Пролог
     Есть в древних легендах упоминание о сказочном городе. То город вечной зимы и холодных ветров, где река, навечно покрыта толстым слоем льда. По ней никогда не поплывут корабли, и не начнется ледоход по весне. А в зданиях навсегда поселился ветер и пыльная пустота… Место, в котором давно уже никто не живет. Но по вечерам в одиноких, запорошенных снегом домах, зажигается свет, как в прежние времена, когда край еще был обитаем.
     За городом – холм, на вершине которого, вопреки всем погодным условиям, царит вечное лето. Поляна, что находится на самой вершине холма, усеяна цветами. Легенды гласят, что место это волшебное, и звери в тамошнем лесу особенные. Существуют легенды и о том, что местные звери раньше были людьми и населяли этот город. Но из поколения в поколение они утратили дар магических перевоплощений.
     Сотни лет назад в край вечной зимы явился странствующий воин и решил, что нет в мире земли более удивительной, чем та, на которую по случайности он ступил. Не желал он больше странствовать, потому что в городке том открыл он для себя все истины, к которым стремился. Так и остался воин жить среди крестьян и заниматься земледелием…
     В один из бесконечных холодных дней странник сидел на поляне, и к нему подбежала местная лисичка. Удивился он тому, что дикий зверь не побоялся подойти к нему, да мало того – дружелюбно играл рядом с ним. С тех пор воин каждый день приходил на холм и проводил время с лисичкой, подкармливая ее, и заботясь о ней. Не стал он водить дружбы с местными крестьянами, которые, будучи суеверными, предостерегали его о всяческих проклятиях, связанных с холмом.
     Однажды сразила воина тяжелая болезнь. Умер он, но никто не стал его хоронить, боясь навлечь на себя проклятие темных сил. А лиса, прибегала каждый день на поляну и не находила там человека, который долгое время каждодневно был с ней. От отчаяния обратилась она в прекрасную девушку и спустилась к людям. Там и узнала она, что любимый ее покинул этот мир.
     Девушка похоронила его на холме, и ночь напролет проливала слезы по усопшему. На следующее же утро приняла она прежний облик лисицы и приходила на могилу возлюбленного до конца своих дней. А на месте том, впоследствии, вырос огромный дуб, который стоит до сих пор и служит простым смертным напоминанием о мистическом случае.



Глава первая
По велению сердца

     То был один из дней, когда осень распростерла над городом багряные крылья, сотканные из опавших листьев, и казалось – жизнь потекла по-новому, а я все никак не мог поверить в то, что пару месяцев назад за мной закрылись двери университета, и я остался один на один с большой жизнью. Передо мной раскинулись сотни дорог, но до определенного времени я не мог выбрать ни одну из них. Что-то терзало меня, пробуждая где-то глубоко внутри непонятные страхи и тревогу перед будущим, и совершенно не получалось определиться с дальнейшим существованием. Мне не хватало решительности.
     Во сне мне постоянно грезилось, будто я еду куда-то, оставив за плечами свое невнятное прошлое. Дорога, ведущая меня к истине… Сон, который начал мне сниться очень давно, еще где-то в середине моего обучения. Я тогда много читал и часами просиживал в библиотеке, где однажды мне повезло отыскать книгу, повествовавшую о мифическом городке, что окутан вечной зимой и холодными ветрами. Но был в том сказочном месте волшебный холм, на вершине которого царило вечное лето…; а по рассказам местных жителей тамошний лес населяли мистические животные, обладавшие даром превращения в людей. История показалось мне весьма интересной, и в течение двух лет я собирал информацию о заснеженном городе, преследуя цель однажды отправиться туда и увидеть подобные чудеса своими глазами.
     Надо мной долго смеялась моя однокурсница, узнав о моей тайной мечте – найти город, которого, возможно, никогда и не было. Но мои усилия были не напрасны. Просиживая дни и ночи в библиотеках и в интернете, спустя год я смог установить примерное местонахождение городка, описанного в мифическом сказании. Исходя из собранного материала и тщательного изучения карт, я пришел к выводу, что на месте города вечной зимы построен современный мегаполис, но никаких упоминаний о странных событиях в современности близ нового города, мной обнаружено не было. И в те секунды, когда я осознал это, на какое-то время меня постигло отчаяние. Мне подумалось, что за долгие года сказочное место могло утратить свое волшебство. Но ведь спящее можно всегда разбудить. Просто не нашлось такого человека, который мог бы совершить подобное.
     Я был уверен, что меня ждет другая земля, пусть и промерзшая из-за морозов. В краю, где я родился, мне не нашлось места. Я был лишним для местного декора. А, как известно, – человек ведь не может жить там, где он чувствует себя чужим, ибо человеческая Родина находится в той стороне, куда рвется сердце и зовет душа. Вот и моя сущность рвалась к необузданным высотам, на поиски той жизни, которой не разглядеть обыденным взглядом.
     Считая фонарные столбы, проплывавшие за окном поезда, я старался отбросить нахлынувшие на меня воспоминания, которые, вопреки моему желанию, продолжали культивироваться в подсознании, случайной генерацией.
     Осень, в которую я покинул свой родной край, прочным блоком засела где-то под сердцем. Мне вспомнились слезы…, слезы моей однокурсницы Рико. Столь неожиданным и непредсказуемым был тот момент: девушка, что все время смеялась над моими затеями и отпускала в мой адрес глупые шуточки, вдруг ухватила меня за рукав и разревелась.
     А началось все с того момента, когда я, шагая в сторону вокзала, с сумкой на плече, решил последний раз заглянуть во двор музыкального училища, чтобы попрощаться с ним. В тот момент я уже окончательно все решил. На улице стояли холодные октябрьские дни, и я неспешными шагами приближался к высокому зданию университета. Толкнув скрипучую калитку, я вошел на территорию и направился вглубь по вымощенной дорожке. Миновав небольшую арку, которая служила неким своеобразным памятником данного заведения, я присел на врытую в землю деревянную скамеечку и, запрокинув голову вверх, посмотрел на небо.
     Постепенно подкрадывались сумерки. В светло-синем аромате раннего вечера царило какое-то необычайное спокойствие, столь непривычное для тех мест. Во дворике, на удивление, никого не было: ни студентов старшего курса, ни поступивших в этом году. Не слышалось звуков пианино или тоскливой мелодии скрипки; лишь одинокая ворона резво прыгала по дорожке на длинных лапах и громко каркала, пытаясь разгрызть засохший кусок хлебной горбушки, который, по-видимому, был остатком студенческого завтрака.
     Я смотрел в темнеющее небо на первые загорающиеся звезды, обнимая чехол с гитарой. Рука невольно потянулась в карман за сигаретой. Вспыхнул оранжевый огонек зажигалки, и в безоблачный сумрак взметнулся серый дымок. Запрокинув ногу на ногу, я откинулся спиной на скамейку и уставился вверх. Там в синеве вечернего неба, мерцая красным огоньком, летел самолет, оставляя после себя длинный белый след, который постепенно таял у горизонта…
     От мыслей меня оторвал робкий женский голос, прозвеневший над моим ухом. Я вздрогнул и повернул голову в сторону внезапно объявившегося человека. Рядом с лавкой стояла моя бывшая и, пожалуй, самая нелюбимая мной, однокурсница. Еще несколько месяцев назад мы учились в одной группе. Она играла на пианино и была прославленной отличницей по всем предметам. Звали ее Рико. Приехала к нам из Соединенных штатов еще в юности. Больше я о ней в сущности ничего и не знал. Впрочем, я никогда и не преследовал подобной цели, потому что дружеские отношения у нас не сложились при первой же встрече. Наверное, подобное произошло из-за того, что я жил мечтами, а она сугубо реальностью.
     С другой стороны, родившись в стране, с таким обилием замков, храмов и соборов, которые в наше время стали культурным достоянием и великими памятниками архитектуры, невозможно было не стать мечтателем и не думать о временах доблестных рыцарей и прекрасных принцесс. Но в нашей современности все совсем по-другому. Это уже совсем другая сказка. И пусть, исходя из реальных исторических фактов, рыцари по большей части не были никакими добрыми Робинами Гудами, а скорее, разорителями, ворами и убийцами, в нашем сознании до сих пор сохранилась эта наивность рыцарских романов. Для нас рыцарь – это отважный герой, который готов любить, защищать свою принцессу и отстаивать ее честь на турнирах. Вот и Рико не понимала, что рыцарь – это, прежде всего, духовная человеческая сущность. И для того, чтобы стать рыцарем, совершенно не нужно носить латы и убивать драконов…
     – Привет, Свэн! – еще раз робко повторила Рико и взглянула на меня большими испуганными глазами.
     – Привет, Рико! – безразлично пробубнил я в ответ, выпустив в воздух струйку сизого дыма. – Какими судьбами?
     – Я теперь преподаю здесь курсы. А ты?
     – Просто проходил мимо.
     – Все-таки решил осуществить свою безумную затею? – спросила девушка, окинув взглядом мои вещи.
     – Да. Уезжаю в путешествие.
     – Вот как…
     – Кто бы мне рассказал только, куда лежит мой путь. Хотя, так даже интереснее. Терять имена, узнавать новые. Идти в неизвестном направлении по велению сердца.
     Я уже развернулся и собрался уходить, как вдруг Рико схватила меня за рукав и остановила. В глазах ее блеснула слезинка. Задрав голову вверх, Рико попыталась скрыть сей факт, но слезы ее не послушались и крупными каплями скатывались по щекам. "Какого черта?" – примерно такого содержания была первая мысль, возникшая в моей голове. В тот момент я понял только одно, остальное додумывал в дороге. А понял я то, что стоило мне задержаться еще хоть на пару минут, и моя мечта о путешествии могла застыть в неисполненном состоянии, я мог попросту лишиться ее. Потому мне не оставалось ничего другого, кроме как отдернуть руку и, пробурчав "Прощай", ретироваться с территории университета. А Рико так и осталась стоять там одна, прижимая к груди папку с нотами. Я не стал оборачиваться, потому что не хотел пробуждать в себе чувство сожаления, как не хотел признавать и то, что на секунду я стал не одинок. Но желания оставаться у меня совершенно не было.
     По шумным и прохладным улицам я шел в сторону станции метро. Беспокойный ветер нервно теребил макушки деревьев, рекламные флажки и редкие флюгера, бросая в лицо сухие опавшие листья. Тусклым светом загорались серые фонари.
     Город, покрытый вечерней дымкой, погрустнел и ссутулился. Одинокие фары машин, и редкие шаги прохожих. Оживленное и равнодушное метро. Лоток с газетами, турникеты…, и вагон, который нес меня в пыльную пустоту. Но ведь сбежать от проблем намного проще, чем их разрешить. Впрочем, здесь не осталось знакомых и друзей. Друзей, как известно, много не бывает. Люди меняются, у них появляются разные интересы и дружба заканчивается. И уже нет ничего общего, и дороги расходятся по сторонам. Трясущийся вагон миновал еще одну станцию, мысли в моей голове постепенно сваливались в одну кучу, превращаясь в мутную неразбериху.
     Людей в салоне поезда было немного. Все они ехали домой с работы, а я ехал в неизвестность; в довершение всего, я был еще и безработным. Наверное, это было главным отличием между мной и окружающими. У них был реальная достижимая цель, а у меня – мечта. Но все мы, тем не менее, совершали какие-то действия, чтобы хоть на толику приблизиться к тому маяку, зовущему вдали. Мечта – это ведь в какой-то степени тоже цель, будь она материальная или духовная. Тогда можно было посчитать, что и я стремился к достижению своей цели.
     Состав вылетел из мрачной черноты тоннеля. Я покинул тусклый вагон и направился к лестнице, ведущей к вокзальному зданию. У билетных касс толпился народ, и темно-зеленый вечер опутывал фонарные столбы нахохлившимися голубями и черными воронами. Небо на горизонте приобрело желтоватый оттенок. Шум толпы изредка разрывали протяжные гудки тепловозов.
     Неприветливый вокзал с малым количеством такси и огромными очередями на них. Миновав электронное табло, я прошел в зал ожидания и направился к выходу на платформы.
     Каблуки ботинок четко стучали по кафельной плитке, которая была выложена на полу ромбовидным узором. Со временем от некоторых плиток откололись некоторые кусочки, и на месте скола виднелся серый цемент. Слева и справа тянулись рядами металлические лавки, окрашенные в черный цвет, с деревянными спинками и сиденьями, на которых сидели встречающие и отъезжающие.
     Длинный перрон уходил в пелену тумана, стелившуюся на горизонте. Там в серой дымке исчезали оранжевые фонари и длинные провода линий электропередач, тянувшиеся от одного столба к другому. Тоскливо подмигивал семафор, переключаясь с красного на зеленый свет, и обратно. По перрону бродили люди, волоча за собой тяжелые сумки, сновали носильщики с тележками, курили уставшие служащие. Мой поезд уже стоял у платформы, но до отправки оставалось еще около часа времени, потому я отправился в привокзальный буфет – перекусить чего-нибудь перед дорогой.
     Чай и сандвич.
     Я смотрел на сидящих в помещении людей, пытаясь угадать цель их поездки? Куда ехали все эти люди и зачем? Что искали? На какой станции, в каком городе сойдет этот мужчина в сером пальто или эта женщина в бежевом жакете? Поездка до Владивостока с пересадками, и время, за которое я встречу и попрощаюсь глазами с немалым количеством попутчиков.
     Мой поезд на Берлин скоро отходил…



Глава вторая
Приближаясь к мечте

     Холодная ночь серой дымкой опутала пространство вокруг до самого горизонта. Осталась только тишина и размеренный стук колес. Люди готовились ко сну, забирались на верхние полки, укладывались на нижних. Кто-то, наоборот, продолжал читать газеты под тусклым светом ночника.
     Мне совершенно не хотелось спать, потому оставалось только смотреть в окно, наблюдая за проносившимися мимо фонарными столбами, яркий свет которых на миг осветлял купейное помещение и в туже секунду уносился прочь, в прохладную пелену ночи. И в те минуты мне хотелось верить, что я не просто странник, направляющийся в неизвестность. Казалось, моя долгая поездка не была столь бессмысленной хотя бы потому, что мне довелось увидеть красоту жизни и природы вокруг во всех ее проявлениях. Незабываемая вагонная романтика.
     Иногда поезд останавливался на редких станциях, где, несмотря на столь поздний час, суетились пассажиры и работники вокзала, которые также как и я не спали в эту ночь. Жизнь продолжалась… всегда и везде. Она лилась, порой, невидимой для нас струйкой, не останавливаясь ни на долю секунды. Сейчас я с уверенностью могу сказать, что даже в моменты, когда человеку кажется, будто ему фатально не везет, и жизнь остановилась, – это отнюдь не так. Жизнь есть. И тогда вокруг меня действительно была настоящая жизнь, проникающая во все сферы сознания и частицы души. И я мыслил, думал, рассуждал, открывал новые горизонты и постигал новые истины. Спустя много лет, я стал задумываться – быть может, чтобы познать истину, нужно просто отправиться в путешествие без какой-либо определенной цели? Я и тогда об этом задумывался, но, спустя время, на этот вопрос нашелся утвердительный ответ.
     Мне снились самолеты. А проснувшись, я столкнулся с ними наяву. Я ждал своего рейса в зале прилета, глядя на серые тучи, гнездившиеся над летным полем и капли дождя, стекавшие по стеклам аэровокзала. По громкоговорителю объявили посадку на борт. "Сайонара, дом, да?" – подумал я про себя, пряча в карман немецко-японский разговорник.
     Самолеты парили словно ласточки. Из Берлина до Москвы, потом до Владивостока, а оттуда до Ниигаты. Конечно, было страшно. Страх потеряться, заблудиться, страх нехватки средств – все они сплелись воедино, образуя комок, подступающий к горлу, жаждущий удержать меня на месте. Если вы когда-нибудь пробовали совершить подобный побег от всего, что вас окружает, отправившись на поиски, возможно, и несуществующего конечного пункта, то вы меня поймете. Помните, как иногда было страшно отбиться от группы во время школьной экскурсии и остаться совершенно одному посреди вокзала, большого города или магазина? Ощущения схожие, скажу я вам. Но в тот момент я просто еще не знал, что мне предстоит пережить, и какие приключения меня ждали. А они стоили того, чтобы вот так бросить все и уехать на их поиски.
     Двадцать часов в воздухе…
     В Ниигату мой самолет прибыл в середине дня. До какого-то определенного момента я даже не мог поверить, что я действительно долетел до пункта назначения, что нахожусь в паре шагов от мечты.
     Когда я оказался в здании аэровокзала, внимание мое привлекла группа пассажиров, которых встречали девушки с тюльпанами. Одна из них размахивала дорожной картой и что-то говорила гиду, активно жестикулируя.
     Я вышел на транспортную станцию, закурил. Неподалеку шумели моторами, готовящиеся к отбытию, автобусы. На своем ломаном японском я поинтересовался у носильщика, какой номер следует в нужном мне направлении, на что мне вежливо указали на туристический автобус, в который как раз загружалась группа недавно повстречавшихся мне туристов. Поблагодарив подсказчика за помощь, я, не спеша, поплелся к указанному небольшому туристическому автобусу, следовавшему по маршруту "Ниигата – Токио". До конечного пункта назначения предстояло проехать около трехсот километров.
     Плюхнувшись на самое последнее сиденье, я достал из рюкзака карту, на которой был размечен маршрут моего путешествия и принялся делать отметки, прикидывая, какое еще количество времени займет моя поездка.
     Автобус осторожно дернулся, медленно выехал на дорогу и покатил вдоль длинных полей, усеянных красными и желтыми тюльпанами и разбитыми небольшими водными каналами на прямоугольные участки. Местные рабочие мыли колеса крошечных тракторов на узких мостиках, а на горизонте оседал негустой туман розоватого оттенка.
     Параллельно с автодорогой шла синкансе – скоростная железная дорога. Поезда по ней ходят со скоростью маленького самолета.
     Автобус несся дальше по ветвистому автобану с десятками непонятных дорожных указателей. Дорога все время шла вверх. Вскоре начались тоннели, коих оказалось немалое количество. Когда автобус выныривал из них на свет, с тихоокеанской стороны его встречало яркое солнце и трепыхающиеся на ветру воздушные змеи, привязанные к крышам домов...
     – Вы японскую литературу читаете? – спросил вдруг человек, расположившийся на соседнем сиденье, рядом со мной.
     – Конечно! – пробубнил я в ответ, пытаясь вспомнить хоть одного из известных японских авторов, но в итоге ляпнул первое, что пришло на ум, – Харуки Мураками, например!
     – Ну... – он внимательно посмотрел на меня, выдержав секундную паузу, после чего продолжил, – Мураками вам вряд ли откроет японское лицо. Почитайте Ясунари Кавабату. Он лауреат нобелевской премии, если говорить о мировом признании. Очень хорошо описывает национальный характер...
     После этого мой случайный собеседник улыбнулся, и я заметил, что лицо его вдруг стало очень добрым, как будто он поделился со мной чем-то важным, что, несомненно, должно было изменить мою жизнь, и теперь искренне радовался за меня...
     Через два часа я уже был в Токио. Мой случайный попутчик пожелал мне удачного путешествия, мы пожали друг другу руки и отправились своими дорогами. В моем распоряжении была еще пара часов, которые я мог провести в Токио, чтобы потом отправиться ночным поездом в столицу Хоккайдо – Саппоро.



Глава третья
Голубая ленточка

     Робко стучали колеса железнодорожного состава, мерный ритм которых успокаивал и навевал воспоминания о детстве. Что-то странное и как будто знакомое чувствовалось в пейзаже, проносившемся за окном. На долю секунду мне показалось, что я бывал здесь раньше. Возможно, что и бывал, будучи еще ребенком. К сожалению, я мало что помню из своего детства. Прошлое мое было покрыто толстым слоем пыли, которую мне совершенно не хотелось сдувать потускневших страниц книги моей жизни.
     Когда умер отец, мы с матерью остались одни. Пять лет минуло с тех пор. То было время многочисленных трудностей и терзаний. Мир вокруг резко изменился и поломался, перекрасился в совершенно иные, более тусклые, краски. Мать тогда не смогла вынести столь тяжелой потери и попыталась утопить свое горе в бутылке. Она очень много пила…, после чего месяцами лежала в больницах. Какое-то время мне пришлось жить у своей тети, которая приходилась двоюродной сестрой матери. Мне отчетливо запомнились те дни, ставшие эпохой значительных перемен в жизни начинающего студента. Я чувствовал себя абсолютно ненужным и пустым, и даже старания тети, безнадежно пытающейся заменить мне мать, не давали никакого эффекта. У тети не было своих детей…, наверное потому, она так старалась что-то сделать для меня, ведь практически в любой женщине заложен некий материнский инстинкт.
     Учитывая же факт того, что последние годы меня не покидало ощущение, что я должен найти кого-то или что-то важное, я счел разумным уехать на поиски. Взяв с собой фотоаппарат, блокнот и немного одежды, покинул родной дом и отправился путешествовать, решив, что так будет лучше и для меня и для матери, которая, спустя столько времени после смерти отца и многочисленных лечений, так и не смогла расстаться с бутылкой.
     Я взглянул на часы – почти полдень. Совсем скоро я должен был приехать в пункт своего назначения. А до того момента я продолжал смотреть в окно, изучая местность. Вдоль железнодорожных путей высились снежные сугробы. Солнце высилось в голубых облаках и тянулось к земле длинными косыми лучами, которые бликами играли на кристалликах рыхлого снежного покрова. Редкие деревья чередовались с серыми столбами линий электропередач.
     Иногда я задавался вопросом: что же ждет меня впереди, и куда я вообще направляюсь? "Какой к черту холм? Какое волшебство?" – думалось мне. Но, казалось, судьба сама вела меня по предначертанной мне дорожке. Я переезжал из города в город, где-то задерживаясь надолго, а где-то всего лишь на пару дней. Все происходило как-то само собой. Так я постоянно куда-то спешил, ехал, совершенно при этом не планируя толком определенного маршрута. Но, тем не менее, я приближался к своей цели.
     Станция за станцией. Жизнь по ту сторону вагонного окна проносилась мимо меня пестрой лентой. Но то была чужая жизнь, а я чувствовал себя лишь паломником в ней.
     Поезд замедлял ход. Пейзаж за окном плавно перерос в вокзальные платформы. Мы прибыли на станцию. Я вышел в тамбур, где заметил двух девушек, которые увлеченно разговаривали друг с другом и звонко смеялись. Одна из них была чуть повыше другой, с голубой ленточкой, захватывавшей волосы в длинную косу. Из-за этого она сразу напомнила мне школьниц с пышными бантами из подобных лент. Нет, банта у нее, конечно, не было, а длинные синие ленты свисали вниз, переплетаясь с волосами. Вторая девушка – ростом пониже – коротко остриженная брюнетка с карими глазами, в характерной для нынешней молодежи короткой курточке. Голоса их звучали отчетливо и громко, потому можно было без труда разобрать, о чем они говорят. Как оказалось, они тоже путешествовали по стране и по пути решили заехать к родственнице "Голубой ленточки", как я назвал ее про себя.
     Солнечные лучи ударили мне в лицо, едва я шагнул на перрон, отчего пришлось невольно сощуриться. В нос ударил воздух, пахнущий вокзалом вперемешку с какими-то пряностями. Я завертел головой в разные стороны, будто потерявшийся ребенок. Кажется, в тот момент я был одновременно счастлив и немного напуган своим приездом в неизвестный мне город. В незнакомом мне месте, я стоял посреди платформы совершенно один, погрузившись в собственные размышления.
     Заполненный встречающими и приезжими перрон уходил далеко вперед к невысокому стеклянному зданию, в центре которого виднелось огромное электронное табло, где высвечивалось время прибытия и отправления поездов. Чемоданы, тележки, вагоны…, проводники и проводницы. Я не спеша зашагал вперед, пробираясь сквозь толпу, по направлению к вокзальным помещениям. Сумка то и дело соскальзывала с плеча из-за частых столкновений со снующими туда-сюда людьми.
     В зале ожидания царило оживление. Повсюду слышались выкрики, беспокойные и радостные голоса, которые поглощали любые другие звуки. Изредка гул голосов разрывал паровозный гудок. Люди суетились, спешили. Кто-то выяснял отношения с администрацией, из-за задержки состава. Кажется, в тот момент я понял, что мне совсем некуда спешить, в отличие от окружавших меня людей. У меня было бесконечно много времени, потому что я не знал, откуда я пришел, и что ищу. Но я ходил по земле, и это уже было тем самым, что так необходимо чувствовать.
     Некая тревога внутри вскрылась вдруг, будто старая рана. Подобное ощущение возникает, когда возвращаешься в то место, с которым ты когда-то очень хотел быть связан, но не удалось.
     В глубине души я хотел вернуться в это давно покинутое и забытое мной место, но при этом я понимал, что никого там, возможно, и не встречу. И те милые сердцу леса и поля, водоемы..., багровые и оранжевые закаты, лунные и звездные ночи, прохладные рассветы. Всего лишь редкие моменты, которые остались в моей памяти журнальными врезками.
     Что-то внутри меня тянулось к дивной природе и сказочной красоте тамошних мест. Будто любовь к безымянной и несуществующей принцессе. Только там я был поистине одинок, и оттого искренен с окружающей меня действительностью.
     Первым делом мне требовалось отыскать жилье на те копейки, что оставались у меня в кошельке и найти какую-нибудь подработку. Не мог же я ночевать на улице в столь холодную погоду. Да, и не помешало бы заодно поесть, помыться и выспаться.
     Открыв местную газету, я принялся изучать объявления о сдаче комнат. Единственным предложением, на которое мне хватало денег, чтобы внести оплату за неделю, была комната в общежитии, расположившемся на окраине города. Туда я и отправился, предварительно сделав звонок и узнав о наличии свободных мест.
     Прикрываясь рукой от слепящего солнечного света, я покинул здание вокзала и побрел к остановке автобуса, который, как мне сказали, должен был отвезти меня в нужное место. Пустующая коробка остановки говорила о том, что автобус уехал совсем недавно и следующего придется ждать неопределенное количество времени.
     Вопреки моим пессимистическим прогнозам, автобус подошел почти сразу, так что не пришлось отмораживать конечности, сидя на остановке. Взобравшись на скрипучую подножку, я купил у водителя билет, юркнул в пустой салон и плюхнулся на заднее сиденье. Дребезжащий автобус еще немного постоял на остановке, ожидая возможных пассажиров, после чего закрыл хлипкие двери и тронулся в путь по заснеженным дорогам.
     Салон пропах бензином и кофе. В желудке сразу же родилось чувство голода, потому что последней прием пищи ограничился чаем на ужин в поезде. Уткнув лицо поглубже в шарф, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Дорога обещала быть длительной – следовательно, можно было немного вздремнуть.
     Сон не шел. Я открыл глаза и снова уставился на белое полотно дороги. За окном проплывали одинокие деревья, устремившие вверх корявые ветви, редкие невысокие домики. Кроме меня в салоне автобуса ехало еще три человека. Седой мужчина в черной шляпе с широкими полями рассматривал какой-то журнал, обнимая два огромных чемодана, которые заняли соседнее с ним сиденье. В самом начале, спиной ко мне, сидели две девушки и активно жестикулировали, рассказывая друг другу, по-видимому, интригующие истории, либо делились впечатлениями от поездки. Я отвел взгляд к окну, но что-то вновь заставило меня переключиться на двух девушек с переднего сиденья. Присмотревшись внимательнее, я заметил, что у одной из девушек – той, что повыше – выбивается из-под шапки знакомая синяя ленточка. В недоумении я почесал затылок и вновь прищурил глаза – несомненно, то были те самые девушки, с которыми я столкнулся в тамбуре поезда. Единственное, чего я не мог понять – как же мы оказались в одном автобусе? Впрочем, помимо всего, я еще и не мог расслышать, о чем разговаривали подружки путешественницы, потому быстро потерял интерес к ним и молча уставился в потолок. Мотор автобуса тарахтел, и мы продолжали движение в бесконечную просторную белизну, сотканную из падающих снежинок.
     Дорога пошла в гору. Слева, из-за деревьев, постепенно вырастал высокий холм. С каждой минутой он становился все ближе, а дорога закручивалась все дальше вверх. В голове родилась мысль, что подобная поездка может ассоциироваться с экскурсией по Тибету на туристическом автобусе, особенно, если на задний план добавить высокие горы, которых по ту сторону холма, к сожалению, не наблюдалось. Но отчего-то я чувствовал себя, будто в кино. И казалось, что вот-вот я открою глаза, и сказочные пейзажи за окном в момент растают, оставив лишь неяркий след в памяти.
     Автобус обогнул холм и покатил дальше, минуя белые поля. Дорога становилась все более пологой и вскоре начала спускаться вниз. А справа уже можно было различить высокие дома и автотрассы, по которым мчали шумные автомобили.
     Яркое солнце отражалось в витринах магазинов и бликами играло на автомобильных крышах. Редкие домики начали образовываться в жилые кварталы, гирляндой потянувшись вдоль улиц. Устремленные вверх горные пики и покрытая снегом местность создавали в маленьком городке своеобразную рождественскую атмосферу. Впрочем, до самого праздника оставалось не так много времени.
     Автобус, фыркнув, остановился около длинного трехэтажного деревянного здания. Двери с шипением открылись. Первыми из салона выскочили девушки. Следом вышел я, а за мной, кряхтя, выполз пожилой обладатель двух увесистых чемоданов. Никто не спешил разбредаться – почему-то мы все четверо стояли на остановке и заворожено смотрели вокруг, прикрывая ладонью глаза от слепящего солнца.
     Справа осталась длинная снежная дорога, далеко слева тянулась горная цепочка, а впереди раскинулось бескрайнее белое поле с темнеющим на горизонте лесом. Позади нас возвышалось длинное трехэтажное здание из бревен с черепичной крышей, полукруглое крыльцо которого было вымощено камнем. На первый взгляд, можно было подумать, что дом пустовал – шторы на окнах были задернуты, некоторые стекла заклеены липкой лентой крест накрест, железные балконные перила начинала одолевать ржавчина. Я стоял, задрав голову вверх, и с тоской понимал, что домик, изначально показавшийся мне шикарной гостиницей, действительности оказался дряхлым общежитием, а соответственно и пунктом моего прибытия.
     В следующую секунду двери ветхой постройки распахнулись, и на крыльце появилась пожилая женщина с сигаретой в зубах, держа в руках увесистую лопату для уборки снега. "Голубая ленточка" в тот же миг сорвалась с места, схватив за руку подругу, и побежала навстречу незнакомке, радостно закричав: "Тетя Ноэль!"



Глава четвертая
Первое знакомство

     Поправив чехол с гитарой, начавший сползать с правого плеча, я решительно направился к входу в общежитие, где только что скрылись две девушки. Стоило мне, однако, сделать пару шагов, как сзади раздался голос моего попутчика с чемоданами.
     – Горный воздух настолько свеж! – произнес он басовым голосом и широко улыбнулся. – Не то, что в городе, загазованном выхлопами.
     – Чудесное место! – ответил я и улыбнулся в ответ.
     Так, перекинувшись парой фраз, мы вместе зашагали к дверям будущего временного жилья по вытоптанной в снегу тропинке. Пожилая женщина, с которой пару секунд назад радостно общалась "Голубая ленточка", оказалась смотрительницей общежития. Когда мы подошли к самому порогу, она подняла взгляд, поприветствовала нас и представилась, потом бросила лопату в сугроб, закурила очередную сигарету и пригласила нас пройти внутрь.
     Двери распахнулись, и мы оказались в просторном коридоре, правое и левое ответвление которого были отведены под комнаты для постояльцев, которых, судя по царившей вокруг тишине, здесь было немного. Центральная же комнатушка была переоборудована под своеобразный приемный пункт. Мебели в помещении было немного: в самом центре стояла высокая тумба с журналом, в котором велась запись гостей, на стене висел небольшой шкафчик, в котором хранились ключи от номеров, в левом углу, у окошка, ютился старенький телевизор на трехногой табуретке.
     Седой мужчина с грохотом поставил на пол два своих увесистых чемодана и, вытащив из недр плаща шариковую ручку, вписал свое имя в журнал. Следующим был я. После хозяйка общежития выдала нам ключи.
     – Оплата у нас вносится вперед. Можете расплатиться после того, как разберете вещи. И к двум часам жду вас на обед – не вздумайте опаздывать! – старушка улыбнулась нам и, похлопав по плечам, спешным шагом засеменила обратно на улицу.
     Я взглянул на свою номерную бирку и отправился искать комнату под номером 203, которая должна была располагаться на втором этаже постройки. Лестница на этажи обнаружилась в конце коридора; с другой стороны, как выяснилось позже, располагался душ и туалетные комнаты.
     По крутым скрипучим ступенькам я поднялся на второй этаж и зашагал по очередному коридору, высматривая свое новое жилище. 203-й номер нашелся в самом дальнем конце. Сунув ключ в замочную скважину, я невольно улыбнулся самому себе, предвкушая начало чего-то нового, и с глухим щелчком повернул его вправо. В этот же момент с треском распахнулась дверь соседней комнаты, и в предбанник выскочила "Голубая ленточка". Правда, волосы ее теперь были распущены и рассыпались по плечам, а ленты в них уже и не было. Увидев меня, замершего около двери номера, девушка улыбнулась и в ту же секунду воскликнула на английском:
     – Эй, а я тебя помню. Ты тот парень, который ехал в поезде!
     Мне удалось разобрать, что она сказала. Подобная прыть со стороны девушки меня, признаться, немного ошарашила, потому я лишь утвердительно кивнул головой в ответ и скрылся за дверью…
     Не скажу, что комната была большой, но места для одного в ней вполне хватало. В одном углу стояла небольшая деревянная кровать, напротив нее письменный стол. С потолка одиноко свисала лампочка без плафона. Зато из окна открывался прекрасный вид на снежную долину и холмы. Бросив на пол дорожную сумку, я осторожно положил на кровать гитару и принялся распаковывать вещи. Расстегнув молнию сумки, я окинул взглядом ее скромное содержимое, присел на корточки и принялся извлекать оттуда предметы первой необходимости – будильник, зубную щетку и пасту, мыло. Через пару минут небольшая полка на стене целиком заполнилась моими пожитками.
     Застелив на скорую руку кровать, я разложил на столе свои записи и карту местности, где было отмечено примерное место расположения древнего холма, и мысленно прикинул, откуда мне предстоит начать свои поиски.
     Я стоял, склонившись над картами, попеременно поглядывая на будильник, чья часовая стрелка постепенно приближалась к часу дня. За окном ярко светило солнце, проникая в мою маленькую комнатушку косыми лучами. Звуки здесь, казалось, умерли. Только из соседней комнаты, где, как не сложно было догадаться, поселилась "Голубая ленточка" со своей подругой, периодически слышались глухие стуки, смех и выкрики. Спустя еще какое-то время я начал ловить себя на мысли, что начал прислушиваться к происходящему за стеной. Вздохнув, я свернул карты, бросил их на кровать и расстегнул чехол гитары, в надежде немного поиграть. Но не тут то было.
     В дверь кто-то постучал…
     На пороге стояла "Голубая ленточка". Мне почему-то тогда показалось, что я именно ее и ожидал увидеть, потому на все сто был уверен в том, что за дверью окажется именно она.
     – Привет! – воскликнула девушка, не дав мне и рта раскрыть, – Тетя просила напомнить, что обед уже скоро, и если ты его прозеваешь, то останешься голодным до ужина.
     Я лишь утвердительно кивнул в ответ, глядя в ее глаза, которые, казалось, искрились от счастья. Во всяком случае, выглядела она очень радостно, так что можно было подумать, будто у нее действительно произошло что-то хорошее, и она спешит поделиться этим с другими.
     – Странный ты, – хмыкнула она, выдержав паузу, – Меня зовут Кая. Цуруги Кая.
     – Я Свэн, – пробормотал я, вернувшись в реальность из своих мыслей.
     – Хоть имя свое сказал, – улыбнулась девушка, – Ну, бывай. Поболтаем еще, если будет желание.
     С этими словами девушка скрылась в соседней комнате.
     Обедали мы за большим общим столом, на первом этаже общежития. Хозяйка сидела во главе стола, рассказывала истории из жизни и местные случаи. Некоторые постояльцы активно поддерживали беседу, и у меня сложилось впечатление, что они были хорошо знакомы с тетушкой Ноэль. Возможно, из-за того, что останавливались здесь уже не в первый раз.
     Первый день пролетел настолько незаметно. Обед плавно перетек в послеобеденный сон, затем в ужин, после которого Цуруги и ее подруга Мако, с которой они жили в одной комнате, вытащили меня в гостиную на первом этаже, где постояльцы собирались по вечерам, чтобы вести беседы и играть в настольные игры, наслаждаясь вечерним чаем.
     Затем наступило новое утро, в которое я проснулся на удивление рано. Зажав в руках кружку с горячим чаем, я сидел на полу, около дивана, перебирая в руках игральные карты, и смотрел в окно, прищуриваясь от ярких утренних солнечных лучей. Удивительный вечер с нотками радости и редкой грусти остался в сознании лишь разноцветными фотокарточками. И я закрывал глаза, вспоминал отдельные моменты и эпизоды. Потом вышел на балкон. Морозный воздух мгновенно сковал все тело, живот инстинктивно втянулся в себя. Закурил. Сизый дымок медленно поплыл вверх, по направлению к белым перистым облакам. Одинокие снежинки кружили в пространстве, вместе с подхваченным ветром пеплом. А я просто смотрел на город, утопающий в розовом рассвете.
     Внезапно где-то вдали послышался тонкий звук скрипки. Едва различимый, он коснулся края уха и растворился в утренней тишине, потом послышался снова. Сначала я подумал, что мне лишь показалось. Кто станет играть в такую рань…?
     Я прислушался – где-то действительно играла скрипка. И играла отнюдь не в моих фантазиях. Тихий и успокаивающий звук шел откуда-то свысока, будто играли на небесах…, но нет. Посмотрев по сторонам, я разглядел на крыше находившегося неподалеку высокого здания, с виду напоминавшего школу, темноволосую девушку в красной курточке. Она стояла на небольшой площадке между лавочек, на которых в теплые деньки, наверное, собирались школьники. К сожалению, я не мог рассмотреть ее лица из-за далекого расстояния между школой и общежитием, но отчетливо мог различить, как легко порхает длинный смычок над сверкающими в первых солнечных лучах струнами.
     Полностью поглощенный игрой незнакомки, я замер, внимая каждой ноте. Облокотившись на стену, я стоял на морозе, сжав в руках тлеющую сигарету, и наслаждался тихой музыкой одинокой скрипачки. Казалось – над миром раскинулась радуга от горизонта до горизонта. Сердце стучало сильнее, хотелось петь и улыбаться, бежать за льющейся, словно весенний ручеек, мелодией, протягивая руки навстречу радостному зимнему солнцу.
     На секунду мне почудилось, что я заснул. Во всяком случае, когда я открыл глаза – таинственная скрипачка уже исчезла с крыши, а на дорогах зашумели первые машины. Под ногами лежал потухший окурок, который, по-видимому, выпал из расслабленных пальцев. В тот же момент я почувствовал, что замерз и поспешил покинуть балкон. Вернувшись в свою небольшую комнатушку, я забрался под ватное одеяло и начал дуть в кулаки, пытаясь согреться и унять дрожь по всему телу.
     И все-таки мне стало очень интересно, что же за юная скрипачка была там на крыше. Решив обязательно поинтересоваться об этом у Цуруги, я незаметно для себя погрузился в сон и проспал до полудня.
     Разбудил меня уже привычный стук в дверь. На пороге опять стояла Кая, что в принципе перестало меня удивлять за последние сутки. Правда, что же ее интересовало, я так и не мог понять. Однако прекрасно понимал то, что подобные посещения вряд ли были спонтанными и ничего не таили в мысленных закромах Каи.
     – Цуруги, а что за девушка играла на скрипке утром? – сходу выпалил я, протирая сонные глаза.
     – Это дочка школьного сторожа! – улыбнулась девушка, – Она крайне необщительная, да и на людях редко появляется. А что это там у тебя?
     Кая впорхнула в мою комнату и, в два прыжка добравшись до письменного стола, уставилась на разложенную карту, неубранную мной со вчерашней ночи.
     – Мой путеводитель! – соврал я.
     – Он старый, – заметила Цуруги, – Если захочешь осмотреть местные достопримечательности, лучше позови меня с собой: я эти места с детства знаю. И намного лучше, чем твоя допотопная карта.
     Я промолчал в ответ, а Кая продолжала тараторить:
     – Мы с Мако едем в город. Не хочешь составить компанию? Прогноз обещал затяжные метели, так что, возможно, ближайшие пару дней, а то и больше, тебе такого шанса не представится.
     От совместной поездки я отказался, потому как собирался провести осмотр на местности, а отсутствие Цуруги, которую явно распирало любопытство касательно моего пребывания здесь, было мне как нельзя на руку.
     Девушкам в дорогу тетя Ноэль наготовила бутербродов, потому что автобус обратно шел только вечером, и в город они уезжали практически на весь день. Я проводил их до остановки, и долго смотрел вслед автобусу, который, приняв пассажиров, помчал по автостраде, огороженной красно-белыми бортиками, лентой серпантина закручивавшейся между гор и уходившей вниз.

Читать главы 5 – 8