СЧАСТЬЕ В КРЕДИТ

Колесникова Юлия Анатольевна, 33-х лет от роду, рожденная в городе Балахна Нижегородской области, прописанная там же, по адресу улица Карла Маркса, дом 1, фактически проживающая в городе Москва, улица Амурская, дом 15, корпус 1, квартира 92, очень хотела замуж.
Казалось бы, ничего удивительного. Мало ли кто и чего хочет. В конце концов, это очень даже понятно и объяснимо для женщины ее возраста и социального положения.
Но, учитывая, ситуацию, сложившуюся в последние лет тридцать в стране, это желание, не смотря на всю очевидность, имело примерно такое же свойство, как желание » фрезеровщика шарикоподшипникового завода обладать автомобилем «Порш Кайенн. Желать-то он его, конечно же, желает, но покупает «четверку» семилетку цвета беж, с тюнинговым набалдашником ручки переключения скоростей и собачкой, кивающей головой, на панели.
Или, вот еще пример, Юлия может быть хотела бы жить в трехкомнатной квартире с евроремонтом и видом на Москву-реку, а снимает «однушку» в панельном доме в районе метро Щелковская. Хороший, кстати, пример. Ну, мало ли кто там и чего хочет?

Читать далее...

КУРТКА LEVI'S

Я иду по торговому центру где-то под Хайфой. Он очень большой, там много магазинов с невиданными раньше товарами, а еще много светящихся витрин. И вообще, тут все светится. Мне кажется, что я нахожусь внутри большой лампочки. В магазины я не захожу, денег у меня чуть, да и не нужно мне ничего, ведь я одет в кооперативные кроссовки с Рижского рынка и джинсы неопознанного бренда, приобретенные там же. Еще на мне есть настоящая куртка "Levi's". Она попала ко мне случайно, буквально за день до моего отъезда из заснеженной ноябрьской Москвы, мне подарил ее Сева Багдасарян. Кто это? Да так, поверьте, это не имеет никакого значения. Ему привез эту куртку из Цинциннати, штат Огайо, отец.

Читать далее...

ТЕРЕМОК

Юре Лягушкину не везло практически сразу после рождения. Во-первых, четырнадцателетняя мамаша оставила его, недоношенного и синюшного, на пороге дома малютки небольшого райцентра, тем самым решив проблему себе и накликав множество таковых на Юру. А во-вторых, эта дурацкая фамилия, что дал подкидышу нетрезвый завхоз, оценивший внешнюю неприглядность младенца… Ну, разве ждет в жизни хоть что-то хорошее человека с фамилией Лягушкин?
Словно подтверждая это, все в жизни Юры Лягушкина шло наперекосяк. Друзей у него не было, детдомовские авторитеты относились к нему неприязненно и с агрессией, а девочки и вовсе отказывались с Юрой общаться.
Тем ни менее надо было как-то жить. Вот Юра и жил как-нибудь.

Читать далее...

Они жили долго и счастливо….

Мир наш причудлив. Нелеп, строен и томителен. Он обречен и он вечен, он раздираем страстями и он стремится к единству. Куда ни брось взор - всюду распря, спор, напряжение, не мир. Войны, мор и глад. Этого всего много, через край. Секса, порнухи, унылого и безлюбого «траханья» - этого как раз в изобилии и на любой вкус.
Я - про другое.
Я хочу рассказать о любви. О настоящей. Она прошла стороной, лишь слегка коснувшись моей души, но верю, что и меня сделал другим человеком.

История эта проста, трогательна и невероятна, как все правдивые истории.

Читать далее...

ОСКОЛОК

- А у меня - оранжевое!- сказал Первый Мальчик и, приложив осколок стекла к глазу, посмотрел на небо.
Небо же взглянуло на него темно-оранжевой глубиной и светло-апельсиновыми облаками, медленно плывущими над белобрысыми головами двух мальчишек, лежащих на желтом прибрежном песке. В нескольких шагах от них также лениво, как и облака, гнала свои воды узенькая речка.
-Подумаешь, а у меня зеленое- ответил Второй Мальчик и, небо взглянуло на него салатовым взглядом, а солнце оставалось просто солнцем, потому что на него смотреть было больно даже через стекло.

Читать далее...

ЗЕМЛЯНКА

Шаповалов, пригнувшись, зашел в землянку, отряхнул налипший снег с валенок, снял тулуп и повесил ППШ на гвоздь, вбитый в бревенчатую стену.
-Холодно, Вась, растопил бы, что сидишь мерзнешь?
Вася оторвался от письма, которое писал на перевернутой бочке из-под мазута:
-А, это, товарищ капитан...да, конечно...я мигом, вот, зписался...
Он встал, вышел из землянки.
Шаповалов машинально заглянул в разложенный лист Васиного письма.
Лист был пуст.
Вернулся Вася с охапкой дров. Деловито стал засовывать поленья в тесную печурку в углу землянки. Засунул под них номер "Красной Звезды",чиркнул спичкой. Весёлые языки пламени заплясали, даря долгожданное тепло.
Вася сел за бочку, уставился в чистый лист.
Шаповалов сел на лавку и стал открывать банку тушёнки.
Вася писал письмо жене. Это было сто двенадцатое письмо, сто двенадцатый фронтовой треугольничек.
Самое трудное для него, было начало...потом, как правило, все шло само собой.
Вася тяжело вздохнул и посмотрел на печку, в которой плясал оранжевый огонь.
Он послюнявил химический карандаш и написал:
"Вьется в тесной печурке огонь".
Вася опять задумался.
-Товарищ капитан, у вас закурить не найдется?
-Ага, Вась, возьми вот, махорку -ответил Шаповалов с набитым тушенкой ртом.
Вася встал, чтобы взять самокрутку, но ударившись головой о притолоку, неожиданно увидел, притолока, по большому счёту, была обыкновенным сосновым поленом, слезящимся липкой янтарной смолой.

Читать далее...

МОСКОВСКАЯ ИСТОРИЯ

Павел Павлович умер в метро. Было это как раз между Парком Культуры и Киевской, на кольцевой линии. Он сидел на крайнем сидении, знаете, есть такие, где может усесться не больше трёх человек?
Вообще-то, ему надо было до Белорусской, чтобы потом перейти на "зеленую" линию и поехать домой, на Водный Стадион. Но домой он не доехал, потому как умер. Собственно говоря, ничего удивительного в этом не было. Человеку семьдесят два года, пусть еще крепок умом и почти крепок телом, но тем ни менее, семьдесят два не двадцать семь, возраст, старость не радость и всё такое...
Поначалу на факт смерти Павла Павловича никто внимания не обратил. Хотя слово "поначалу" не совсем здесь подходит, потому как с одиннадцати часов десяти минут, когда произошла смерть, бренное тело Павла Павловича моталось по кольцевой раз двадцать, а может и больше, пока не начался "час пик". Толпы взволнованных людей стали заполнять вагоны дабы вернуться в свои арендованные и приватизированные квартиры с мест трудовой деятельности.
Павел Павлович сидел на сидении, завалившись на бок. Его рука безжизненно свисала ладонью вверх, рот был приоткрыт, обнажая желтоватые коронки. Рядом с ним из-за чувства брезгливости никто не садился, хотя внутренне возмущались безответственно развалившимся сразу на трех местах пассажиром. Первой не выдержала полная дама в драповом пальто и укладкой –шеньон :

Читать далее...

В гостинице «Отель Палац Ривьера»
В саду меж эвкалиптов и олив
Собрались как-то раз функционеры
Из общества «Маккаби» Тель-Авив.

Подали хумус и фалафель в холле,
Один из них рапортовал всем, мол,
Мы многого достигли в баскетболе,
Хотя хромают гребля и футбол.

Но будут скоро титулы, медали,
Мол, трудности бывают иногда.
И все в ответ жевали и кивали,
Тем соглашаясь, что, мол, таки да.

Но в завершенье этой своей речи,
Функционер такое вдруг сказал,
Что был подобен выстрелу картечи
Той речи неожиданный финал.

Читать далее...

ЦИМЕС

Так и знаете что? Вчера я поделился с вами тем, что не дай Бог каждому! И что я вижу вместо спасибо? Вместо спасибо я вижу каких-то бендюжников и прочих мишугинэ копф, которые хочут чтоб я таки учил их готовить для короля Франции. Так я вам скажу, что во Франции давно нет короля и они там кушают одни трюфеля с лягушками. Если вы хотите кушать как во Франции, так ехайте на трамвае до центральной теплостанции, там есть речка, поймайте себе хоть сто лягушек и кушайте с грибами из под елок в горсаду, а у меня тут этого нет. Кому не нравится, идите пешком, чтобы вас никто не догнал, и делайте беременной голову кому-нибудь другому.
Вы знаете что такое цимес? Ну, конечно. Все вы думаете, что цимес это что-то такое вкусное, что можно подумать. Так и вы правы. Это такое вкусное, что подумать можно, но у вас это вряд ли получится.

Читать далее...

КАК ПРАВИЛЬНО ГОТОВИТЬ БОРЩ
Вы спрашиваете меня, как правильно готовить борщ? Ай, не делайте мне беременную голову, я вас умоляю. Вы все тут сами кулинары-шмулинары, все знаете и все умеете. Куда не плюнь, попадешь в придворного повара английской королевы. Особенно эти мне украинские гои, они как всегда думают, что лучше всех, а вокруг них москали и мебель.
Ну, так и я тоже кое-что умею, чтоб вы там себе ни думали. Если вы меня спрашиваете, как делать борщ, так и у меня есть что вам ответить.
Что мы знаем о вкусном борще? Только не надо махать руками через головы, я всех прекрасно слышу, у меня хорошее зрение. Я вам скажу больше, я знаю, что вы мне тут будете говорить, мол, мясо, навар, чеснок и капуста.
Ну, конечно, вы же тут все профессора по борщу, только я вам скажу, что вы говорите глупостей. Самое главное в борще, это то, кто его делал. Вам кажется, что борщ может приготовить каждый? Так я вам скажу, что с таких слов вы можете сказать Додику Шварцману, сыну тети Песи Шварцман с центрального рынка, потому как все знают, что Додик идиот.

Читать далее...

НА ФОНЕ СОЛНЦА

Сфотографируйте меня на фоне солнца
И влажного прибрежного песка,
Чтобы зимой, когда грызет меня тоска,
И травит кровь мою обогащенный стронций

Я вспоминал бы сладкие минуты,
И говорил: "Смотрите, я каков,
Стою на фоне моря без штанов",
И не имел в виду бы Кама Сутру.

Чтобы потом, когда мне снегопад
Раскрасит волосы белилом кистью тонкой
Я б рассказал какой-нибудь девчонке,
О том, как я смеялся не впопад.

Сфотографируйте меня пока не сдох,
В нелепых шортах и в смешной широкой шляпе,
Чтоб дочка говорила: "Это папа,
Он очень классный, хоть по жизни полный лох."

У каждого свой путь, свой мир, свой крест,
И я поэт почти что настоящий,
Когда-нибудь с заоблачных небес
Я буду улыбаться уходящим.

источник: http://www.facebook.com/alexander.morales69

МЕРТВАЯ ЛИСА

- Ты знаешь, с сыном что-то творится, что-то не то...
-Что не то?
-Я не знаю, Паша. Просто учительница в школе жалуется на его замкнутость. Ему не нравится общаться с другими детьми.
-А может ему и не надо общаться с другими детьми?
-Ты что такое говоришь? Это же общество, коллектив!
-Я всю жизнь живу вне общества. И мне тоже не хочется ни с кем общаться. Даже с тобой.
-Ты скотина.
-Я в курсе. И что?
-Ничего. Как же я от всего этого устала.
-Это потому что в ладу надо быть не с другими, а с самим собой.
-Да пошел ты!

Читать далее...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Я родился летом. Это был жаркий июль, ветер гонял тополиный пух по улочкам маленького трехэтажного городка, примечательному корабельными соснами на окраинах, хаотично разбросанными каштановыми деревьями в единственном парке и обшарпанным стадионом с гипсовыми статуями спортсменов.
Я был первенцем, мне были рады бабушки, дедушки и мама с папой, совсем еще молодые, полные надежд и веры в то, что все и всегда у них будет хорошо.
Момента рождения я, естественно, не помню. Любая жизнь начинается с большой несправедливости: никто никогда не помнит своего появления на свет. А ведь это, если подумать, очень интересно и важно.
Маленького, вопящего и постоянно желающего кушать, меня запеленали в одеяло, повязали голубой лентой и принесли домой.
Так началось мое детство, которое я помню пунктирно, словно кадры из старого кино. Зеленый частный дом с цифрой восемьдесят на фасаде, липы у калитки, куча торфа во дворе, вечно червивая слива, куст крыжовника, два смородины, много пионов, немного сирени. Все картинки летние. Зимних картинок практически нет.
Детский сад, который я посещал был за углом, за забором в глубине двора находилось неведомое, охраняемое старым псом Тарзаном.
На самом деле, все, о чем я рассказываю, не имеет никакого значения для данного текста. Но принято начинать повествование сначала, поэтому я попытался это сделать. Получается нелепо, много лишней информации. Но переписывать ничего не стану, пусть будет так, как есть.

Читать далее...

ЕДИНСТВЕННАЯ ПОЛЬЗА ОТ ВОЙСК ПВО

- Нёма! Это что такое, Нёма?! Вызовите доктора, сейчас у меня будет инфаркт, и я кого-то убью! Нёма, все! Это все! Что делать, Нёма?! Мне плохо, я умру прямо сейчас, даже не просите!
Рива Львовна в бывшем белом фартуке с окрававленной свекольником поварешкой в одной руке и с письмом в другой руке стояла перед мужем Нёмой Кацем, который в этот момент хотел откусить от пирожка с повидлом, но по причине появления Ривы Львовны, этого у него не получилось.
-Что такое, Рива? Я могу спокойно тут прожить жизнь или вы все уже решили меня доканать? Так я еще не писал завещания и мне еще не так плохо, как вам хочется.
-А нам хочется, Нёма, чтоб у тебя вылез кадухес сразу на всю голову, и ты очень переживал Нёма. Это что, Нёма?
-Что, это что, Рива?
-Вот это что, Нёма?- Рива Львовна бросила в мужа конверт с письмом.
-Это, наверное, письмо, Рива, можно подумать ты сама не видишь!
-А что это за письмо, Нёма?
-Откуда я знаю, что это за письмо? Я не работаю на главпочтамте!
-А я тебе скажу сейчас что это за письмо! Я тебе сейчас скажу что это за письмо и сразу же тебя убью вот этим черпаком насмерть. И можешь завещать свои кальсоны и вставную челюсть в фонд мира! Это, Нёма, повестка. Это не просто повестка, Нёма, это повестка в армию.

Читать далее...

Часы над зеркалом бесстрастно отсчитывали время, с улицы, через приоткрытую форточку, доносился шум проезжавших машин. Прижимая к груди смятую простыню, она смотрела на меня светло-серыми глазами с нежным любопытством. На щеках ее выступил легкий румянец, а над верхней губой мелким бисером блестели капельки пота.

"Вы у меня первый"... От неожиданности у меня перехватило дыхание. Неужели она действительно это сказала, или мне показалось? Ни одна женщина не говорила мне этого. Никогда. И вот эта милая девушка здесь, сейчас...

Только теперь я понял, как устал. Вытянув ноги, попытался расслабиться, но сердце продолжало учащенно биться и пульс, обгоняя секунды, торопливо стучал в висках: первый, первый, первый... Нахлынули ненужные воспоминания, забытые имена, стало немного грустно. Оказывается, надо было дожить до пятидесяти, чтобы, наконец, встретить ту, которая произнесет эти простые слова. Они прозвучали, как журчание прохладного ручья в знойный июльский день, как сладкоголосое пение сирены в бескрайней пустыне океана. Понимает ли это юная особа, что они сказала? Вряд ли. А впрочем, какое это имеет значение? Душа моя ликовала.



Конечно же, я простил ей все: и ее неопытность, и нелепую позу в течение сорока минут, вызывающую судороги по всему телу, и поцарапанную шею, и вырванный клок волос, и ядовитый, до головной боли, запах дешевой парфюмерии. Все это ерунда. Я — первый!

Почувствовав себя снова молодым и сильным, я потянулся и быстро встал.

Деньги положил па тумбочку у зеркала, и она, улыбнувшись, кивнула мне, старательно складывая простыню. Выходя на улицу, я снова услышал ее голос, он был уже совсем другим — звонким и уверенным: — Следующий, пожалуйста. Как будем стричь?

источник: http://www.facebook.com/alexandr.choklin/posts/559054630774381

ОБЫЧНОЕ УТРО КОММУНАЛЬНОЙ КВАРТИРЫ НОМЕР ЧЕТЫРЕ

-Мама, оно не хочет! Оно не влезает и не хочет!
-Мусечка, вы бы шоколад в мясорубку еще с фольгой засунули! И зачем вам мясорубка, когда есть терка?
-Розалия Моисеевна, вы такая умная, что у вас скоро мозг пойдет носом! И что вы все время смотрите в чужие стороны, когда у вас борщ? Варите свой борщ и я вас не спрашиваю.
-Муся, Розалия Моисеевна права, шоколад надо поломать на кончики, а потом тереть на терке, зачем тебе мясорубка?
-Ну, так я ей и говорю, зачем ей мясорубка, только ваша Муся это не Муся, а какой-то бендюжник, кричит и хамит пожилой женщине.
-Розалия Моисеевна, у вас борщ, идите его солить и не думайте, что вы самая умная,а вокруг мебель!
-Вот видите, она опять, ваша Муся! Приличные родители, надо же...
-Мама я хочу какать!
-Левочка, подожди, я тру шоколад, у меня грязные руки.
-Мама я хочу какать, я сейчас покакаю прямо на половик!
-Муся, идите усадите ребенка в уборную, вы что боитесь измазать шоколадом его дрек? Я только позавчера выбивала половик!
-Мама я хочу какать! Мама я хочу какать!
-Оу, Муся, иди уже усади Левочку, я потру твой шоколад!
-Семен Иммануилович, вы что опять в уборной? Выходите, тут ребенок хочет!
-А почему вы думаете, что я не хочу? Я только зашел!
-Так вы всегда хочите, а ребенок только иногда. И вы уже со вчерашнего дня там живете и не выключаете за собой свет!

Читать далее...

БЕЛОЕ ПЕРО

Первым стоящего в глубине двора Его, заметил Дюня. Шаркая разбитыми сандалиями на босу ногу, он подошел, цыкнул слюной сквозь железные фиксы, вынул руки из карманов широких парусиновых брюк и, подкурив от спички беломорину, спросил:
-Чо?
Он не ответил, только поежился в накинутой на тело длинной накидке , Его знобило.
-Чо- говорю? Ты к кому? Говорить-то умеешь, фраерок? -не унимался Дюня- Деньги есть? Дай трояк!
-Ну-ка, отстань от человека -сзади подошел управдом Михалыч и подзатыльником сбил мятую кепку с головы Дюни - Брысь, гопота!
Дюня отпрыгнул назад, снова цыкнул сквозь зубы и скорчил недовольное лицо:
-А я чо,Михалыч, я может тока интересуюсь.
-Знаю я твое интересуюсь- парировал управдом, погрозил Дюне кулаком и поинтересовался у человека в накидке: -Вы, товарищ, кого ищите?
Он опять ничего не ответил, только опустил неестественно- голубые глаза и стал рассматривать свои ноги, необычно чистые для человека, пришедшего босиком.
-А чевота он в хламидке-то, захолодел наверное, болезный- подошла баба Надя и поставила на землю таз с мокрыми простынями. -Ты что немой, соколик?
Тот посмотрел на стоящих вокруг людей, но опять не произнес ни слова.

Читать далее...

Вот такая история.

А вот еще совершенно чудесная история, которую я бы, назвал также, как известный мультфильм «Куриные истории».
Одна девушка, назовем ее обычным именем Кристина, любила одного мужчину, назовем его Алексеем Игоревичем.
Ну, как любила? Так, любила. Поскольку Алексей Игоревич человек был вполне респектабельный, почему бы такого и не любить? Тем более, что он владеет автомобилем С-класса и красивыми туфлями Тоддс.
Так вот, любила его Кристина не часто, так как избранник ее был человеком занятым как работой, так и семьей. Но тем ни менее любила искренне, даже можно сказать, изощренно, не брезгая половыми изысками и излишествами.
Но произошло однажды недоразумение: купленный в аптеке тестер показал две полоски, и Кристина с отчаянием набрала номер Алексея Игоревича прямо посреди рабочего дня, чего тот не любил и всячески пресекал.

Читать далее...

ГЕРОЙ И ДУРАК
(подражая Владимиру Семеновичу)

Бесстрашным бывает герой и дурак,
Но нет их в составе штрафбата,
Когда погибать приходилось за так,
Когда против танка лопата.
Когда страх с отмашкой лупил всех под дых,
И пули в глазах, словно титры,
То вряд ли спасали сто грамм фронтовых,
Ну, разве что только пол литра.
Но мы не бежали, судьбину кляня,
Не прятали лиц изможденных,
Из всех не боялся погибнуть лишь я,
Поскольку был заговоренным.
Погиб старшина Иванов под Орлом,
Накрыло нас из миномета,
Погиб Николаев, Кузьмин и Петров,
А я невредимый чего-то.
И вот, я уверовав в собственный фарт,
Фашиста громил с упоеньем,
Убило комбата, был, кажется март,
А я невредим, ни раненья.
Все пули обходят меня стороной,
Судьбе моей видно так надо,
И я похудевший, поджарый и злой,
Блокаду рвал под Ленинградом.
Но кто же хранил мой изорванный путь,
Ах, кто же за мной крался тенью?
Но только однажды, влетели мне в грудь
Две пули, окончив везенье.
И вот, я лежу под гранитной плитой,
И имя мое третье снизу,
Ведь кто-то такой же поджарый и злой
Мне в небо дал вечную визу.
И я, как умею, подать хочу знак,
Запомните это, ребята,
Бесстрашным бывает герой и дурак,
Но нет их в составе штрафбата.

источник: http://www.facebook.com/alexander.morales69?fref=ts

ДЕВУШКА В СИРЕНЕВЫХ КОЛГОТКАХ

Девушка в сиреневых колготках
По аллее грустных тополей,
Мимо озерца со старой лодкой,
Ты ступаешь ножкою своей.

Каблучки отстукивают скерцо,
А в руках зажат «Парламент-слим»,
Отчего печаль мне гложет сердце,
Отчего ж не буду я твоим?

Не дарить стихов тебе весенних,
Не вести в театр и кино,
В ЦУМе на тебя не тратить денег,
И не наливать тебе вино.

У подъезда твоего не плакать
И прощенья грустно не просить,
Не дарить тюльпанов, роз и маков,
Не бежать счастливым во всю прыть.

Не узнать твоей прекрасной плоти,
Стонов и дыхания твоих,
На минорной невеселой ноте
Я почти заканчиваю стих.

Мне сейчас в тоске напиться б водки,
И заплакать тихо от обид.
Девушка в сиреневых колготках,
Оказался дядя-трансвестит.

О чём мечтает каждая еврейская бабушка.

Знаете, о чем мечтает каждая еврейская бабушка? Я вам сейчас скажу о чем. Она мечтает о том, чтобы все дети сидели за столом и кушали куриный суп. И чтоб это кушать суп никогда не кончалось. Ни суп, ни дети, ни кушать. Кто-то может скажет, что об этом мечтает не только еврейская бабушка, но и любая другая. Не знаю, спорить не буду. У меня не было других бабушек, только еврейские. Так получилось.
-Саша, майне пупочкес, чтоб ты был мне здоров, проходи, мой руки, бабушка даст тебе такого супа, что ты съешь пальцы по самый локоть!
-Бабушка, я уже кушал дома и не хочу.
-Зе востуцех, он кушал дома! Я тебя прошу, что ты там мог покушать! Это же не суп, это здоровье! Иди мой руки и не дури делай мне больную голову.

Читать далее...

Повелся Витя на большие деньги, ох, повелся. Ну, а как не повестись было? Витя и сам понимает, что таких деньжищ ему в жизнь не заработать. Годков Вите за тридцатку, образование никакое, когда-то со второго курса политехнического погнали, а к новой учебе как-то не прибился. Делать что-то такое, за что деньги такие заплатили бы Витя не умеет. Работничек из него аховый, еще тот работничек. То там устроится, то здесь. Долго не на одном месте не держится по разным причинам. В основном из-за бесполезности своей.
Имущества у Вити мало: норка однокомнатная в хрущовке, от мамули осталась. Жаль мамулю. Единственный человек, который Витю любил за просто так. Эх, мамуля, мамуля, словно в насмешку назвала ты сына Виктором. Какой же он победитель? Ну, да мамуля откуда знала-то что все так вот получится?
В норке витиной мебелишко какое-никакое. Старье в основном, дрянь, не мебель. Из нового только пылесос. Да и то, Витя его намутил за полцены на распродаже.
Еще у Вити жена есть. Лилия Владимировна. Но Витя ее за ценность не очень-то и считает. Он вообще не думать о ней старается и не замечать. Потому как, если совсем уж честно, побаивается Витя жену свою. Она в витиной ассоциативной цепочке стоит в одном звене со страхом. Ложка- еда, чашка-питье, кровать-сон, жена-страх.

Читать далее...

Я гвоздь. Ну, как бы это объяснить попроще? Хотя, к чему объяснения, вы и так все знаете. Гвоздь это такой обрезок стальной проволоки с рубчатой шляпкой и заостренным концом. Гвоздь.
А знаете ли вы, что во мне всего одна гласная, остальные согласные? Наверное специально, для того, чтобы мое название звучало крепче и мужественнее. Правда этот в конце...мягкий знак. Он меня смягчает. Чтоб не был таким твердым. Чтоб был покладистей.
Итак, я гвоздь. Ничем не примечателен, ну, ни чем. И знаете, когда я думаю об этом, мне становится обидно. Ржавый с одной стороны. Спасает только то, что никто не сможет определить сторону у гвоздя. Где мое лево или право?
Так вот, кроме всех моих обыденных серых особых примет, у меня еще и нет функции. Я не функциональный гвоздь. Я , когда ещё был юной заготовкой в руках слесаря, слышал много историй о том, как некоторые большие гвозди держали на себе множество полезных вещей. Один, например, был вбит в гладкую стенку Третьяковской Галереи, и на нем висела картина Васнецова. Да, не спрашивайте у меня какая именно, пусть "Аленушка". А может не "Аленушка". Не важно же! Важно то, что этот гвоздь был функционален. Кто-то смотрел на эту девушку, горюющую о братце, превращенном в детеныша мелкого рогатого скота из-за собственной идиотичности, кто-то восхищался умением художника, кто-то наоборот, равнодушно проходил мимо, но гвоздю, которой держал эту картину, было наплевать. Он выполнял функцию. Он был при деле. В ем был смысл.
Был еще один гвоздь. Тот вообще был гениален. Один старинный мастер построил дом. На одном гвозде. Именно на этом гениальном гвозде. Искусные изразцы, резные ставни, конек на крыше- все просто сияло великолепием и изяществом. Но если кому-нибудь в голову пришла бы мысль отыскать и вынуть этот гениальный гвоздь, то вся бы эта красота превратилась бы в гору бесполезной рухляди, придавив всех жителей.
Этот гвоздь был во истину гениален. На нем держался мир. Пусть маленький мир, но все-таки, от него зависело быть или не быть. Жить или не жить. Этот гвоздь был Богом.
Когда меня вбиди в эту стену, я не помню. Давно. Кем? Тоже не помню. Да и не всели равно? Главное зачем? На мне ничто никогда не висело. Ни картинки, ни фотографии, ни даже авоськи с пустыми бутылками. Я просто вбит. Однажды о меня разорвал штанину какой-то мужик, некрасиво выругался и пнул стену, в которую я вбит. И все. Неужели именно для того, чтобы разорвать штанину я был сюда присобачен каким-то идиотом?
Мне когда-то нравилась моя стенка. Я ее даже любил, трудно не полюбить то, во что вошел. Но теперь я ее не люблю. Она мне неинтересна, безразлична, даже иногда противна. Просто невозможно жить в ком-то или чем-то, ничего не знача. Тем более не знача для этого чего-то или кого-то.
Чего же я хочу? Да ничего. Хотя нет, хочу. Вернее жду. Я жду, что наступит, пасмурный день и сюда придет слесарь. Или не пасмурный. Или не слесарь, да кто угодно, но с гвоздодером в руке. Потому что самому мне не выбраться. Потому что я гвоздь.

источник: http://www.facebook.com/alexander.morales69?fref=ts

Я у зеркала гол. Даже не в ниглеже.
Боже, как я прекрасен! Ах, если бы вы знали...
У меня ровно два- оба от "Фаберже".
И еще есть один- от "Роберто Кавалли".
Мой сосед Иванов снова пьяный в говно.
Несуразен, уродлив, и ноги, как спички.
То, что два у меня, у него лишь одно.
Ну, а тот, что один- от ПО "Большевичка".
Ко мне девушки ходят, умны и стройны,
Шмотки, бабки, парфюм, дорогая помада,
У них ноги приятной модельной длины.
И побрито что надо от "Гуччи " и "Прада".
К Иванову пришла как-то раз, между дел,
Привокзальная блядь, ножки-ручки и ушки.
Он сурово на кухне ее отымел
В орган фабрики мягкой и твердой игрушки.
Разный статус у нас. Быдло он, а я сноб.
Я заносчивый хрен, он тупая скотина.
Но однажды со скорбью положат нас в гроб.
Иванова в фанерный. Меня в "Валентино"...

источник: http://www.facebook.com/alexander.morales69

Забор упал-таки. Ну, говорила же Цыпа, что это произойдет, вот он и упал. Цыпа знает что говорит, это вам каждый скажет. Нет в мире ничего, в чем бы Цыпа не разбиралась. Кто в прошлом году сказал, что спички подорожают? Цыпа, конечно, кто еще. Зря Броня Спивак с ней только спорила. А кто угадал, что у Зямы Шварцмана таки родится девочка, а не мальчик, как бы он не откладывал деньги на брит-милу? Опять Цыпа.
Вот и с забором та же история. Еще в прошлый понедельник Цыпа говорила своему мужу Зелику, что забор упадет, и что надо что-то делать. Что сделал Зелик? Правильно, ничего.
Забор этот не такой уж и старый, чтобы падать. Ему всего несколько месяцев. Просто дело не в его ветхости, а в том, кто его строил. А строили его эти солдаты, эти танкисты, которые зачем-то организовали свои казармы прямо рядом с домом несчастной семьи Беренбаум, чтобы они плохо спали и слушали их топот по асфальту. Оно им надо? Оно им не надо. А что делать? Ничего не делать. Но хотя бы забор они могли построить нормальный, чтобы он не падал и не создавал вырванные дни из жизни Цыпы?

Читать далее...

Из распахнутой калитки деревянного, приземистого домика номер семьдесят шесть выходит Хая-Голда. На голове ее шелковая косынка «в огурец», на ногах резиновые боты. Держа спину прямо, плавной походкой, как каравелла к рейду, она идет открывать ставни.
Самое интересное в доме Хаи-Голды это окна. Вы не поверите, но таких окон вы больше нигде никогда не увидите. Нет, конечно,у них самые обыкновенный деревянные рамы с местами облупившейся белой краской, двойные рамы со стаканом воды между ними, самые обычные подоконники... Тут скорее важно то, что стоит на этих подоконниках. Это у моей бабушки, в доме номер восемьдесят, на подоконниках стоят горшки с фиалками да столетник, а у Хаи-Голды там стоят три чучела настоящих пингвинов.
Вы когда-нибудь такое видели? Конечно же нет! Никто никогда не видел пингвинов на подоконнике самого простого дома в маленьком городке где-то на стыке сразу трех границ России, Белоруссии и Украины.
Говорят, далеко, в самой Москве в зоопарке живут живые пингвины. Может правда, а может и врут. Но даже там, в Москве, нет ни у кого дома с пингвинами на подоконнике.
Я и мой друг Андрей-маленький почти каждый день ждем этого момента. Мы сидим на бревне напротив, и как только Хая-Голда, открыв ставни окон, заплывает назад, закрывая за собой калитку, мы срываемся с места и бежим смотреть на этих чудесных пингвинов.
Их три. Большой, средний и маленький. Нам кажется, что это папа, мама и сын. Конечно, это может быть и не так вовсе, но нам так хочется думать. Самый большой не такой уж и большой. Мне семь лет, я хожу в первый класс, ростом я невысок, стою предпоследним в строю на физкультуре, а этот большой пингвин, наверное мне по подбородок, не выше. Средний пингвин, который мама и того меньше, где-то по середину живота. А третий, совсем малыш, наверное, мне ниже пояса.

Читать далее...

-А Миша ваш не такой уж подарок на Хануку, Кларочка, вы не представляете, как наш папочка бежали за ним через весь сад! А у них, между прочим сердце!
-У кого у них, Розалия Яковлевна?
-Как у кого? У папочки! Это же надо докатиться до такого возраста, чтобы потом бегать за всякими босяками через весь сад! Они разве этого хотели на старости лет?
Миша стоит рядом. Он худ, сутул и совсем не похож на шпану. Но как раз внешний вид Миши это его главное оружие. Кто подумает на нескладного мальчика с грустными черными глазами плохого? Никто не подумает.
-Миша, ты сделаешь мне инфаркт! Зачем ты это сделал, Миша? И что, тебе не хватало кушать яблоки в своем доме? Зачем тебе было это делать у мадам Гольдберг? Они же теперь разорятся на целые полкило свежих фруктов и пойдут просить милостыню в синагоге на Лермонтова!
-Это вы так за нас говорите, Кларочка? И еще после того, как ваш налетчик чуть не угробил папочку?! Я с вас удивляюсь!
-Нет, это я с вас удивляюсь, мадам Гольдберг! Вам что было жалко пару неспелых яблок для ребенка, что вы спустили на него своих папочку? Да они у вас такие бугай, что могли ранить мальчика насмерть!
-Здрасьте вам через окно! Вы это слышали? Почему это у нас неспелые яблоки? Да наши яблоки спелей, чем вы покупаете помидору!
Мы сидим на пожарной лестнице между вторым и третьим этажом дома по Зеленой. Внизу у гаражей дядя Боря Лифшиц, мой дедушка Зелик и Вася Калюжный играют в домино и чинят дяди борин мотоцикл. Они всегда это делают одновременно, но получается почему-то одно домино. Мотоцикл дяди Бори Лифшица это вообще отдельная история, никто никогда его не видел, потому что он стоял внутри гаража. А внутрь гаража дядя Боря Лифшиц никого не пускал, кроме моего дедушки Зелика и Васи Колюжного. Но они на вопрос о том, какой он, этот мотоцикл, коротко отвечают «нормальный» и больше ничего.

Читать далее...

В СССР его творчество долгое время не хотели признавать: большинство журнальных изданий отказывались печатать его рассказы, а набор его первой книги в издательстве Eesti Raamat и вовсе был уничтожен по указанию КГБ Эстонской ССР. Все это стало причиной эмиграции Сергея Довлатова в США в 1978 году.В Штатах он наконец получил возможность работать и публиковаться. Сергей Довлатов стал главным редактором эмигрантской газеты "Новый американец", печатался в престижном журнале The New Yorker, одну за другой выпускал книги.


"Порядочный человек — это тот, кто делает гадости без удовольствия".

"Нет, как известно, равенства в браке. Преимущество всегда на стороне того, кто меньше любит. Если это можно считать преимуществом".

"В разговоре с женщиной есть один болезненный момент. Ты приводишь факты, доводы, аргументы. Ты взываешь к логике и здравому смыслу. И неожиданно обнаруживаешь, что ей противен сам звук твоего голоса..."

"Знаете, я столько читал о вреде алкоголя! Решил навсегда бросить... читать".

"— Что ты во мне нашла?! Встретить бы тебе хорошего человека! Какого-нибудь военнослужащего...
— Стимул отсутствует, — говорила Таня, — хорошего человека любить неинтересно..."
Читать далее...

"Просто удивительно, как быстро проходят волны восторга. Грызть себя, уязвлять себя, нудить и зудеть можно часами и сутками, а восторг приходит и тут же уходит". ("Отель "У погибшего альпиниста")

"Только тот достигнет цели, кто не знает слова "страх". ("Понедельник начинается в субботу")

"В нашем деле не может быть друзей наполовину. Друг наполовину — это всегда наполовину враг". ("Трудно быть богом")

"Все правильно: деньги нужны человеку для того, чтобы никогда о них не думать". ("Пикник на обочине")

"Или ты, может быть, не понимаешь, что это такое — нужен? Это когда нельзя обойтись без. Это когда все время думаешь о. Это когда всю жизнь стремишься к". ("Улитка на склоне")

"Самые убедительные наши победы мы одерживаем над воображаемым противником". ("Отягощенные злом")

"Это что-то вроде демократических выборов: большинство всегда за сволочь…" ("Гадкие лебеди")

"Люди несоизмеримы, как бесконечности. Нельзя утверждать, будто одна бесконечность лучше, а другая хуже". ("Отягощенные злом")

"Известно, что есть лишь один способ делать дело и множество способов от дела уклоняться". ("Сказка о дружбе и недружбе")

"Радоваться своим успехам надо скромно, один на один с собой". ("Стажеры")

"Нет на свете ничего такого, чего нельзя было бы исправить". ("Пикник на обочине")


Посвящается памяти Аркадия и Бориса Стругацких.