"Все это похоже на отраженья
Не нами придуманных наших идей"
Чайф

История добавляет, что накануне или после смерти он предстал перед Господом и обратился к нему со словами:
- Я, бывший всуе столькими людьми, хочу стать одним - Собой.
И глаc Творца ответил ему из бури:
- Я тоже не я: я выдумал этот мир, как ты свои созданья, Шекспир мой, и один из признаков моего сна - ты, подобный мне, который суть Все и Ничего.

Всем для счастья надо мало. При этом у каждого имеется в наличии очень много всякого, разного. Но всегда чего-то не того.

- Ты надеешься, что я могу создать камень, способный превращать в золото все природные элементы, и предлагаешь мне золото. Но я ищу не золото, и если тебя интересует золото, ты никогда не будешь моим учеником.
- Золото меня не интересует, - ответил вошедший. - Эти монеты - всего лишь доказательство моей готовности работать. Я хочу, чтобы ты обучил меня Науке. Я хочу рядом с тобой пройти путь, ведущий к Камню.
Парацельс медленно промолвил:
- Путь - это и есть Камень. Место, откуда идешь, - это и есть Камень. Если ты не понимаешь этих слов, то ты ничего пока не понимаешь. Каждый шаг является целью.

Парацельс остался один. Прежде чем погасить светильник и удобно расположиться в кресле, он встряхнул щепотку пепла в горсти, тихо произнеся Слово. И возникла роза.

- Кто кому снится? Я знаю, что ты снишься мне, но не знаю, снюсь ли я тебе. Гостиницу в Адроге давно сломали. То ли двадцать, то ли тридцать лет назад.

- Это я вижу сон, - произнес я с вызовом.

- Ты не представляешь, как это важно выяснить - один ли человек видит сон или двое снятся друг другу.

- Я - Борхес, который увидел твое имя в книге постояльцев и поднялся сюда.

- Борхес - я, и я убил себя на улице Манну. Помолчав, тот, другой, добавил:

- Давай проверим. Что было самое ужасное в нашей жизни?

Я склонился к нему, и мы начали говорить одновременно. Я знал, что мы оба лжем.

Легкая улыбка осветила постаревшее лицо. Я чувствовал, что его улыбка - отражение моей.

- Мы лжем, - заметил он, - потому что чувствуем себя двумя разными людьми, а не одним. На самом деле мы - и один человек, и двое.

- Ничего удивительного, - вставил я. - Каждый писатель кончает тем, что превращается в собственного бесталанного ученика.

Я выбежал из комнаты. Там не оказалось ни внутреннего дворика, ни мраморных лестниц, ни большой уснувшей усадьбы, ни эвкалиптов, ни статуй, ни беседки, ни фонтанов, ни широких ворот в ограде усадьбы в поселке Адроге. Там меня ожидали другие сны.