Статья из книги " Hostis antiquus. Категории и образы средневековой христианской демонологии"
Дьявол и демоны имеют множество имен, каждое из которых выражает ту или иную сторону их изменчивой сущности. «Разнообразие имен показывает разнообразие пороков того, кому тысяча имен дала тысячу способов вредить», – утверждает Вейер ( Истории, 83 ). Все метафоры дьявола, все живые существа, его олицетворяющие, суть в то же время его имена. «Все эти имена дьявола к нему подходят, – говорит Храбан Мавр. – Он аспид, поскольку убивает тайно. Он василиск, когда открыто расточает яд. Лев, поскольку преследует невинных. Дракон, когда заглатывает беспечных с нечестивой ненасытностью» (Х рабан Мавр, Об универсуме. Col. 231-232 ). Необходимая множественность дьявольских имен вытекала также из представления о личностном подходе дьявола к каждому грешнику: если дьявол каждому является по-своему, с учетом присущих данному человеку слабых мест (см. Обличия дьявола ), то естественно предположить, что и имя, которым он называет себя, выражает не единую неизменную сущность демона (которой у него попросту нет), а ту его личину, которая отражает слабое место данного грешника, – тем самым имя является как бы общей собственностью дьявола и его жертвы. Такое представление нашло выражение уже у Григория Великого, у которого дьявол – «упряжная лошадь для тех, кого возбуждают богатство, и птица для тех, кого возносит гордыня» ( Григорий, Моралии, 14 ) . То или иное имя, которым называет себя демон, существует не само по себе, но лишь в отношении к кому-то; оно, в сущности, каждый раз рождается заново в момент проникновения дьявола в человека. Вот почему имя, которым называет себя демон, вступая в контакт с человеком, часто оказывается новым и необычным и больше никогда не повторяется. Изобретение демономанами новых имен для демонов практиковалось, видимо, уже во времена «еретического аскета» Присциллиана (IV в.), который в своей «Апологии» проклинает тех, «кто поклоняется Сакласу, Неброэлю, Самаэлю, Вельзевулу, Насбодею, Велиалу и другими подобным...» ( Присциллиан. Апология. 17.29-18.9. Цит. по: Бёррес. P. 63-64 ). В этом списке имена, заимствованные из Священного Писания, причудливо перемешаны с неологизмами, изготовленными по подобию библейских имен: это переплетение готовых и новосозданных имен (которые, при всем внешнем многообразии, по-прежнему будут похожи на библейских «Велиала», «Асмодея» и т. п.) останется характерной чертой демономании на протяжении многих веков.

Чтобы усыпить бдительность своей жертвы, демон нередко выбирает забавное, смешное имя. Так, согласно Боге , демон Верделет, чтобы понравиться женщинам и заманить их в свои сети, порой называет себя приятными и забавными именами, как то: Милый Лес (Jolibois), или Милая зелень (Vert-joli), или Святое Питье (Saint-Boisson). О том же говорит и Вейер : «Демоны часто дают себе смешные (ridicula) имена»: один, когда его вызывали, «назвал себя пучком перьев (plumarum fascem), другой сказал, что его имя – босоногий, третий просил называть себя розовым деревом» ( Об обманах, гл. 22, § 27 ). Демоны дантовского «Ада» также называют друг друга забавными именами, напоминающими клички: Собачий Зуд, Косокрыл, Борода, Кривляка и т. п.

Представление об обманчивости демонов наводило на мысль о различии между их подлинными и мнимыми именами. Имя, которым называет себя демон, представляет собой такую же ложную личину, как и его внешность, – подлинный облик и подлинное имя демона чаще всего покрыты таинственным мраком. Вейер говорит, что «злые духи часто присваивают себе имена весьма порочных людей или (в качестве имени) названия мест, где эти люди живут» ( Об обманах, гл. 5, § 4 ). Вереница демонических самоназваний столь явственным образом уходила в дурную бесконечность, что излагающий эту тему Вейер под конец не скрывает утомления: «Я рассержу читателя, если продолжу забавляться перечислением этих глупых имен, конца которых мы никогда не найдем» ( Вейер, Об обманах, гл. 22, § 29 ) . Ангелы, в отличие от демонов, не морочат голову смертным сомнительными именами, а предпочитают их вовсе не называть, отвечая на расспросы встречным вопросом, – в духе пушкинского «что в имени тебе моем?». Это видно из библейской истории об ангеле и Маное: «И сказал Маной Ангелу Господню: как тебе имя? чтобы нам прославить тебя, когда исполнится слово твое. Ангел Господень сказал ему: что ты спрашиваешь об имени моем? оно чудно» ( Суд. 13:17-18 ).

Свою задачу демонологи видели в том, чтобы найти, перечислить и упорядочить подлинные имена дьявола. Номенклатура подлинных дьявольских имен выстраивалась на основании текста Библии с добавлениями из авторитетных греко-римских и иудейских источников. Одна из таких номенклатур (« Этимологии » Исидора Севильского, 8:11 ) хорошо передает их причудливую разнородность: здесь фигурируют Феб, Диана, Сатурн, Вил, Вельфегор, Веельзевуб, Велиал, Бегемот, Левиафан и т. д.

Вейер в трактате « Об обманах демонов » (гл. 21) отказывается от смешения христианского и античного материала и кладет в основу своей номенклатуры дьявольских имен Священное Писание, добавляя сюда именования, вычитанные им из отцов церкви. Вот как выглядит эта номенклатура:

Аваддон, т. е. «губитель».

Ангел бездны (Откр. 9:11).

Ангел Господень (Пс. 34:5-6 ).

Ангел жестокий (Притч. 17:11).

Ангел сатаны (2 Кор. 12:7).

Асмодей.

Аспид (Пс. 90:13).

Бегемот.

Блудница Вавилонская (Откр. 17:1).

Бог века сего (2 Кор. 4:4) .

Василиск (Пс. 90:13).

Власть, мироправитель тьмы века сего (Еф. 6:12).

Враг (Пс. 8:3).

Глупый царь (stultus rex) (Салоний, Комментарий на Екклесиаст) .

Демон, т. е. «знающий».

Дракон («потому что подстерегает нас в засаде, губя нас отравленным дуновением»).

Дракон великий (Откр. 12:9).

Дух бесовский (Откр. 16:14).

Дух блуда (Ос. 4:12).

Дух боязни (2 Тим. 1:7).

Дух гнева (Иов. 4:9; Пс. 17:16).

Дух Египта (Ис. 19:3).

Дух злобы (Еф. 6:12) .

Дух лживый (3 Цар. 22:22).

Дух мира сего (1 Кор. 2:12).

Дух нечистый (Зах. 13:2; Мф. 10:1 и др.).

Дух обольститель (1 Тим. 4:1).

Дух прорицательный (Деян. 16:16).

Дух усыпления (Ис. 29:10) .

Дух, который не исповедует Иисуса Христа (1 Ин. 4:3).

Дьявол, т. е. «клеветник».

Животное земли (bestia terrae) (Григорий Великий, Комментарий на книгу Иова, 6:6).

Животное умопостигаемое (bestia intelligibilis) (Исихий, Комментарий на книгу Левит).

Зверь с семью головами (Откр. 17:3).

Злой дух от Бога (1 Цар. 16:15).

Змей (Быт. 3:1).

Змей изгибающийся (Ис. 27:1).

Змий древний (Откр. 12:9).

Изобретатель греха (autor peccati; Вейер имеет в виду библейское речение: «сначала диавол согрешил», 1 Ин. 3:8 ).

Имеющий державу смерти (Евр. 2:14).

Искуситель (например, Мф. 4:3).

Какодемон, т. е. «знающий превратно».

Клеветник братий наших (Откр. 12:10).

Князь мира сего (Ин. 12:31; 14:30; 16:11).

Князь, господствующий в воздухе ( Еф. 2:2).

Косматый (Ис. 13:21).

Куропатка (perdix) (Иероним, Письмо к Дамасу).

Лев («потому что нападает на нас в открытом бою, чтобы разорвать»).

Левиафан.

Легион (Мк. 5:9; Лк. 8:30 ).

Лжец и отец лжи (Ин. 8:44 ).

Ловец (Пс. 90:3 ).

Маммона.

Медведь, «из-за своей жестокости» (Гизельберт).

Мерзость запустения ( Мф. 24:15 ).

Молот (Иероним, Письмо к Дамасу).

Мститель (Пс. 8:3).

Обольщающий всю вселенную (Откр. 12:9).

Орел (Ос. 8:1).

Палач Бога (Dei carnifex; так Вейер называет «злого духа от Бога», мучающего Саула и «по должности своей» заслуживающего данное имя).

Превозношение (altitudo), восстающее против познания Божия (2 Кор. 10:5).

Противник ваш диавол (ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить) (1 Пет. 5:8).

Птицы небесные (Мф. 13:4, в притче о сеятеле, где, в интерпретации Вейера, говорится о демонах, носящихся в воздухе и пожирающих падающее с неба «зерно слова Божия»).

Сатана.

Сеятель плевел (Вейер имеет в виду притчу о сеятеле: Мф. 13 и др.).

Скорпион ( Лк. 10:19 ).

Смерть (Толедский Собор).

Софист (Григорий Назианзин).

Старец (senex) (Салоний, Комментарий на Екклесиаст).

Тень смерти (umbra mortis) (Беда Достопочтенный).

Ужас ночной («ужас в ночи»: Пс. 90:5 ).

Царь над всеми сынами гордости ( Иов. 41:26 ).

Чародей (maleficus) (Григорий Назианзин).

Человекоубийца от начала (и не устоял в истине, ибо нет в нем истины) (Ин. 8:44 ).

Яростный (Откр. 12:12: «диавол в сильной ярости»).

Очевидна неполнота этой номенклатуры. Сюда, например, можно было бы включить и зловещих и загадочных героев книги Иова: «Съест члены тела его, съест члены его первенец смерти. Изгнана будет из шатра его надежда его, и это низведет его к царю ужасов» ( Иов. 18:13-14 ).

Чтобы создать на основе номенклатуры библейских имен дьявола соответствующую номенклатуру сущностей – различных индивидуальностей, демонологи углублялись в этимологию, позволяющую из разных имен дьявола извлекать различные наборы свойств. Подобные этимологии имени всегда перерастали в характеристику сущности, поскольку этимология воспринималась как способ проникнуть в характерологические глубины имени. Любопытно, что демонологи охотно дают рядом несколько противоречащих друг другу этимологий, нисколько не затрудняя себя вопросом о единственно правильной: на самом деле для них все этимологии правильны, если всесторонне описывают характер, скрытый в имени. Именно так – через обобщение всех известных им «этимологий» слова «дьявол» – Шпренгер и Инститорис описывают характер дьявола. «Слово дьявол (diabol u s) происходит от dia (то есть duo, два) и bolus (то есть morsellus, укус, смерть), так как он несет двойную смерть; а именно – телу и душе. В переводе с греческого слово это означает “замкнутый в темницу”. Это тоже верно, так как ему не разрешается вредительствовать столько, сколько он хочет. Слово дьявол равнозначно слову defluens (растекающийся), так как он растекся и разбился и в буквальном, и в переносном смысле. Он называется также демон, то есть пахнущий кровью, или вернее, пахнущий грехами, которых он столь жаждет» ( Шпренгер, Инститорис, 115-116 ). Томас Лодж ( Убожество разума... ) из имени «дьявол» (в его интерпретации – «тот, кто делит») выводит сущность демонов (они – «делители», сеятели раздора) и несомненность их множественности.

Демонологи помнили и о том, что демоны – в прошлом ангелы, а это означает, что грехопадение могло отчасти изменить их сущность, а вместе с ней – и имя. Так, Люцифер («несущий свет») – после падения мог стать Люцифугом («бегущим света»). Окончание ангельских имен «-эль» (Рафаэль, Уриэль и т. п.) – трактовали порой как начало божественного имени «Элохим», т. е. как буквенное указание на изначальную связь ангелов с Богом; после падения ангелы должны были утратить эту часть своего имени. Сатана в трактовке богомилов был изначально Сатанаэлем , сыном Бога, который потерял божественную часть своего имени в результате победы над ним второго Сына – Христа.

Система дьявольских именований интерпретировалась самими же демонологами различно: то как сумма имен одного и того же существа – дьявола, то как сумма имен многочисленных демонов. В демонологии наблюдается самый широкий разброд мнений о том, какие имена Библии обозначают самого верховного дьявола, и какие – других демонов. Так, Шпренгер и Инститорис ( 115-116 ) считают, что слова «дьявол», «Велиал», «Вельзевул», «Сатана», «Бегемот» обозначают верховного дьявола, а Асмодей и Маммона – иных, подчиненных ему демонов; относительно Левиафана они сами же впадают в противоречие, видя в нем то особенного демона (115-116), то обличие самого Сатаны ( 149 ). Боден полагает, что Левиафан, Бегемот, Асмодей и даже Фараон – имена «великого врага» – Сатаны ( О демономании ведьм, 3 ).

Несмотря на то, что в литургии дьявол в целом не играл большой роли, некоторые литургии, связанные с обрядом крещения, содержали весьма красноречивые экзорсизмы (см. Экзорсизм ) с собственной богатой номенклатурой дьявольских имен: adversarius ludificus (насмешливый противник), serpens callidus (лукавый змей), veternosus pestiferus (немощный губитель), apostata angelus (ангел-отступник), draco (дракон), hostis antiquus (старинный враг), hostis crudelissimus (жесточайший враг), inimicus superbus (надменный недруг), inimicus occultus (тайный недруг), princeps superbiae (князь гордыни), spiritus callidus (лукавый дух), vastator antiquus (старинный опустошитель), victor antiquissimus (древнейший победитель) ( Келли ).

В средневековом фольклоре и литературе имена дьявола довольно часто превращались в самостоятельные характеры: так, в некоторых средневековых пьесах Люцифер – князь ада, а Сатана – его посланник. Средневековая драматургия создала собственную богатую номенклатуру дьявольских имен. Помимо традиционных библейских и греко-римских мифологическим имен, мы находим здесь бесчисленные комические клички, такие как Tenebrifer («носитель тени» – парафраза имени «Люцифер» – «светоносный»), Cocornifer («рогоносец»), Schonspiegel и Spiegelglanz (немецкое «красивое зеркало» и «блеск зеркала»; оба имени имеют в виду умение дьявола играть на женском тщеславии), Krumnase (немецкое «кривой нос»), Pantagruel (имя, использованное позднее в романе Рабле), Gargorant, Galast, Malost, Libicocco, Lisegangl, Puk, Rosenkrancz (но не Гильденстерн!), Funkeldune; аллегорические имена – например, Abisme (французское «бездна», «ад»), Frauenzorn (немецкое «женский гнев»); названия явлений природы – Tempeste (буря), Foudre (молния), Orage (ураган).