Непривычно было выходить из театра не в тёмный вечер, а в пасмурный день, и не было смысла ехать домой – дорога до дома и от дома заняла бы всё свободное время между двумя визитами в театр, я не успела бы дома даже поесть. Впрочем, если бы я реально хотела есть, я бы лучше побаловала себя посещением Авокадо, до которого было ближе, чем до дома, но я была сыта пищей духовной и не стала рисковать – в конце концов, в ресторане никогда не знаешь, как скоро тебя обслужат, и есть опасность слишком задержаться и опоздать. Посему я решила, что такая отличная погода – перманентно моросящий дождик, то ослабевающий до еле заметной водяной пыли, то чуть усиливающийся, – скорее располагает к прогулке, нежели к сидению в помещении, и отказала себе даже в изначальных планах на заход в какую-нибудь кофейню – я вне графика пила кофе не далее чем вчера, и делать это так часто уже попахивало бы злоупотреблением. В итоге от Юго-западной я доехала до Библиотеки, там поднялась на поверхность, дошла до Арбатской и оттуда неспешно двинулась по Арбату до Смоленки, затем обратно, стараясь поймать как можно больше кайфа от осенней атмосферы, но это убило ещё не всё оставшееся время, и я переместилась на Поварскую и то же самое проделала и с ней. Затем я озадачилась вопросом, как проникнуть непосредственно в театр дирекции проекта «Открытая сцена» при ЦДА – прежде я была только в офисе администрации, когда непосредственно и выкупала свой пригласительный. Под аркой, куда указывала стрелочка, был обнаружен план местности, по которому нихрена не было понятно, и я углубилась во двор самостоятельно; в полумраке вырисовался огороженный забором, заросший деревьями, полускрытый плющом и залитый дождём уголок, при приближении оказавшийся жутковатым местом хранения нескольких посеревших и выщербленных от сырости и времени бюстов девушек и юношей – видимо, каких-нибудь пионеров-героев. Пройдя мимо этого уголка по узкой дорожке, засыпанной палыми листьями, я обнаружила только скромную дверь музея американского искусства, впервые при этом узнав о его существовании, и отправилась в другую сторону – вокруг дома, но туда, откуда выходила, не пришла, ибо упёрлась в тупик, где был служебный вход, а обычного входа не было. Я вернулась обратно, на Поварскую, убедилась, что попутчиков мне не светит, что я начинаю замерзать на усилившемся ветру и всё-таки хотеть есть, и снова пошагала в арку – вторично изучать план… естественно, вход оказался в арке прямо напротив этого плана, за спиной того, кто на этот план смотрел, а относился план, видимо, к служебному входу. С некоторыми сомнениями открыв дверь, я спустилась по скрипучей деревянной лестнице в маленькую прихожую, справа от которой какие-то парни развешивали какие-то фотографии, окончательно поняла, что действительно пришла по адресу, предъявила пригласительный, приобрела программку и свежий выпуск газеты ДА (Дом Актёра) и прошла в холл слева от прихожей. Там я немного почитала, а когда открыли буфет, переместилась туда поедать собственные шоколадку и фруктовый микс, благодаря предвкушению оттаяла от погодной меланхолии и за пять минут до теоретического начала спектакля выползла обратно в холл, прогуляться мимо собравшейся публики и ещё немного посидеть с газеткой; там мною были узнаны форумчанки germiona и Ivanna, как выяснилось позже (хотя я в этом и не сомневалась), меня они узнали тоже, но вопреки моим ожиданиям, ко мне не стали подкрадываться сзади и 17 раз тягать за ухи, а мне тоже не хотелось встревать в беседу – я вообще не мастак навязываться со знакомством. Но вот прозвенел первый и последний звонок в лице колокольчика в руке администраторши, и немногочисленный народ потянулся в зал, где было всего четыре коротких ряда деревянных лавочек; моё место было во втором ряду, но заполнился этот крошечный партер настолько неравномерно, что вскоре я переместилась на первый рядышком с, надо полагать, мамой Иванны. Так я уже второй день рождения подряд оказалась на первом ряду на скамейке – только в прошлый раз это был спектакль «Скамейка» на Покровке, а теперь это был действительно предмет мебели. Мой второй и последний на сегодня подарок, «Царица Тамара», начался.
Этой небольшой, на час с небольшим, постановке отлично подходит её определение – «театральная фантазия». Лермонтовская царица Тамара, лермонтовский же Демон и гумилёвский Юный маг встретились в одной вневременной и внепространственной притче о выборе между вечным покоем и вечной молодостью, обречённой на бесконечный поиск истины и красоты – двумя сторонами одной романтической медали. Условны декорации, словно составленные из обломков световых инсталляций, но отблески свечей, плавающих в чаше с водой, и каллиграфические тени, уходящие в перспективу, создают удивительную языческо-мистическую атмосферу. Свободные костюмы только подчёркивают прекрасную пластичность всех актёров, и, конечно же, особенное удовольствие доставило смотреть на мудрого и печального Демона-Матошина, ради которого, собственно, я и пришла на Открытую сцену (надеюсь, он не слишком возгордится, если прочитает^^) – даже несколько нелепый грим его ничуть не испортил. Не отстают и гордая Тамара-Чернявская, и влюблённый Поэт-Подлесный, и загадочный Паж-Прохоров. Под высоким потолком староарбатского дома, расписанным в стиле модерн, создающим потрясающую вибрирующую в воздухе акустику не хуже сводов храма, звучит то завораживающий голос Горного духа – Стародубцева, то приятная музыка, то всезаполняющий шум дождя и грома, от которого начинает казаться, будто и впрямь запахло озоновой свежестью. Декламируются мои любимые стихи вышеупомянутых поэтов с такой очаровательной лёгкостью, что не остаётся никаких сомнений в том, что человеку гораздо естественней разговаривать стихами, нежели прозой. Сюжетная сторона становится уже совершенно неважна – голая лирика, голая эстетика и ничего более, даже слова афористичны настолько, что перестают выражать эмоции и превращаются в такие же художественные средства выразительности, как свет и музыка. Я не могу сказать о том, чтобы эта чувственная и грустная сказка сильно меня зацепила, но её определённо чертовски приятно смотреть – особенно, пожалуй, таким поклонникам символизма Серебряного века вроде меня, не хватает только репродукций Врубеля в качестве задника для полного счастья. И ещё одна лично моя ассоциация – с фраевской «тоской о несбывшемся»… В общем, смотреть стоит – как качественную, с душой сделанную и вдохновляющую вещь.
После спектакля пришлось возвращаться в мокрую и холодную реальность, топать по небольшому отрезку Поварской до Арбатской, ехать до родной Молодёги и влезать в тёплый и прокуренный салон – папа отвёз меня домой и там подбросил мне в заветный конвертик ещё порядочное количество деревянных. А стало быть, можно будет при следующем визите на Юго-запад не отказать себе в оставшемся в тамошнем киоске прессы номере журнала о советских автомобилях, к которому прилагается ещё летом мне приглянувшаяся моделька чёрной Чайки. А сейчас я – не верится, но закончила пост, хоть и отвлекаюсь на всё подряд всё больше и больше по мере написания. Завтра – да-да, я псих, можете не напоминать мне об этом лишний раз – у меня снова театр, посему до завтрашней рецензии и прощаюсь.)