Что означает выражение «у него есть яица»? 
Один из возможных ответов дан в книге Пьюзо «Крестный отец». Именно в книге, а не в фильме. Все кто когда-либо смотрел фильм вероятно помнят историю магната Джека Вольца, который не хотел давать роль в фильме Джонни Фонтена.





Вольц отказывает консильери Тому Хагену. Тот раскланивается: «Мистер Корлеоне предпочитает узнавать дурные новости сразу». А дальше в фильме Вольц проснувшись в ужасе обнаруживает у себя в постели отрубленную голову племенного скакуна, приобретённого за 600 000 долларов (сумасшедшие деньги по тем временам). 



 

В книге есть сцена, которая должна была бы быть между этими эпизодами.


Сцена в которой объясняется как и почему было принято именно подобное решение.


Консильери прибывает к дону Карлеоне и пересказывает ему все во всех деталях.


Выслушав все, дон задает вопрос:


— У него есть реальные яица?

(Интересно, что в многочисленных русских изданиях книги это часто переводят либо как «В нем есть настоящая мужественность?», либо как «Есть в этом человеке настоящая крепость?» — слишком напыщенно и высокопарно для дона Карлеоне).


Дон спрашивает есть ли у Вольца яица. Том задумался. Что имеет в виду дон? За многие годы жизни и работы с доном Том Хаген убедился, что тот мыслит оригинально и часто совсем иными категориями, чем все прочие. Понятия дона несколько отличаются от понятий других людей, и словам он часто придает особый смысл.


Что имеет в виду дон? Сильный ли у Вольца характер? Или воля? Смел ли он? Решительный? Настойчивый? В общем-то да... Но дона, очевидно, интересует не это.


Если он из уличных торговцев дорос до хозяина киноимперии, то, вероятно, пробивные качества у него есть. Если не испугался отказать дону Карлеоне — значит не из пугливых.


Сможет ли продюсер не испугаться угроз? Готов ли он пойти на колоссальные убытки, если разразится крупная забастовка, задержку съемок, на бурю, которую поднимет сообщение о том, что главный актер студии употребляет героин (чем его пугали)? Да, пожалуй. Но и не это опять-таки имеет в виду дон. 

Наконец Хаген нашел правильное истолкование: достанет ли Джеку Вольцу крепости идти до конца? Поставить на карту всё?


Консильери улыбнулся. Он не часто позволял себе это в серьезных разговорах, но тут не удержался.

— Иначе говоря, сицилиец ли он? — переспросил он дона Корлеоне. 

И когда тот удовлетворенно кивнул, Хаген решительно ответил:

— Нет. Он не сицилиец.


Ответ был однозначным.


И решение дона тоже было вполне однозначным. На следующий день он позвал к себе Тома Хагена и дал ему подробные указания. Не было сомнений, что дон решил проблему и что Вольц завтра же утром позвонит и сообщит, что Джонни Фонтена получил главную роль в новом военном фильме.


Так это действительно и случилось.


Теперь вопрос: почему решение дона зависело от ответа на вопрос «Does this man have real balls»? Что меняло то обстоятельство, что Вольц не сицилиец?


О Вольце было известно, что он богат, что у него обширные связи. Что он с легкостью переступает закон. Что он «лютый волк в беззащитном стаде юных кинозвездочек, отданных ему на расправу». Что его дочь вышла замуж за английского лорда, сын взял в жены итальянскую принцессу. Вольц был членом Консультативного совета при президенте США.

Хаген видит, что он упоен своим всемогуществом. Жесты и движения Вольц были чрезвычайно энергичными. Как и дон Корлеоне, он чувствовал себя хозяином в своем мире и привык повелевать, не опасаясь непослушания. 


Он говорит Хагену во время первой встречи: «Плевал я на всех бандитских мафиози. Думаю, имя Джона Эдгара Гувера знакомо даже вам. Это мой близкий друг. Стоит мне сказать ему, что вы меня достаете, вам, голубчикам, не поздоровится». 


Пьюзо пишет: «Вольц чувствовал себя в безопасности, власть дона Корлеоне была ему не страшна. В самом деле, что Вольцу бояться дона Корлеоне? С такими связями в высших политических кругах, таким козырем, как знакомство с шефом ФБР, с неограниченными средствами и неограниченной властью в кинопромышленности… Любой здравомыслящий человек — и Хейген в том числе — счел бы, что Вольц правильно оценивает свое положение. Если продюсер согласен нести потери, которые повлечет за собой забастовка, дону к нему подобраться неоткуда».


Вольц может себе позволить ультимативно завершить разговор:


— Ну, довольно, поговорили. Не хватало еще, чтобы мне всякая шпана диктовала свои условия. Это я ей диктую условия. Стоит мне поднять трубку — и вы, любезнейший, будете ночевать за решеткой. И пусть только ваши мафиози рискнут сунуться ко мне... от вашего мистера Корлеоне мокрого места не останется. Я пущу в ход тяжелую артиллерию. Даже если мне придется для этого пустить в ход мои связи в Белом доме. ..


Если бы Хаген пришел к выводу, что у Джека Вольца реальные яица, то резать голову скакуну бы не стали. Это было бы бессмысленно. И даже опасно. 


Вольц мог тоже очень сильно навредить дону Карлеоне, который шел в сторону отмывания своего имиджа и своих капиталов. Вольц мог бы натравить на него ФБР, полицию, журналистов, минюст... Он мог бы обратится к другим головорезам...


Если бы он только был сицилийцем. Но он им не был. И обнаружив в своей постели голову лошади Хартум... Коня, за которого он заплатил астрономическую сумму: шестьсот тысяч долларов. О котором он объявил, что самый быстрый в мире скакун больше никогда не будет принимать участия в соревнованиях, а будет использован только для спаривания на его конюшне. Увиденное сразило его, как сильнейшая физическая боль. Словно его ударили в грудь тяжелой кувалдой. Сердце остановилось, потом бешено заскакало. Вольца вырвало прямо на роскошный ковер, устилающий пол спальни.

Перед ним в луже уже запекшейся крови на краю постели была черная, со звездочкой во лбу, голова знаменитого жеребца. Белыми нитями торчали сухожилия. Прекрасная морда была в пене, из огромных глаз исчезло золотое сияние и они подернулись тусклой мутью. Ужас, охвативший Вольца, был дикий, животный. 


Удар, нанесенный ему, был страшным. У кого же смогла подняться рука на безвинного коня ценой в шестьсот тысяч долларов? Кем надо быть для этого? 


Без всяких предупреждений. Без единой попытки найти компромиссный вариант. Не поддающаяся логике жестокость жеста указывала на полное пренебрежение к человеческим законам, писанным и неписанным. Тот, кому пришло в голову совершить подобное, не считается, очевидно, ни с богами, ни с людьми, а живет по собственным правилам и понятиям. И обладает при этом такой силой и изобретательностью, что никакая охрана ему не препятствие. 


И все. При всех своих недостатках Джек Вольц был все же далеко не дурак. Человек неглупый, только в высшей степени самоуверенный, он понял, что заблуждался. Чтобы убедить его, просто требовались доказательства. 


Предъявленные ему доказательства были более, чем убедительны. Больше всего его ошеломило, с какой небрежной легкостью этот неведомый Корлеоне погубил прославленного на весь мир драгоценного коня, стоящего шестьсот тысяч долларов. Шестьсот тысяч! А ведь это только первый шаг. Первая ставка в их партии. 


Ему продемонстрировали цену конфликта. И характер конфликта. И на этот раз он все понял правильно. 


Вольц содрогнулся. Он подумал о той жизни, которую себе создал. Ему всего удалось добиться. Он богат. К его услугам самые обворожительные женщины в мире, стоит лишь поманить их пальцем и обещать контракт. Его приглашают на свои приемы короли и королевы. У него есть все, чем власть и деньги способны украсить человеческое существование. Надо сойти с ума, чтобы поставить такую жизнь на карту ради пустой прихоти. Из-за принципа? Из-за каприза? Нет, он еще не сошел с ума. 


И через несколько часов режиссер-постановщик позвонил Джонни Фонтена и сказал ему, чтобы с понедельника приступал к работе.                   http://lang-brain.blogspot.co.il/2013/11/estyaica.html