Удивительная страна Португалия! Сегодня по дороге на работу встретил крысу, мирно что-то жующую под придорожным плакатом «Даниссимо - это лучший крем жизни!». Примерно так это звучит на русском. И никто в неё - булыжником, хоть и полно их вокруг. Обычно это место, похожее на большой каменный стол, занимают два бомжа местных, читающих газеты среди разложенных бело-жёлтых пакетиков магазина дешёвой пищи «Лидл». Для меня загадка - содержимое этих пакетов. В России это, конечно, бутылки, слышал, что на Родине уже и пластиковые в ходу, но здесь? Не знаю...

А бомжи как бомжи. Не загадочные. Бородато, волосато, немыто - последнее воплощение идеи абсолютной свободы. Каждый волен выбирать свою дорогу, ну и так далее. Правда, иногда и дороги выбирают нас. Когда жил в России, то что-то доносилось оттуда, из далёкой и загадочной заграницы. Какие-то неясные намёки, лёгкие, как дуновение ветра.

Сестра моя двоюродная, возвратившись из трёхгодичной греческой поездки к мужу и двум мальчишкам, показывая мне фотографии греческих островков, имела вид... ну как это сказать... мечтательный, что ли, шалый. И никак это не вязалось с её рассказами о проблемах греческого бытия и греческого быта.

Или вот ещё приятель мой, булькнув камешком, даже кругов не осталось, в эту заграницу вынырнул через три года, отягощённый двумя близняшками и женой не красавицей. С лица как бы воду не пить, говорят, но дело в том, что в дозаграничной жизни он никак не страдал синдромом лейтенанта Шмидта. Кто не знает, что это за диковинная болезнь, - коротенько расскажу.

Давно это было, до революции ещё. Народники по деревням в народ ходили, на революцию его поднимать, в городе - женщин падших перевоспитывать пытались. Демократы... У каждого времени свои песни. Вот и угораздило лейтенанта Шмидта жениться на уличной проститутке. Всё дал ей лейтенант - деньги, дом, титул дворянский, но оказалось, что это не самое главное и что девица не от тяжкой безысходности данным ремеслом занялась, а по любви и призванию, а так как не хотела она свой привычный образ жизни менять, то и нарожала лейтенанту детей кучу. Чёрненьких, русеньких и рыженьких, что и дало повод Ильфу и Петрову описать дальнейшую судьбу деток в «12 стульях».

Вот и приятель, как я понял, супругу нашёл в том же месте, что и дворянин-революционер. Так себе бабёшка, из-под Вятки. «Мы, вятские, девки хватские», и на 360 градусов глазами зырк, аж мороз по коже пробирает. Я уже говорил, что она лицом не вышла. И вот ещё картинка из прошлого. Семья моих однокашников. Жили-миловались лет 15, идиллически. Она его «Масиком» называла, он её тоже чем-то маленьким, хоть вдвоём килограммов 200 весили. Но уехала в Италию и пропала. Только документы на развод пришли с письмом, и мужа своего бывшего в письме Александром назвала, что больше всего его возмутило.

- Ты представляешь! - пятый раз подряд выкрикивал мне свой слоган «Масик», нависнув надо мной двумя метрами роста и зажав в руке, надо сказать, уже изрядно потрёпанное письмо бывшей жены. - Ни-ког-да не на-зы-ва-ла ме-ня А-лек-сандр!

- Да брось, пустое, - отвечал я, пытаясь поймать руку приятеля, двигавшуюся под повторяющийся речитатив в опасной близости от моего носа.

- Ну не козлом же она тебя назвала, в самом деле.

- Уж лучше бы козлом, - помню, ответил мне «Масик», уже совершенно нормальным голосом, бережно пряча письмо в шкаф.


Завет князя Владимира

Вот совокупность этих фактов вызывала у меня какие-то неясные подозрения, что судьбы эмигрантские делятся не на «повезло - не повезло», «устроился - не устроился». Устроились все, кого я знал в моей советской жизни, а основное различие идёт по признаку пола, что и подтвердилось на практике.

Я уже два года живу в этой забытой Богом стране на краю Земли, там, где тучи, выползая по утрам из океана, несутся над Лиссабонскими холмами, весело сверкая розовыми брюшками. «Тучки небесные, вечные странники». Лермонтов не о португальских тучках писал! Странники - люди суровые, с посохом и котомкой, а местные кудряшечки больше на «Мулен Руж» походят.

Ну так вот, соотечественники мои мужского пола, приехав сюда, как бы ничего особенно не поменяли. Днём работа. После работы - «Руси есть веселие пити», как печально отметил когда-то святой князь Владимир. Конечно, каждый день радуются лишь те, кто покрепче. Кто здоровьем не силён - тем по-шофёрски приходится веселиться. В пятницу после работы в умат - за всю неделю окаянную. Суббота - главная опохмелка, повторение пятницы. Ну а в воскресенье - пивком для отходнячка, и всё по новой, на второй круг. Понедельник день тяжёлый, но на стройке десять часов цемент помешать - верное лекарство. К вечеру дрянь воскресная и выйдет. А там до святой пятницы рукой подать. Так жизнь и катится по привычному.


Дивизион на побережье

А вот у женщин всё обстоит по-другому. Жила, к примеру, в Воронеже Светлана Петровна, сорока лет. Всё как у всех. Муж - сволочь, забыла, как и выглядел. Только диван продавленный от себя оставил. И всё перепробовано в поисках счастья женского. Зелье приворотное и объявления газетные: «Интересная, но не худая, ищу до 52 лет автолюбителя, отвечу любовью и лаской».

А тут судьбинушка в заграницу забросила нечаянно. Подружки помогли, давно уехавшие. И наша Светлана Петровна попадает в ситуацию Золушки на балу, а точнее сказать, буфетчицы из армейской столовой. Была, помнится, во время моей службы такая себе Леночка, единственная особь женского пола 32 годов среди четырёх тонн потной солдатской плоти. В лесу глухом - дивизион ракетный. Шестьсот мужиков.

Вот и в Португалии на десять девчонок, по статистике, тысяча ребят. И наша Светлана Петровна уже не «я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик», медсестра загнанная, а Светик и Светуля - свет в окошке мужика изголодавшегося. И бредёт она, ошарашенная, крепко вцепившись в мужскую руку с глазами, ничего не отражающими, какие только у женщин бывают после... ну да ладно.

Полно таких парочек на дорогах португальских. Ну а освоившись в своём новом обличье, Светочка-Светуля начинает понимать, что кроме своих, привычных, на стройке работающих, по пятницам отдыхающих, здесь живёт ещё целая куча иностранцев, то есть португальцев, и у них как бы проблемы те же, что и у наших.


Наморадство - это вам не любовь в подворотне!

А у этих-то отчего? - спросите вы.

Страна такая, патриархальная. Традиции. Здесь всё быстро не бывает. И для того, чтобы дойти до нормальных отношений между мужчиной и женщиной, нужно сначала долго смотреть, ничего не говоря. Я с этим столкнулся на своей первой работе, когда португальские вдовушки сверлили дырки в моём теле, а я судорожно хватался за застёгнутый зиппер, проклиная свою забывчивость. Потом немножко горячее - время разговоров. Эдак месяца четыре. Ну и потом наступает черёд института наморадства. На русский не переводится. Но означает, что отсмотревшая и отговорившая парочка становится как бы женихом и невестой со всеми вытекающими отсюда приятностями и неприятностями. А так как весь этот процесс занимает довольно продолжительное время и никто на улице не знакомится, и на дискотеке, и на... на... на... (список на трёх листах), то остаётся лишь работа. А коллективы не везде смешанные, и португальцы обычно на одном месте подолгу работают. Вот и получается, что у мужика местного, если повезёт, три-четыре наморадства, или можно ещё это назвать «попытки жениться», - больше редко бывает.

Поэтому наши Светочки, Лорики и Наташеньки, о наморадстве не слышавшие, для них как подарок. И так как мы страна не только свершившейся сексуальной революции, но и прошедшей второй мировой... никто не задумывался, каково матерям нашим пришлось мужей себе искать в деревнях повыбитых. А у дочерей их генетический страх одиночества со всеми вытекающими отсюда...

Вот и получается, что у наших женщин жизнь здесь - сплошной дивизион ракетный. Поэтому, наверно, беременных моих соотечественниц в Лиссабоне больше, чем на улицах российских городов, и от этого как-то не по себе....

А дети от смешанных браков, ещё студенческих, советских, растут высокими и сероглазыми почему-то.

Да... В эмиграции повезло тому, кто родился женщиной. А вот дома кому повезло? Не знаю...

Вот так. Конец рассказа. Грустная улыбка. Занавес.


Да, вот ещё вчера узнал, что бомжи - и не португальцы вовсе, как я думал, а славяне, откуда-то из-под Харькова.