Я мог идти или не идти. Крикнуть изо всех сил или стиснуть зубы в скомканном молчании. Момент развернулся передо мной многоцветным спектром вариантов, каждый из которых мучил меня. Мучил и манил. Я почти потерял себя, художник с тысячью красок и одной, всего одной попыткой провести одну… всего одну линию. Почему нельзя все сразу? Где этот Алеф, в котором всё когда-либо совершённое и все вероятности соединялись в одной точке, не накладываясь друг на друга. Многомерное пространство геометрии искривлённых плоскостей.
И всё же среди сотен возможностей только одна действительность. Только один поступок будет совершён. Один шар вытащат из чаши. Одна из вероятностей обернётся явью. Невозможные миры, онтология которых грезится мне в моменты экстаза, никто не увидит, никто не будет существовать там. Я бы мечтал хоть кого-то убедить в том, что мои миры реальны, да сам потерял в них веру.
Качель скрипела, и я скрипел с ней, скрипел и мир, ликующий от собственной реальности. Я почувствовал взгляд, острый и очень горячий. Ребёнок стоял и смотрел на меня. Какие-то доли мгновенья я глядел ему в глаза рассеянно, не понимая, что и зачем происходит. Но он прервал моё погружение…
- Это моя качель.

Так просто. Я встал и отошёл в сторону. Глупый, взрослый и обречённый… Откопавший в себе Ничто и возрадовавшийся… Чему ты улыбаешься, дядя? Отряхни свои брюки и поправь растрепавшуюся чёлку. Жизнь сметает твой иероглиф с песка, вода лижет камень, вода точит камень…
Моё существование вдруг сделалось для меня предельно ясным. Оно сжалось в маленькую точку, сконцентрировалось на одном, вот этом взгляде, вот этом жесте, вот этом вдохе… Плотный белый карлик… Свобода, которой так хотелось напиться до умопомрачения, улыбалась мне зияющей пустотой…

Я вздрогнул от пронзительного хохота. Дети появились из ниоткуда, дикие воробышки. Мальчик прятался за девочку постарше, видимо, сестрёнку, и показывал пальчиком в мою сторону. Он что-то прошептал сестре на ухо, и оба рассмеялись. Я вдруг тоже засмеялся. Сперва тихо и резко, но потом смех вырвался из грудной клетки огромной птицей и захватил меня всего. Я пошёл стремительно прочь от детской площадки, улыбка становилась всё шире, волосы совсем спутались и лезли мне в глаза и в рот и ветер хохотал и мысли были забыты и в голове не осталось ничего, кроме света…