Филипп Киркоров: я стал заложником. Придумал себя, да так и живу — эпатажно

Когда Филиппу Киркорову говорят о том, что он зазнался и считает себя великим, он только смеется и цитирует Аллу Пугачеву: «От слова «великий» я полнею». Более непредсказуемого артиста на российской эстраде найти, наверное, трудно. Накануне своего 43-летия, которое он встретит 30 апреля, Филипп решил удивить всех альбомом «ДруGOY». Чем будет необычен новый диск, о любви, счастье, переживаниях и жизненных ошибках артист рассказал в откровенном интервью Наталье НИКОЛАЙЧИК.

Хозяин роскошной квартиры в центре Москвы, в Филипповском переулке, закуривает тонкую сигаретку:

— Я вообще-то не курю — это просто чтобы немного расслабиться и настроиться на разговор. Обычно я не люблю откровенничать. Живу себе и живу. Хорошо живу. Спрашивают — отвечаю. Просят — помогаю. Сам никогда не прошу. Живу по принципу, озвученному в книге Булгакова «Мастер и Маргарита»: «Сами предложат и сами все дадут». Прекрасная фраза. Прекрасная теория и философия. И она работает.

Принять новые обстоятельства было сложно

— Кто-то говорит, что потери в нашей жизни для чего-то нужны. Я так не думаю. Необходимо быть очень сильным или очень циничным человеком, чтобы так считать. Фраза «Все, что ни делается, — к лучшему» кажется мне лживой. Это формула успокоения. Я в нее не верю. Разве можно подумать, что развод с любимой женщиной — это здорово? Бред...

Я уже не говорю о том, какая страшная потеря смерть близкого человека. Мамы не стало в 1994 году, в мой день рождения, когда мне исполнилось 27.
Это был ясный, солнечный день. Мы с Аллой готовились к гастролям в Израиле. Записывали дуэт на иврите — песню «Здесь родился я». Оказывается, в те самые минуты, когда я ее пел, умирала моя мама... Песню мы записали очень быстро, можно сказать, с первой попытки. Я даже удивился, когда мне сообщили: «Все нормально, перезаписывать не надо». Вышел в студию, говорю: «Все, теперь поедем к маме в больницу». А мне Алла в ответ: «Нет, едем домой!» Задавая вопрос «почему?», я подсознательно уже знал ответ, но верить в страшное отказывался... Потрясение было чудовищным. Тогда мне казалось, что без мамы я ни жить, ни дышать не могу. Такая у нас с ней была связь... Больше мы с Аллой, пока были супругами, не пели дуэтом.

И никогда с тех пор мой день рождения не был таким светлым, как прежде. Как тот, например, когда мне исполнилось 10 лет. День был солнечным. Сколько себя помню, 30 апреля всегда светит солнце. Я в красной рубахе с цветами стою посреди комнаты, а родители дарят мне шикарный, многоярусный, покрытый красной глазурью торт с меня ростом... А я радуюсь и не понимаю — где же они его достали? Днем наш дом был полон артистов, говорящих на румынском, польском, чешском языках. Все они вместе с папой, который пел, и мамой, которая вела концерт, участвовали в международной программе «Мелодии друзей», чем-то похожей на «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады». Артисты надарили мне кучу всякой заграничной ерунды: конфет, жвачек, ластиков, пеналов невообразимых красок и форм. Такого великолепия у нас в Союзе отродясь не было! Я еще целый год разбирал эти драгоценности и в школу приносил, раздаривал. С тех пор, кстати, обожаю делать подарки...

Это страшная и мистическая вещь — когда день рождения, счастливейший день в жизни, становится днем памяти. Правда, я стараюсь относиться к этому философски. Уговариваю себя, что это судьба, которую изменить невозможно... Мама ушла в Пасху шестнадцать лет назад, ей было всего 57 лет. Говорят, кто умирает в пасхальные дни, попадает в рай. Моя мама и была святой. Она была одной из красивейших женщин Москвы, России и, мне кажется, мира. Талантливая, артистичная, музыкальная, она всегда оставалась в тени отца. Мама могла бы сделать блестящую карьеру, но избрала другой путь, посвятив жизнь отцу и мне. И в этом было мое счастье, потому что ближе нее у меня не было, нет и не будет человека на земле. Мне ее очень не хватает. Если бы мама сейчас была в моей жизни, наверное, многое сложилось бы по-другому.

Сегодня моя любовь в основном адресована близким людям — отцу, его семье. Папа живет с женщиной, которая заботится о нем. Свадьба состоялась 15 лет назад. Довольно быстро после смерти мамы. Будучи маменькиным сынком, я ревновал страшно и его избранницу Людмилу никак не хотел принимать. От резких выпадов меня удерживали слова Аллы: «Филипп, ты должен быть счастлив, что отец не один. Ты бы в силу своей профессии, в силу своего графика жизни, эгоизма, в конце концов, все равно не смог бы уделить ему достаточно времени и внимания. И страдал бы, переживал, как он живет совсем один. А Людмила его искренне любит». Но, признаюсь, принять новые обстоятельства мне было сложно. Прошел не один год, прежде чем я понял, что Люда действительно была дана папе Богом. Людмила — самодостаточный, умный человек, доктор наук, у нее кафедра. Отец старше ее на 30 лет, но они действительно счастливы. Это видно. Люда заряжает отца энергией и молодостью. Папе в этом году исполнится 78 лет, он уже почти не дает сольных концертов. Зато появляется в моих и исполняет свою замечательную песню «Guarda Che Luna», а народ приветствует его стоя. Я счастлив, что могу продлить его творческую жизнь на сцене. Он остается удивительно харизматичным человеком, артистом, который, несмотря на преклонный возраст, блистательно поет и мастерски держит даже самые высокие ноты...

Релаксирую в Диснейленде

— В такой загрузке, как сейчас, я не жил и не работал даже в 20 лет, когда меня рвали на части и называли сенсацией. Ритм бешеный, работаю на износ. Правда, когда понимаю, что захлебываюсь, вспоминаю слова моей мудрой бабушки, которая говорила: «Брось, а то уронишь». Иногда, когда реально задыхаюсь, сам себе говорю: «Филипп, брось, а то уронишь!» — и исчезаю на несколько дней. У меня много возможностей. Когда-то ездил в Тибет, чтобы морально и физически очиститься и восстановиться. Релакс наступает у меня и в Диснейленде: в тамошних детских шоу потрясающая атмосфера, впитанная мной с детства! Бабушка, которая меня растила, была цирковой артисткой, так что цирк, веселые представления — моя любовь навсегда. И вот мне уже сорок, я взрослый серьезный дядька, артист, но в Америке снова становлюсь ребенком. Брожу счастливый, с дурацкой улыбкой на лице и широко открытыми глазами. Обязательно раз в год на неделю отправляюсь в Нью-Йорк и каждый вечер хожу на бродвейские мюзиклы. Получаю море удовольствия: каждый спектакль — шедевр. И домой возвращаюсь заряженный и вдохновленный. Но признаюсь, нигде мне не бывает так хорошо, как в Болгарии и Санкт-Петербурге. Иногда, когда появляется окошечко в работе, сажусь в самолет и улетаю в Питер. И на 2-3 дня погружаюсь в удивительную ауру этого города. Могу даже никуда не выходить, а просто сидеть в гостинице. Гулять на самом деле частенько нет никакой возможности. В каком бы виде ни появился, меня непременно узнают. Стараюсь мышкой прошмыгнуть где-то в аэропорту — как можно незаметней. Не спасают ни надвинутая по самые брови кепочка, ни очки, ни поднятый воротник. Напрягает и нездоровый интерес СМИ ко всему, что происходит в моей жизни. У меня есть ощущение, что они как поезд, который прет на меня, вот-вот врежется, но в последнюю минуту все заканчивается хорошо. Хотя подозреваю, что рано или поздно катастрофа все-таки случится... Иногда я мечтаю, что, став менее популярным, смогу расслабиться и отдохнуть от повышенного внимания. Ведь я все время начеку. Выхожу за пределы квартиры и сразу — в боевую позицию. Сплошной стресс!

Впрочем, я не жалуюсь. Мне же когда-то очень и очень хотелось славы! Помню, дико переживал, когда меня в первый раз показали по телевизору, а на следующий день в троллейбусе никто не узнал... Чуть позже я поехал в Одессу, где у меня были съемки. Тогда я уже считал, что меня должны узнавать. Был 1988 год, прошли «Рождественские встречи», несколько телевизионных концертов с моим участием. Так вот, иду я в Одессе по улице и вдруг слышу брошенную вслед фразу: «Ой, кажется, этот мальчик где-то пел в группе у Аллы Пугачевой». Я был страшно огорчен... Господи, что же надо сделать, чтобы меня узнавали? Чтобы просили автографы, обращались по имени-отчеству? Потом все это у меня появилось. И возникло противоречие: от известности дико устаешь, но если бы меня вдруг перестали сегодня узнавать, я наверняка бы переживал...

Признаюсь, любил я эгоистично

— Любое желание, если оно искренне и позитивно, исполнимо. Но для этого нужно мечтать так же беззаветно, бесшабашно, как в детстве и юности. Тогда мы мечтаем, совершенно не представляя себе и не заботясь о том, как это можно реализовать. А с годами появляется куча условностей и отговорок, почему это может не произойти.

Страшную вещь, наверное, сейчас скажу: все главное, о чем я мечтал в юности, сбылось. Правда, кое-что пошло не так: не сложилась личная жизнь, как хотелось бы. И тут виноват только я сам. Человек, которого до сих пор люблю, не верит в искренность моих чувств. Впрочем, не верит не только она.
Как-то давал интервью Ксюше Собчак, и она заявила, что мои слова о любви к Алле напоминают затянувшуюся игру. И что причина этой моей позиции в ущемленном самолюбии: мол, никому не приятно, когда его бросают. Возможно, в утверждении Ксюши и есть доля истины, но это малая доля. Мне кажется, она описала не мою историю. Просто мир делится на тех, кто любит, и тех, кто позволяет себя любить. Я отношусь к первой категории. Хотя, признаюсь, любил я эгоистично. Ничем не жертвовал ради любимого человека. Сегодня, копаясь в памяти, я осознаю: Алла многое в жизни делала из-за меня и многим ради меня поступалась. Только теперь я это понимаю, а раньше в силу молодости был слеп и глух. Она до сих пор очень дорогой и близкий мне человек. И я стараюсь не грузить ее своими проблемами — зачем?

Недавно началась моя киноистория. О том, чтобы играть в кино, я тоже давно мечтал. Когда услышал, что в фильме «Любовь в большом городе» есть роль святого Валентина, сам напросился — примерно как Мадонна в фильм «Эвита». Измором взял съемочную группу и просто заставил утвердить на роль. Этой работой я во что бы то ни стало хотел донести месседж любимому человеку. И я это сделал. У меня получилось. Я стал святым Валентином как раз в то время, когда этот образ был мне очень понятен. Да, представьте себе: я, эстрадная штучка, эпатажный артист, стоящий от святости на километр, знал, как надо сыграть покровителя влюбленных! Режиссер Марюс Вайсберг сначала настаивал: «Давайте возьмем профессионального киношного или театрального актера». Но когда состоялась премьера, Марюс поблагодарил меня: «Спасибо, Филипп, огромное за то, что сумел убедить, что сможешь сыграть эту роль. Я не верил. Ошибся. Но не ошибся, когда все-таки рискнул!»

После этого фильма и в моей жизни все стало как-то по-другому. Лучше. Все-таки вода камень точит... Если ты хочешь любви и хочешь быть счастливым — все в твоих силах. А я очень хочу быть счастливым в любви! Я же живой человек. Просто опять-таки с годами мы понимаем, что наши заветные желания осуществляются все с большим и большим трудом, все медленней и медленней. Но иногда нужно просто подождать. Я жду.

Подарил цветы и чуть не умер от волнения

— Отец открыл мне человека, благодаря которому я полюбил эстраду. Мне было 7 или 8 лет, когда папа принес домой пластинку Энгельберта Хампердинка. Этот британский певец был в начале 1970-х в расцвете своей творческой карьеры, исполнял хит за хитом. Его голос — мягкий чистый баритон — меня заворожил. Я тоже захотел петь, даже в хор записался. Дома ставил пластинку Хампердинка и пел, повторяя и слова, и интонации. Много позже, став артистом, я пришел на его первый московский концерт. Это было в 2003-м. Нас познакомили, я подарил цветы и чуть не умер от волнения, выдавливая из себя слова о том, какой он замечательный. Получилось дежурно и как-то по-дурацки. Он улыбнулся, расписался на альбоме. Но мне было обидно, что я не смог выразить ему свое детское восхищение и благодарность. Хампердинк дал мне свой номер телефона и сказал, чтобы я обязательно звонил, когда окажусь в Америке. Но я так и не набрался смелости. Даже приехав с концертами в лучший зал Лос-Анджелеса — Kodak Theatre, где проходят знаменитые церемонии вручения премии «Оскар», не отважился ему позвонить и пригласить на мое шоу. И вот в этом году я увидел рекламу новых концертов Энгельберта Хампердинка в Москве. Конечно же, купил билеты. На этот раз не собирался рваться за кулисы. Хотелось просто его послушать. Каково же было мое потрясение, когда утром, перед концертом раздался телефонный звонок. «Филипп?» — «Да». По просьбе Хампердинка звонила его переводчица. Оказалось, певец приглашает меня на ужин и на концерт. Я был в шоке, хотя, в принципе, удивить меня чем-то практически невозможно. Даже если примерно с таким же предложением мне позвонила бы Мадонна или Барбра Стрейзанд, я бы не был столь эмоционально потрясен. Понимаете, когда кумир детства, чей эстрадный вокал я считаю идеальным, приземляется в России и чуть ли не первое, что делает, интересуется тобой — это чудо! Оказывается, он знает, что я популярный артист, и помнит нашу первую встречу, показавшуюся мне скомканной и неловкой. Я конечно, бросил все дела. Мы поужинали в шикарном ресторане. А на следующий день встретились на его концерте. Я слушал и удивлялся: ему 73 года, а голос остался таким же свободным, как в молодости. Со сцены он сказал добрые слова в мой адрес, а я преподнес ему букет роз. Когда же опустился в кресло в зрительном зале, ошарашенно подумал: мог ли я в детстве предположить, что когда-нибудь этот артист будет меня приветствовать со сцены? Что я буду иметь возможность с ним разговаривать о жизни и творчестве, показывать свои песни и клипы, выслушивать его мнение по поводу моей работы? Встреча с ним даже не была моей мечтой. Было лишь непреодолимое стремление приблизиться к нему в плане профессионализма. Ведь мы долго жили за железным занавесом, где даже Марыля Родович, певица из братской Польши, казалась дивой из страшной заграницы.

Все держу в себе

— Я бываю очень счастлив, когда воплощаются мои творческие идеи. Выхожу на сцену, ощущаю полет, эйфорию, кураж невероятный, горы могу свернуть. Все силы выплескиваю на сцену, как бы банально это ни звучало. А куда мне их еще тратить? На что? Обладай я миллиардным состоянием, арендовал бы боинг и отправился с приятелями на Гаити. Тех, кого я называю приятелями, у меня на самом деле много, но друзей, наверное, нет. Ни одного человека, кому я мог бы открыться, довериться и поплакаться в жилетку. Вот недавно мы с Леней Агутиным возвращались из гастрольной поездки, общались всю дорогу, и я получил колоссальное удовольствие. Мы ведь знакомы уже 20 лет. Расставаясь в аэропорту, я думал: как же здорово, что мы встретились, что он есть в моей жизни! Но это не значит, что, случись у меня что-то сегодня вечером, я буду звонить ему и говорить: «У меня беда!» или «Леня, мне так плохо!» А плохо бывает, и нередко. Я сделал печальное открытие: невозможно быть до конца счастливым. Невозможно, чтобы у тебя было все. Чего-то все равно не хватает. Одного пункта — но ты понимаешь, что именно он тебе нужен больше всего.

Так что людей, которые знают обо мне все, на свете нет. Но есть множество тех, кто считает, что знает. Хочу их огорчить: это иллюзия. Я единственный знаю про себя все. Без сомнения, человек я одинокий. Иначе не  назовешь.

По НТВ недавно прошла программа «Чрезвычайное происшествие» о судьбах артистов, которые покончили жизнь самоубийством. Один из сюжетов был посвящен Лене Кондулайнен. Она рассказывала, что в тот самый момент, когда, переживая кризис, она собиралась уйти из жизни, ей позвонила подруга. Лена выговорилась — и это ее спасло. В конце программы она высказала правильную мысль: невероятно важно, чтобы в трагические минуты рядом оказался человек, который способен выслушать. Благодаря присутствию такого человека люди отменяют страшные решения. Я слушал Лену и думал: случись кризис, мне некому о нем рассказать. Но, слава Богу, фатальные мысли меня не посещали. А когда мне плохо, я не жалуюсь. Наоборот, стараюсь закрыться, исчезнуть, чтобы никого, ни единой живой души не было рядом. Такой я человек. Это у меня от мамы. Испытывая и моральную, и физическую боль, она не показывала виду, что страдает, все держала в себе. Я такой же. Давно уже стал сам себе психологом. Вытаскиваю сам себя из трясины переживаний, как Мюнхгаузен из болота.

Намучаемся мы с этим мальчиком из Болгарии

— Видеть себя со стороны бывает очень важно. Этому меня научила Алла Пугачева. Какое-то время я смотрел на себя ее глазами. Мне кажется, с тех пор, когда впервые взглянул на себя со стороны, я сильно изменился. Алла же считает, что ни капельки. «Такой же дурень, как и был» — так она говорит. Ха-ха... Не думаю, что это плохо. Потому что здесь важна интонация. Я дурень, и это позволяет мне сохранить искреннюю веру во все хорошее — в добро, любовь... Я еще не разочаровался в любви. Именно это чувство мною движет. Я верю, что буду счастлив и что все непременно будет хорошо. Хочу реализовать не только свой творческий, но и человеческий потенциал. Кто-то думает, что я зазвездился, что считаю себя гениальным, великим. Смешно! Я сразу вспоминаю Аллу, которая говорит: «От слова «великий» я полнею». Конечно же, я не считаю себя великим! Но я на пути, на пути! Мы все на этом пути. Хотя нужно еще очень многое сделать.

Не знаю, почему Бог, распределяя судьбы, дал мне такую яркую жизнь — калейдоскоп встреч и расставаний с удивительными людьми, счастливых и горьких событий, которые смешались в пеструю эмоциональную вспышку длиной в сорок с лишним лет. Школа, музыкальное училище, работа в мюзик-холле, Театр песни Пугачевой, сольная карьера, первое шоу, свадьба, период абсолютного счастья, победы и проигрыши, очарования и разочарования. Все перемешано.

Сколько себя помню, всегда хотел быть лучшим. Это началось с третьего класса. Однажды, проходя мимо директорской, услышал разговор. Учителя обсуждали меня, только что пришедшего в эту школу: «Ох, это сын артистов. Сейчас начнутся проблемы, капризы. Намучаемся мы с этим мальчиком из Болгарии». И мне стало ужасно обидно и за родителей, и за себя. И я подумал, что и этой тетке-завучу докажу, и всем остальным, что сын артистов может быть лучшим в классе. И это желание было настолько велико, что я окончил школу с золотой медалью.

Я перфекционист. Считаю, что нужно или делать идеально, или не делать вовсе. Живу по принципу: если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай сам. Как говорят: полюбить — так королеву, проиграть — так миллион.

Я и на гитаре учился играть, и в театральный кружок ходил, и хватался еще за кучу других важных, как мне казалось, дел. И все, чем занимался, должен был делать лучше всех. Гнесинку, в которую поступил после школы, окончил с отличием. Для меня это тоже было очень важно.

Моду на игру «Мафия» ввел я

— К нынешнему дню рождения я выпускаю диск «ДруGOY». Эта работа принципиально отличается от пре­дыдущих. Я никогда раньше не записывал диск сразу с 46 новыми песнями. Это триптих, каждый диск которого имеет свое дежурное название — модерн, ретро, этно. В этнодиске есть песни моего проекта с диджеем Шантелем. Мы собрали музыку балканского направления, которого я до этого не касался. В моей творческой жизни были разные направления: и турецкие, и испанские, и латиноамериканские, и еврейские, и итальянские. Разные музыкальные палитры, разная география. А здесь музыка моей второй родины — Болгарии, а еще Македонии, Сербии. Я очень люблю в музыке балканскую краску — особенные переливы, колорит. Сразу возникает ощущение, что и жизнь хороша, и жить хорошо. Когда я сейчас эту музыку слушаю, сам удивляюсь, почему раньше не касался ее в своем творчестве: она же моментально вырабатывает у меня гормон счастья!
Так что слушатели получат реально другой альбом. И я там совершенно другой. Кстати, эта инакость заложена даже в самом названии. Первые три буквы написаны кириллицей, вторые — латиницей. «О» заштрихована. Так что много вариантов для фантазии зрителя. Что подразумевается под окончанием «goy»? Может, «gay», «guy»... Вариантов для продолжения цепочки множество. Я даю слушателям свободу придумывать меня себе таким, каким хотят видеть. Хотя есть четкая формулировка в словаре слова «гой» — иной, иноверец, чужестранец.

Слушатели удивятся, но к моему альбому будут прилагаться карты для игры «Мафия». На них мои фотографии в образах персонажей игры — даже специальную фотосессию для
этого устроил. Кстати, игра в альбоме оказалась не случайно. «Мафия» — мое страстное увлечение, которому я посвящаю много времени. Мало кто знает, но моду на эту игру в московскую светскую тусовку привнес именно я. Сначала мы с приятелями тихо, почти подпольно собирались играть в ресторанчиках. А сейчас уже устраивают целые турниры. Приятно, что родоначальником движения был я с маленькой компанией. Кстати, недавно прошла первая церемония вручения премий игрокам в «Мафию», где мне торжественно вручили приз с формулировкой: «Крестному отцу мафии». Так что я успеваю не только работать, но и с друзьями поиграть.

Если бы не сцена, я бы давно растолстел

— Шопоголиком я стал уже давно. Моя новая квартира скоро превратится в один большой гардероб. Это не очень здорово. Но может же у меня, наконец, быть хоть какой-то недостаток, порок! Я ж не пью, наркотики не употребляю.

Раньше у меня был еще один культ — еда. Но теперь я вычеркнул и ее из списка своих удовольствий. После определенного возраста каждый лишний съеденный кусочек идет не туда, куда надо. Приходится резко себя ограничивать. А раньше калории не считал, в безумных количествах по­едал гамбургеры, жареную картошку, пиццы, пончики, всякие сладкие наполеоны и эклеры и все это запивал колой. Обожал! Я был гурманом, завсегдатаем лучших московских ресторанов. Гурманом и остался. Но теперь я этакий теоретик, выступаю в роли эксперта. Привожу в хорошие рестораны моих иностранных друзей. Сижу с ними, комментирую, что лучше заказать, потому что прекрасно знаю, какое блюдо где является коронным. Друзья с удовольствием наедаются. А я сижу и смотрю, чтобы все были сыты. Как говорится, наедаюсь глазами, но иногда не выдерживаю: то у одного что-то вкусненькое дерну, то у другого. Сам редко делаю заказ. Обычно — мой любимый салат оливье или картофельное пюре. Ну люб­лю я эти вещи очень! С детства.

Если бы не был на сцене, растолстел бы давно. За фигурой я должен следить, так сказать, по долгу службы. Эстрадных артистов встречают по одежке. Так было, так есть и так будет всегда. Тут нельзя забывать о правиле: если хочешь продержаться на сцене как можно дольше — не расслабляйся, будь в форме. К тому же сцена мне нужна гораздо больше, чем кусок пирога. Это мой основной заработок. К сожалению, существующая сегодня система защиты — а точнее, не защиты —
авторских прав, лишила меня денег с альбомов. Многомиллионные пиратские тиражи в нашей стране никем не контролируются. Поэтому приходится создавать какую-то материальную базу на черный день, чтобы даже тогда остаться на таком же уровне жизни, как сейчас. Хотя я верю в светлое будущее!

Не готов подставить вторую щеку

— Обожаю фестивали. Очень люблю «Новую волну» в Юрмале: вижу там много интересных молодых артистов, работаю с ними. К сожалению, открытия случаются все реже. Сегодня положение эстрады плачевно. Сначала я защищал все эти «фабрики», потому что думал: наконец-то можно талантливым артистам пробиться, заявить о себе без блата и без колоссальной финансовой поддержки. Но, к сожалению, полет «фабрикантов» оказался низким и коротким. Причина — в самих молодых артистах. Они мыслят совершенно по-другому. У них заниженная планка. Сегодня столько расплодили середнячка! И он такой тухлый — никакой. Хотя есть на нашей эстраде по-настоящему талантливые артисты. Я очень порадовался за Сережу Лазарева, когда был у него на дне рождения. Он показал нам 9 или 10 новых песен, целый альбом. И все очень красиво и со вкусом. Какой же он умница! Пчелка. У него глаза горят! Сделал новую программу, записывает песни, готовит номера, приглашая постановщиков из-за границы. Нравится мне и творческий потенциал Димы Билана. Очень неоднозначная личность на нашей эстраде. Мне кажется, что он еще раскроется. У него был слишком яркий взлет. Но нельзя от него постоянно требовать творческого пика. Ему стоит уйти в тень, а потом рвануть. Мне нравится появление новых неординарных личностей. Иногда слышу, как критикуют выбор России на новое «Евровидение» — Петра Налича. А я рад, что выбрали его. Мне его команда очень импонирует. Еще год назад я обратил на него внимание, он перспективный артист. Побольше бы таких. Конечно же, событием в моей жизни я считаю появление талантливой и харизматичной Ани Лорак, с которой мы прошли «Евровидение», где она блистательно выступила и заняла второе место, уступив мужскому трио под руководством Рудковской. Мы с Ани продолжаем творческое сотрудничество и недавно записали аж целых два дуэта. Так что ждите, скоро вы будете приятно удивлены.

Раньше было слышно много критики: Киркоров, Пугачева, Леонтьев, Кобзон заслонили собой всех, забили собой эфиры, молодым не дают дорогу. Ну вот в последние годы запели все кому не лень — и что? Где молодые таланты? Почему не собирают залы?

Почему не выступают сольно? С сольными концертами выступает та же гвардия, только к ней примкнула Кристина Орбакайте, которая сегодня практически единственная работает с большим красочным шоу и к тому же живьем. А почему же не продают билеты на тех, кто занимает первые места в хит-парадах «Золотого граммофона» или «Европы Плюс»? Почему зрители их даже не могут визуализировать? Модные песенки фоном звучат на «Русском радио» — не больше. Вот почему, когда появляется творческий вулкан, такой как Ани Лорак, я так жадно начинаю работать с ним, так хочу что-то для этого человека сделать. Теперь я лучше понимаю Пугачеву, которая придумала свои «Рождественские встречи» для того, чтобы передать свой опыт и мастерство молодым, раскрыть их творческий потенциал и показать всей стране. Возможно, желание работать с молодыми передалось мне именно от Аллы. Она практически перестала верить в их благодарность, хотя все равно продолжает заниматься молодыми талантами у себя на «Радио «Алла». И я еще на что-то надеюсь. Хотя никто спасибо не говорит, а иногда и в тебя же плюют. Зачем это надо? И так сплошные стрессы. Возможно, таков закон жизни. Но я не готов подставить левую щеку, когда ударили по правой.

Придумал себя, да так и живу

— Каждый человек должен дерево посадить, дом построить, ребенка родить. Ни одно, ни второе, ни третье мне пока не удалось сделать. По-моему, не только мой папа переживает, что я последний в роду Киркоровых, но и вся страна. Живу в городской квартире, купленной на честно заработанные деньги. А хотелось, чтобы был свой дом, мини-остров, куда можно было бы сбежать на уикэнд. А такого места пока нет. Хотя, даст Бог, скоро появится. И так, чтобы вокруг никого. Даже помощницы Лю­­си
с собаками. Я понимаю Аллу, которая отказалась от 24-часового присутствия той же Люси в своем доме. Ей доставляет удовольствие самой готовить, устраивать какие-то постирушки. Она ведь всю жизнь фактически была лишена возможности заниматься домом в свое удовольствие. Была работа, работа, работа. Конечно, стряпней в своем доме, как она, заниматься я не буду — все привезут из ресторана. Но все же буду получать колоссальное удовольствие от того, что вдруг окажусь один. Но... если честно, уверен: когда человек говорит, что жаждет одиночества, — это вранье. Всего лишь отговорка, чтобы не задавали следующего вопроса. Да не хочу я быть один!!! НЕ ХО-ЧУ! Все это такая оправдательная бравада. Если я так кому-то говорю — не верьте мне. Это из разряда выражений «Смейся, паяц, улыбайся, когда тебе плохо». Смех сквозь слезы. Надо сказать, что миссия одиночества мне поднадоела. Спасает сцена. Вот почему я за нее держусь и не бросаю. Сцена отвлекает от дурацких мыслей. И я стараюсь загрузить себя работой максимально. Сцена создает иллюзию, что я не один.

Жизнь в последние годы принесла мне немало разочарований. Пять лет назад Игорь Крутой, который прекрасно меня знает, сказал: «душе у Киркорова выжженная земля». Мое состояние он точно проиллюстрировал. Но все зарастает. У меня в душе слишком плодородная почва, даже если вчера было выжжено — завтра начнет плодоносить. Время лечит. А потрясающих идей и желаний, творческих и личных, хватило бы на десяток жизней. Я мечтаю о вечной молодости. Но не уверен, что принял бы этот дар, если он от дьявола. Не люблю заигрывать с этим нечистым зверем. Зло трогать нельзя. Кстати, точно могу сказать, что если бы была возможность вернуться на 25 лет назад, единственное, что изменил бы, — личную жизнь. Учитывая опыт прожитых лет, по-другому бы выстраивал отношения с близкими людьми. Все остальное, вплоть до «розовой кофточки», оставил бы как прежде.

Конечно же, я, как и каждый человек на этой земле, страстно желаю счастья. Но как его достичь? У счастья ведь нет формулы. Оно разбросано в мелочах. Проснулся утром, а рядом мой шпиц Харри — счастье. Приехал в Тверь, а в гостинице есть горячая вода — счастье. Вышел на сцену и увидел полный зал — счастье. Прилетел на Дальний Восток, поселился в номере без штор, а мне их вдруг повесили, и можно выспаться перед концертом — счастье. Хочу пить — и есть вода...
Я очень эмоциональный человек. У меня все через край. В жизни для меня важно все. Я бурно радуюсь и бурно огорчаюсь. Любая мелочь для меня как острый нож в сердце. Я завидую Алле, которая умеет жестко абстрагироваться от суеты и может решить «подумать об этом завтра», как Скарлетт О'Хара в «Унесенных ветром». Миллион раз я слышал эту фразу от нее. Но сам так не могу. Пока не решу проблему, не успокоюсь. Сжигаю себя этими проблемами, не стоящими моего внимания, часто грущу и расстраиваюсь страшно. Правда, об этом мало кто догадывается. Я ведь из шоу-бизнеса, представитель легкого жанра. Ко мне и относятся как к шоу. Я стал заложником жанра. Придумал себя, да так и живу — эпатажно. А ведь эпатаж и скоморошество — синонимы. Говорят, Киркоров — апофеоз безвкусицы. А где вы видели стильных скоморохов и шутов? Я персонаж из комедии дель арте в яркой маске. Конечно, хотелось бы быть благородным Пьеро. Но я все же по природе не такой грустный. Я Арлекин. И Арлекин, видимо, неплохой...