит до добра.
Мечтая о такой любви, мечтай обо всем, кроме благополучного финала: ни к чему растравлять себя несбыточными надеждами. Рано или поздно любящие, вырванные каждый из своей жизни страстным, неумолимым притяжением, усталые и сломленные, вернутся на круги своя. Вокруг - мир, навсегда лишившийся красок; унылый пейзаж катастрофы, с корнем вывороченные деревья, клочья травы, остовы сметенных зданий под безнадежным бесцветным небом, которому уже не засиять.
Эта страсть не протекает безмятежно: в безмятежности нет страсти. Если судьба из милости заранее устранила барьеры, не обременив любящих семьями, нищетой или робостью, любовь воздвигает препятствия сама себе, мучит изводит, сводит с ума обещанием невыносимого счастья, за одно мгновение которого двое беззащитных безумцев отказываются от всего, кроме друг друга. Мир становится враждебен им в ту же секунду, как на беду свою они впервые встречаются взглядами - на случайной вечеринке, на автобусной остановке, в убогом кафе на окраине. Не ждите, чтобы благополучные любовники вызывали такую ненависть - их проводят добродушным подмигиванием, поощряющей усмешкой. Но благополучные любовники не знают такой страстной изводящей тяги друг к другу, заставляющей забывать о любых приличиях в баре, картинной галерее или мебельном магазине - пусть смотрят, пусть видят, пусть завидуют втайне, ибо втайне о миге безумия грезит каждый.
Благополучных влюбленных тянет друг к другу, ибо их жизни изначально похожи. Их сплачивает общая любовь - не друг к другу, а к покою, расчисленному бытию и надежной почве под ногами. Не так у внезапной, сумасшедшей любви, выбирающей жертв наобум. У таких влюбленных почти ничего общего, кроме какой-то одной, потаенной, самой болезненной струны, вроде книги, прочитанной обоими в детстве, или парка, мимо которого они бегали в школу. Их ничего не роднит, кроме единственной, никому не известной черты, кроме которой, оказывается, никогда ничего не было.
Такая любовь срывает любые маски. Один всегда был повелителем, другой - втайне, - всегда жертвой. Их встречи коротки и случайны, ласки ненасытны, во время дневных разговоров или блужданий все напоминает им о ночах. Постель их крепость, их дом, их последнее и единственное пристанище. Этого не было и не будет ни с кем другим - только сейчас, пока их страсть запретна и будущее неясно, хотя оба догадываются о худшем. Они знают, что судьба глядит за ними пристально, пристальней, чем за любовниками-друзьями, благополучными партнерами в обоюдно признанной игре. Обреченные любовники знают, что время их коротко и будущее печально. Они торопятся прожить отпущенный миг так, чтобы обнищавшим, смирившимся, изломанным и опустошенным, им было что вспоминать.
Эта любовь изобретает свои словечки, клички, условные знаки. Она как может, отгораживается от мира, никого к себе не подпуская. Эта любовь - объект презрения и насмешки. Она опустошает и губит. Она калечит. Она сродни смерти. Двоим, предназначенным друг для друга, лучше никогда не встречаться.
Но только это и зовется любовью. Все остальное, что претендует на ее имя -подделка для бедных, жалкий заменитель, утешение для тех, кого не задел ураган. Пусть себе думают, что любят.
Мы - знаем.
я наверное принадлежу ко второму типу, т.е. к бешенному... наверное по-этому сижу одна уже 1,5месяца!!! н-дя!!!
