Нация – это объединяющая идея, которая возникает в крупной социальной организации, образованной вокруг того или иного символа. Такой символ необходим, чтобы поддерживать общность у определённого кол-ва незнакомцев, рождённых поблизости на некоей территории.

И хотя объединяющая функция нации первична, само национальное объединение невозможно без обособления одной группы от других групп.

Нация разчленяет Другого на «своих» и «чужих», и рано или поздно фиксируется на собственной исключительности и превосходстве.

Национальная идентичность предполагает отказ от личности, её подмену культурным типом, и, соответственно, торжество посредственности.

«В национальном характере мало хороших черт: ведь субъектом его является толпа» — Артур Шопенгауэр

Насаждение национальной идеи является обязательной компонентой любой реакционной политики. Нация культивируется как святыня, в которой тебе должно раствориться на глазах у суммы аплодирующих предков.

Следствием насаждения нации является «патриотизм», – расстройство объекта влечения, благодаря которому у правительства всегда есть смертники, готовые убивать и умирать под знамёнами пустых символов.

Нацизм является не искажением, но результатом национализма, его завершенной формой. Любая апелляция к национальному указывает на мистическое мышление и фашизоидный процесс внутри субъекта и общества; это один из прямых симптомов авторитарной культуры.

Спасением для индивида, в этом смысле, является отказ от национальной идентичности.

Политическая реакция пытается убедить всех, что за космополитизмом скрывается общество одинаковых, но это сознательное нарушение логики. Совершенно очевидно, что разнообразия куда больше в индивидуальном, нежели национальном уже хотя бы потому, что людей больше, чем наций. Личность невозможно уместить в культурном типе. Это всегда будет нечто неполное, условное, упрощённое.

Каждый человек – это уникальный результат событий,  и тем выразительней он, чем шире его культурный опыт, чем больше городов и стран он впитал, чем больше разного с ним приключилось.

Не этнические униформы, не национальные атрибуты определяют личность, но совокупность того, что составляет её исключительность.

Космополитизм – это миллиарды человеческих вселенных вместо десятков злобных наций; космическая идентичность, – выбор не «русского» или «американца», но человека.

«Национал-Социализм – это подлинное Христианство, а подлинное Христианство – это Национал-Социализм» — Адольф Гитлер

Союз государства и церкви не нуждается в разоблачении, поскольку исторически очевиден, и утверждается на уровне «святого писания»:

«Будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым» — 1 Пет.2:13-14

Церковь выступает государственной фабрикой по производству метафизики господства.

«Религия – отличное средство, чтобы утихомиривать чернь» — Наполеон

«Чернь считает религию истиной, мудрец – ложью, правитель – полезным изобретением» — Сенека Младший

Без религии невозможен фюрер. Это доказывает роман христианства и национал-социализма.

«Воспитание подлинного уважения к государству должно дополняться и углубляться немецким образованием на основе исторических и культурных ценностей немецкого народа. …Воспитание уважения к государству и обществу черпает внутреннюю силу в христианских истинах. Преданность и ответственность перед народом и отечеством глубоко коренится в христианской вере» — Из указа гитлеровского правительства о воспитании молодежи

«Этическое расовое государство рано или поздно неизбежно обнаружит свои корни в глубинах религии» — Ludwig Haase, Nationalsozialistische Monatshefte, I, Nr.5, p.213

Фашизм «служит высшим выражением религиозного мистицизма, который принимает определённую общественную форму»*. Слово «Heil», ставшее частью обязательного нацистского приветствия «Heil Hitler!»*, означает «спасение», в религиозном смысле – «спасение души от вечной смерти». Фюрер суть религиозная фигура, и не случайно на пряжках нацистских ремней выгравировано «Gott mit uns»*.

«Ибо у меня как христианина есть долг перед моим народом» — Адольф Гитлер, 1922 год

«Я верю, что поступаю согласно воле Всемогущего Создателя: защищаясь против евреев*, я сражаюсь за дело Господа» — Адольф Гитлер, Майн камф, 1925 год

Нацисты неоднократно заявляли, что «национал-социализм – это религия, рождённая кровью и расой, не политическое мировоззрение»*. Газенваген выражает самые возвышенные религиозные чувства и устремления.

«Адольф Гитлер! Мы сплочены вокруг тебя, единого! Хотим в этот час вновь возвестить свою клятву: веруем только в Адольфа Гитлера на сей земле. Верим, что национал-социализм – единственная спасительная вера нашего народа. Верим в Господа Бога на небесах, Творца нашего, ведущего нас, и направляющего, и благословляющего нас явно. И верим, что Господь Бог ниспослал нам Адольфа Гитлера, чтобы сделать Германию краеугольным камнем вечности» — Текст приветствия главы объединенных профсоюзов*

«Сложите руки, склоните головы, и подумайте об Адольфе Гитлере. Он дает нам хлеб насущный, и помогает преодолеть невзгоды» — Застольная молитва для детей немецких христиан времен Второй Мировой Войны“*

Равно как и христианское сжигание «ведьм» на костре, фашистское сжигание евреев в газовых камерах является религиозным насилием. В его процессе авторитарная личность воплощает бога, который, согласно догматам, возвышается над мировым законом, т.е. всепозволяющ в пределах себя. «Обретение» такого божества обеспечивает моральным основанием любое насилие.

Газенваген возвращает практику тотемической трапезы с её жертвоприношением в присутствии бога. Тот факт, что животное-тотем здесь – человек, является ответом гуманизму.

«Религия – это, прежде всего, служение, дисциплина самообуздания низшего перед высшим»*. Христианская этическая добродетель – смирение человеческого перед божественным. Примечательно, что для обозначения этого смирения используется латинское слово humilitas, из которого происходят понятия ничтожности, незначительности, унижения и покорности.

В символе креста сходятся два вектора человеческого бытия – вертикального и горизонтального, которые указывают на отношение к богу и к себе подобным (себе). Наибольшая заповедь христианства – любовь к богу, и только после – к человеку*, что делает его вторичным по отношению к Отцу, и, соответственно, позволяет жертвовать человеческим в пользу божественного.

Таковы основы суицидального христианского космоса и национал-социализма.