Название: белое
Автор: Chandani Shinigami
Бета: Okami
Пейринг: Саске/Сай
Жанр: romance
Рейтинг: G
Дисклеймер: «Наруто» придумал Кисимото-сан
Саммари: «Ты иногда вспоминаешь, как мы друг друга ненавидели: я занял твое место в школьной компании, едва вписавшись туда, растеряв остатки выбранной философии. Все говорили, что я хочу быть на тебя похожим, а на деле обтесывали до твоего подобия, осторожно, жестоко, не спеша»
От автора: заказ Mizzu Linkora. Она же сочинила замечательную песню (взяла и сочинила, странное существо!), вдохнувшую в фанфик идею.


Mizzu Linkora, «Союз вопреки»
Промокли ноги по сухим лужам насквозь,
Мы говорили, что выйдем вместе, но опять идём домой врозь.
И серый ветер гонит тучи, они хотели плыть нам навстречу, но летят куда-то вбок.
Короткая спичка, орёл или решка, у кого сегодня с собой единственный ключ?

Тут треснутый паркет и грязная батарея,
Я так хочу сказать, что я люблю, но отчего-то не умею.
Твои конспекты, чёрные тетрадки, кофе, сигареты и горький шоколад…
Взгляни на стену - там твой портрет.

Давай не включим радио, и пусть телевизор тоже молчит.
И только чайник рад нас видеть: бурлит, кипит, шумит, шипит, свистит.
Молчим мы за столом, и твоя книжка знает больше о тебе,
Но это молчанье нас объединяет. Я так хочу прикоснуться, как будто во сне.

Тут треснутый паркет и грязная батарея,
Я так хочу сказать, что я люблю, но отчего-то не умею.
Твои конспекты, чёрные тетрадки, кофе, сигареты и горький шоколад…
Взгляни на стену - там твой портрет.

Я думаю об этой жизни, снова глядя в серый потолок,
Хотел бы я что-то изменить, но разлюбить тебя бы не смог.
И, может, тебе стоит отодвинуться подальше от меня,
Но снова тёмная головка на моём плече, ты как дитя.


У теплой кружки из-под кофе твой аромат: сигареты, «kenzo» и ментоловая жвачка. Мое обоняние легко вычленяет твои запахи, как бы ты не пытался их скрыть этим наспех сделанным растворимым кофе. Ты уходишь на пять минут раньше, чем я просыпаюсь, а куришь всегда только на балконе. Из-за этого постель рядом явственно пахнет тобой, как и кружка на столе, как и накинутое на холст полотенце. Что интересного в набросках? Я же все равно их тебе показываю.
Единственный наследник богатого рода, выживший после теракта, дома ты появляешься только к вечеру. Я жду тебя в студии, которую никак не получается сделать маломальски уютной, и всегда что-то рисую. Чаще всего – твои портреты, а ты и не против. Только удивляешься, как я умудряюсь обходиться без позирования. Даже обижаешься: вечно же ко мне ходят заказчики, чтобы сидеть в одной позе по нескольку часов в день. Их черты я не выучил наизусть, как твои. Их я не касаюсь каждый день, их запахи меня не окружают.
Проще говоря, они – не ты.
Я жду тебя в неуютной «мастерской», как ты называешь эту выкрашенную белым комнату, изредка отрываюсь от работы и подхожу к окну. Там всегда одно и то же: зеленый парк, бетонный забор, камеры наблюдения над воротами. С двенадцатого этажа общежития, где я раньше жил, двор все равно как на ладони. Помню, мы смотрели, как тебя привозит домой водитель, и злились. Я тоже злился вместе со всеми, хотя и не понимал, почему. Перестал только тогда, когда у тебя обнаружилась пустая комната под мою студию и теплое местечко в узкой полутороспалке.
Тебя по-прежнему привозит домой водитель, только уже другой и на новой иномарке. Я не разбираюсь в марках автомобилей, и ты, кажется, тоже, но ее вид кричит о дороговизне. Я не люблю ездить в кожаном салоне. Я люблю бродить по парку, чувствуя прикосновение твоей ладони к моей. Я люблю пинать гравий и чувствовать всем телом твой насмешливый взгляд.
- Устал, Саске?
- Очень. Закончил картину?
Я киваю, а ты неловко целуешь меня в уголок рта и смущаешься. Пахнешь все так же, как и утром: сигареты, «kenzo», ментоловая жвачка, только это уже ты сам, а не иллюзорная память о тебе. Идешь наверх, к балкону, чтобы выкурить сигарету, а я возвращаюсь к своей картине, на которой изображен ты. Нам легко и тепло. По привычке.
Ты иногда вспоминаешь, как мы друг друга ненавидели: я занял твое место в школьной компании, едва вписавшись туда, растеряв остатки выбранной философии. Все говорили, что я хочу быть на тебя похожим, а на деле обтесывали до твоего подобия, осторожно, жестоко, не спеша. Особенно старались Сакура и Наруто. Им тебя не хватало больше, чем остальным. Они нуждались не в тебе, а во мне, и я им тебя заменил.
А ты вернулся.
Все такой же, с машиной и шофером, с бетонным забором вокруг сердца, с грузом бед на плечах. Вернулся и меня поглотил. Я уже тогда начал по памяти рисовать твой образ, вспоминая морщинки на лбу и у губ.
Мы потихоньку учились у других нежности, вдруг оказавшись по разные стороны баррикад. Однажды, услышав от Наруто, что жить со мной в одной комнате невозможно, ты пригласил меня к себе. У тебя как раз оказалась пустая комната, выкрашенная белым, пустое место на полутороспальной кровати и океан нерастраченной нежности, спрятанной в сейф без дверцы. Ты был смешно неловок, когда смывал с меня остатки похожести едкими замечаниями и тихим дыханием в затылок. Ты был идеалом, которым я должен был когда-то стать. Ты был желанен страстно, как уют в комнате, выкрашенной белым, и место в полутороспалке. Мы ссорились до хрипоты, а потом ты пугался и варил лекарство для горла по маминому рецепту, потому что ее старая тетрадь лежала у нас под подушкой.
Становишься позади меня, разглядываешь собственное лицо, на котором недовольное выражение и синяки под глазами. Наблюдаешь, как я вожу кисточкой, оставляющей грязновато-черные следы поверх резковатых карандашных линий, обозначивших волосы. Цвет не тот, не тот оттенок черного. Я тянусь к палитре, мельком взглядывая на тебя. Не любишь смотреть, как я рисую, но все равно здесь, своим присутствиям делаешь выкрашенную белым комнату уютной.
- Ты поел?
- Нет, ждал тебя. Сейчас.
В кухне висит над столом одна из моих картин, яркая желто-красно-зеленая абстракция, оживившая сочетание хрома, стекла и серого пластика. Повар, грустная женщина с темными волосками над верхней губой, вытирает руки полотенцем, в микроволновой печи греется наш давно остывший ужин. Терпкий женский аромат перебивает твой kenzo, а от запаха еды мутит. Кажется, нам снова приготовили то, что я не ем, но любишь ты. Чтобы показать, что я здесь лишний. Ты улыбаешься и отпускаешь повара, а потом достаешь из холодильника пакет сока.
- В твоей мастерской неуютно, когда ты там один.
- Белый – холодный цвет.
- Давай нарисуем что-то на стенах? Вместе.
Ты бросаешь недоеденную запеканку, я – недопитый стакан сока, и мы идем в мастерскую. Выглядим, наверное, одинаково-странно, с черными, сверкающими азартом глазами, со странной улыбкой на моем лице и усмешкой на твоем. Кажется, похожесть наша, холодно-равнодушная, спекла нас в единое целое, так, что одно от другого без усилий не отделишь.
Я знаю, что на стене, белой, как лист чистой бумаге, ты видишь неясные пока силуэты нас.
Ты, так же, как я, рисуешь портрет по памяти.