ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ
Ключи от бездны.
И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей.
Откровение 20:1
(Джон - центрик)
 
Моя память пуста.
Сплю ли я? Или это не сон?
И мой крик, так похожий на стон,
Себе забрала тишина.

Война доконала меня в свой черед.
Я не знаю… Я уцелел?
Но каждое утро со мной только боль,
Что ж, я, похоже, не слишком-то цел.

Возьми же мой вдох, ибо смерти хочу,
Господь, разбуди же меня!

В лоно матери снова вернуться
И родиться – то было б верней,
Чем жизнь, как машина, что длится
По воле чужих мне людей.

Не хочу тех времен, когда буду я жить
Через трубку кормясь и дыша –
Новинкой военного дня!
Я устал от машин, говорящих мне быть.
От жизни избави меня.

Возьми же мой вдох, ибо смерти хочу,
Господь, разбуди же меня!

Весь мир исчез, и я совсем один,
Всевышний, помоги.
Я умереть хочу – мой вдох возьми,
Пожалуйста, о боже, помоги!

Тьма окружает меня, как тюрьма,
Я вижу лишь ужас и страх.
И жить – не судьба.
И смерть – не моя.
Я в собственном теле – в цепях.

Эта бомба в земле, эта мина взяла
Мое зренье,
И речь,
И слух.
Отняла мои руки,
И ноги,
И дух.
И взамен мне дала издевку – судьбу –
Жизнь, полную боли, в аду.
 
  Metallica «One»
  (Черновой перевод - EnjoyYourLife, литературный перевод – мой)

Теперь
Лоуренс, штат Канзас.
Когда Лоуренс показался впереди, сквозь тяжелую, опустошительную усталость и вызванное ею безразличие пробилось странное чувство.
Круг замкнулся.
Долгий, опасный, непредсказуемый путь привел его туда, откуда все началось.
Джон ощутил смутное удовлетворение от осознания этой мысли.
Здесь он прожил самые счастливые годы своей жизни и пережил самые черные дни. И было что-то глубоко правильное в том, что закончиться здесь. Так или иначе.
Он так же не сомневался в том, где именно все произойдет.
Его дом.
Пусть он не жил там уже два десятка лет и сейчас у дома другие владельцы, все равно это был его дом.
Место, где все началось.
И, вернувшись в Лоуренс, Азазель не мог выбрать ничего иного.
Джон остановил машину в предместьях окутанного сумерками города. Лоуренс не изменился. Лишь стало больше яркой, навязчивой рекламы, огни которой зажигались в густеющих тенях, да машин, сновавших туда-сюда в преддверии мирного рабочего вечера, но в целом ничего не изменилось. Городок предвкушал отдых в самом центре начинающегося апокалипсиса, даже не подозревая, что завтрашний день мог стать последним спокойным днем перед войной.
Всю дорогу после звонка Миссури он пытался найти выход из сложившейся ситуации. У него был Демон, которого нужно было убить, и одна пуля, которой это можно было сделать. И никаких идей, как сохранить Сэму жизнь.
Он выбрал достаточно тихое место и сейчас мог слышать легкий треск остывающего двигателя. Джон выключил печку и приоткрыл окна, но в салоне все еще нечем было дышать.
Или же его просто преследовало чувство, что он задыхается.
Интуиция подсказывала ему, что предстоящая ночь будет спокойной. Чем бы сейчас ни был занят Азазель, это всего лишь подготовка к завтрашней ночи.
Значит, у него еще есть время. Каждая минута ощущалась, как сужающийся круг, неумолимо теснящий к бездне.
Стук в стекло заставил его вздрогнуть.
Миссури.
Женщина сердито растирала озябшие руки. Ранняя весна по вечерам уступала место поздней зиме. Джон поспешил открыть медиуму дверь.
- Он здесь? – его обжег внезапный страх, что он опоздал.
- Пока нет, - Миссури села на заднее сидение. – Но не стоит терять время.
Заводя мотор, Джон в зеркало заднего вида увидел, что женщина наградила кого-то рядом с собой гневно-раздраженным взглядом, и подавил желание взяться за заряженный солью обрез.
У него своя работа. У нее – своя.

Светлая, просторная гостиная, в которой клиенты могли скоротать минуты перед приемом, навевала воспоминания о тех далеких днях, когда он отчаянно нуждался в подтверждении собственной вменяемости.
Старший Винчестер замер на пороге, он практически видел себя тогдашнего, убитого горем, сомневающегося в самом себе. И, оглядываясь назад, на все, что он сделал и не сделал, он не мог не признать – то, к чему он пришел, неизбежно. Если бы у него получилось спасти Дина, он бы умер. И, может быть, хуже ада для него было бы понимание, что его дети ломают свои жизни друг для друга.
Он шагнул вперед, отрешаясь от мыслей и воспоминаний. На низкий стол лег потрепанный сэмовский ноут и ворох порядком исчерканных распечаток.
Работа не ждет.
Когда через некоторое время на стол аккуратно опустилась чашка свежесваренного кофе, он лишь благодарно кивнул.
Кое-что начинало вырисовываться. Абсолютно бредовое, но могло сработать.

Дин с трудом держал себя в руках. Все его инстинкты кричали о том, что его отец что-то задумал. Что-то, сравнимое с той сделкой, которая так и не состоялась на перекрестке. Вид старшего Винчестера, склонившегося над планом их дома, это сосредоточенное, устремленное скорее вглубь, чем наружу, созерцание вызывали гнетущее чувство тревоги.
Он никогда не видел своего отца таким.

В наступившем утре синеватые предрассветные сумерки смешались с характерным запахом горящей бумаги. И еще долго этот запах будет ассоциироваться у Миссури с воспоминаниями о том холодном весеннем утре, когда в её уютной кухне Джон Винчестер в раковине сжигал ненужные уже ему распечатки и безжалостно расправлялся с некоторыми страницами своего дневника, который вернулся к нему после гибели сына. Его улыбка, лишенная веселья, выдавала бессонную ночь, проведенную за поисками и решениями.
Под её взглядом он открыл кран, и вода, чернея, смывала пепел и уносила его прочь.
На столе в гостиной был разложен лишь план дома.
- Мы должны приготовить ловушки. В доме и на заднем дворе. Здесь и здесь, - Джон обвел кругами нужные места.
Миссури мало что понимала в приемах охотников, но присутствовавший в комнате Дин прекрасно сошел за консультанта.
- На заднем дворе земля. Чем ты собираешься начертить ловушку, чтобы её не было видно?
- Святой водой, - без промедления ответил Джон. Он уже все это обдумал. – Вода впитается, не оставив следов. Можно еще добавить соли. Это должно создать приемлемый барьер.
- А что ты собираешься делать, когда демон попадет в ловушку? – этот вопрос не давал Дину покоя. Он никак не мог взять в толк, что именно его отец хотел сделать.
Поза Джона не изменилась, но он весь как-то закаменел, и стало ясно, что ответа они не дождутся.
- Ты должна узнать, - Дин беспокойно мерил комнату из угла в угол, и от его шагов мелко подрагивал бумажный лист. – Он не может просто изгнать этого демона потому, что тот вселиться в кого-нибудь другого и все равно активирует эту чертову пентаграмму.
- Нам нужно идти, - прервал Джон размышления сына и направился к выходу, оставив план дома на столе. Теперь он ему не был нужен.
Дину ничего не оставалось, как последовать за отцом.
- Ты должна узнать, - повторил он.
В его голосе эхом отразились тревога и беспокойство, витавшие в воздухе.

Миссури внимательно наблюдала за сосредоточенными, уверенными движениями старшего Винчестера. То, как четко, почти не сверяясь со схемой, чертил он ловушку, наводило на мысль, что подобное проделывалось не однажды.
Она несколько раз осторожно пыталась выведать его планы, но каждый раз натыкалась на глухую стену. Её способности так же не помогали – вихрящиеся вокруг Винчестеров эмоции вызывали головную боль, а будущее, зыбкое, неустойчивое, находящееся на точке перелома, просто ускользало от пристального взора. В конце концов, ей пришлось отступиться. Украдкой она бросила извиняющийся взгляд Дину, тот лишь пожал плечами. Это упрямство он знал слишком хорошо.
Рисовать прозрачной водой не очень удобно, но Джон справлялся. Дин видел постепенно растущий сияющий знак, очень большой, вплотную подходящий к входной двери. Чтобы попасть в дом, нужно было войти в ловушку.
Внутри дома Джон начертил знаки около каждой двери и тоже водой, так как у Дженни не нашлось ни единого ковра, которыми можно было накрыть меловые рисунки.
Все уже было готово, когда неожиданно позвонил Бобби. Джо сбежала из больницы. Конечно, маловероятно, что она окажется именно здесь и именно сейчас, но все же он отлично запомнил выражение её лица – ненависть, смешанная с жаждой мести. Это сочетание он знал более чем хорошо.
Теперь из союзников они стали врагами.
Но видит бог, он желал, чтобы Джо смирилась. Не ради его или Сэма безопасности – ради её собственной жизни. Ведь те, кто невольно причинили ей зло, были людьми, и она могла начать новую жизнь без опасений, что за ней вернутся. Но если она выбрала путь ненависти и мести, то это только её выбор, и во всем, что случиться с ней на этом пути, будет только её вина.
Их пути обязательно пересекутся, но лучше позже, чем раньше.
У него не выходила из памяти четырехлетняя девочка, радующаяся его приезду.
Харвелл перевернулся бы в гробу, увидев, что сталось с его «солнышком».
Джон выбросил из головы Джо с её проблемами и вернулся в дом, чтобы окончательно все проверить. На заднем дворе знак окончательно высох. Вопреки его опасениям, вода не взялась инеем или льдом на холодной земле. День выдался на удивление теплым.
Этот крошечный успех заронил в его сердце зерно надежды, что все получится.
Оставалось лишь ждать. Миссури с трудом уговорила его немного поспать. Он хотел было отказаться, но едва затылок коснулся спинки дивана, мгновенно провалился в глубокий сон без сновидений, в котором так нуждался его разум.
День постепенно клонился к вечеру, и сумерки незаметно становились все темнее.
Дин, беспокойно вышагивавший по комнате, внезапно насторожился, и в ту же минуту Джон открыл глаза, в которых не осталось ни капли сна.
- Он идет, - в унисон сказали они, и у Миссури на мгновение закружилась голова от неожиданного совпадения миров.
- Ты знаешь, что делать, - напоследок напутствовал её Джон. – Ни в коем случае не высовывайся.
Он затаился около двери, в узкие придверные окошки ему прекрасно было видно, что происходило на улице.
Где-то недалеко остановилась машина, и после таких томительных, долгих минут ожидания высокий мужчина вошел в круг неяркого света уличного фонаря.
Это был Сэм.
Джон глубоко вдохнул. Сэмми…
Но то, как он двигался – бесшумно, почти неуловимо, хищно – вернуло Джона на землю.
Азазель. Не стоило забывать о нем.
Демон на удивление быстро пересек площадку заднего двора, но у самой ловушки замешкался.
- Ну же, - беззвучно шепнул Джон. – Иди же.
Азазель внимательно оглядел дом – в бывшей детской Сэма горел свет, в гостиной бросал на шторы синеватые отсветы работающий телевизор. Поколебавшись, он все же сделал шаг вперед, пересекая невидимую черту.
Винчестер выдохнул. Да! Попался.
А демон внезапно споткнулся, словно утратив контроль, и огляделся по сторонам с какой-то совершенно безумной надеждой.
- Папа? – полный мольбы голос Сэма разорвал тишину. – Папа, ты здесь?

- Стой! – бросился вперед Дин, напрочь забыв, что отец не может его слышать. – Не надо!
Ему отлично была видна глубокая тьма над братом.

Его предало сердце, глупое, безрассудное, не научившееся не верить очевидным фактам.
Он сделал один только шаг, пересекая порог, но этот шаг перечеркнул все его хитроумные планы.
Желтые глаза демона смотрели на него в упор, а правая рука неуловимым движением вынула пистолет и нацелила его на старшего из Винчестеров.
Или на последнего из них?
- Стой, где стоишь, - приказал Азазель, - или я выстрелю.
Джон застыл на месте, не сводя глаз с сына и пытаясь совладать с собой.
Как глупо! Какая неимоверная глупость с его стороны. Все внутри оборвалось, когда он осознал совершенную ошибку. Горькая ярость, охватившая его, таила в своей сердцевине глубокое, опустошающее отчаяние, и сейчас ему нужно было отодвинуть все это на задний план, чтобы сохранить трезвый ум.
В холодном воздухе наступающего вечера давно растаяли щедрые авансы приближающейся весны, и ветер, пока еще не порывистый и слабый, все же вызывал смутное желание вернуться домой, в тепло.
Двое мужчин пристально следили друг за другом в тусклом круге света, выжидая, к чему приведет их это неожиданное противостояние.
- Что ж, - неторопливо произнес Азазель, нарушив хрупкую тишину, - раз кавалерия не спешит к тебе на помощь, мы можем поговорить.
Беспощадно извлекая информацию из памяти Сэма, он знал, что в этом городе у его противника есть союзник, пусть и не такой опытный и знающий, как Сингер, но по-своему тоже опасный. И хотя после столкновения с Дином, он мог выбрать любой другой город поблизости, демон предпочел рискнуть. В конце концов, что за радость в работе, если она не приносит удовольствия?
И сейчас, в ловушке, один на один с охотником, который владел легендарным кольтом, он в полной мере, насколько это могут ощущать демоны, чувствовал себя живым.
- Матч – реванш, не правда ли? В нашу последнюю встречу ловушку тебе устраивал я, – непривычная сдержанность сквозила в интонациях демона. Тонок лед под его ногами или, в его случае, хрупка корка над все еще кипящей лавой. – Ты хорошо подготовился.
Джон ничего не ответил, но в памяти невольно возникли воспоминания того дня, когда он сам был одержим, а Сэм с кольтом в руках все никак не мог решиться и выстрелить. Он бы все отдал, чтобы туда вернуться. Если бы он знал тогда, чем все это закончиться, то выстрелил бы сам, заставил бы Сэма отдать ему кольт. Смерть – еще не самое страшное, что может случиться.
Демон истолковал его молчание по-своему.
- Подумай вот о чем, Джон, - он зорко наблюдал за малейшими движениями вокруг. – Это ведь твой сын, твой последний сын.
Винчестер сжал челюсти, отгоняя боль. На лице Сэма хищно, но без насмешки горели желтые кошачьи глаза. В левой руке Демон нежно, почти лениво держал нож. Тот самый, который Джон когда-то подарил Дину, и с которым Сэм не расставался даже во сне.
- Ты дашь мне уйти, - в его тоне не было приказа, только простая констатация факта. – Ты же знаешь, мы оба здесь в ловушке. Если Миссури начнем экзорцизм, - Демон безошибочно махнул рукой с пистолетом в сторону прячущейся в доме женщины, - я убью тебя.
- Попробуй, - предложил Джон.
Воспользовавшись моментом, он выхватил кольт, и теперь дуло старинного оружия смотрело прямо в сердце его младшего сына.
- Это твой последний сын, - чуть улыбнувшись, повторил Демон. Он внимательно разглядывал противника. – Да, мне нужен Сэмми, я постараюсь его не потерять, но… Он ведь не незаменим, найдутся и другие генералы для грядущей войны. Так что не совершай непоправимых ошибок, Джон Винчестер. Убив меня, ты, конечно, отомстишь, но жить будет незачем. Ни врага, ни сына. Подумай об этом. Ведь у тебя нет других вариантов.
- Ну почему же? – слова, слетавшие с губ, да и сам голос казались ему чужими. – Есть и другой выход. Возьми меня. Оставь его и возьми меня, ведь тебе все равно, чьими руками ты завершишь задуманное. Заключим сделку.
Демон с жалостью покачал головой.
- Не могу. Здесь, в ловушке, я не могу, - издевательская улыбка впервые мелькнула на его губах. – Кроме того, в тебе я уже был…
Демон замер на полуслове и, незнакомым жестом склонив голову к плечу, пристально всматривался в собеседника.
- Так вот что ты задумал, - произнес Азазель с легким смешком. – Умно придумано. Ловушки и все такое… По ту сторону черты ты бы мог заставить меня переселиться в тебя. И один выстрел, один-единственный, решил бы все проблемы, ведь так?

Дин приник к границе круга, жадно вслушиваясь в происходивший там разговор. Соль, проклятая соль не давала ему войти и вмешаться.
Слова демона повергли его в шок. План его отца был таким ясным, таким прозрачным, что, если бы он не тревожился так за Сэма, то понял бы его сразу.
Что же ты делаешь, папа? Ведь так нельзя.
Боль, словно дикая тварь, полоснула когтями по сердцу.

- Ты уже второй раз пытаешься предложить мне свою жизнь в обмен на жизнь своего сына. Только мальчики разные, - в голосе Азазеля мелькнули странные, почти неопределимые нотки невольного уважения. – Я не могу согласиться на твою сделку, но хочу предложить свою. Ты выпустишь меня, и Сэм вернется к тебе утром же. Я отпущу его насовсем. Никто не придет за ним, никто не потревожит, ни одна тварь, больше никогда.
Вдох оказался неимоверно трудным, словно бы воздух исчез, и в легкие хлынул вакуум, разрывая их изнутри. На одно мгновение Джон впустил в себя предложение демона. Всего-навсего нужно было сделать шаг назад, нарушить целостность круга, и Сэм вернется. Они будут оба вместе живы.
Его Сэм. Последний, единственный сын.
Помнится, он был готов рисковать всем миром ради него.
Вырвать из своего сердца эту идею, этого живучего, ядовитого паразита оказалось удивительно сложно. И больно.
Его Сэм. И тысячи невинных людей, чьи жизни он сломает сейчас своим решением, как когда-то сломал демон его собственную жизнь.
У него действительно не было другого выхода. Горечь, боль и вина затопили его, накрывая с головой и не давая вымолвить ни слова.
Молчание все длилось и длилось, и демон усмехнулся, приняв его за знак согласия.

Но был еще и Сэм. Стоял в том же круге, и его жизнь качалась на тех же весах, что и жизнь их отца.
Ведь отец не выпустит демона из ловушки.
Это знание, пришедшее ниоткуда, разрывало ему душу, будто обезумевшее животное, отчаявшееся найти выход.
Страшное искушение, которому демон подверг старшего Винчестера, для него обернулось не менее страшным выбором.
Отец или брат?
Помочь им обоим он не мог.
- Сэм!
Его зов, полный ярости, боли и вины, заставил Азазеля чуть повернуть голову, чтобы держать в поле зрения обоих Винчестеров. Он не забыл того, на что способны братья сообща. Не смертельно, но неприятно это внезапное чувство потери контроля.
- Сэм! Пожалуйста, услышь меня!
Младший Винчестер, измученный, израненный физически и душевно, все не мог не отозваться. Ведь это был Дин, и их почти мистическая связь была для Сэма единственным маяком, выводящим его из тьмы, и никакие демоны не могли его удержать.
- Дин… - его отклик был скорее мыслью, соприкосновением душ, чем реальным диалогом.
- Сэм, - он испытал облегчение. Все же у него получилось. – Сэм, послушай… - он сделал свой выбор, но озвучить его было почти невозможно. – Позволь отцу выйти из круга. Удержи демона на пару минут. Слышишь?
Молчание, такое недолгое, показалось вечностью.
- Дин, - присутствие Сэма стал отчетливее, и кольнула боль от сквозивших в нем смирения и решительности. – Прости, Дин, но никто больше из-за меня не умрет. Прости.
- Сэм! Сэмми!
Но он знал, что мог звать брата сколько угодно, тот уже не откликнется. Сэм не хуже него умел принимать решения.

- Папа, пожалуйста, - Джон вновь смотрел в ореховые глаза сына и никогда не видел в них столько боли и ужаса.
Это был Сэм, настоящий, не подделка демона. Его сын, сумевший каким-то чудом перебороть контроль.
– Я натворил столько зла, у меня руки по локоть в крови! Пожалуйста…
Младший придвинулся на шаг, словно сокращение дистанции уменьшало возможность неправильного истолкования его слов.
- Ты сам говорил, что зло должно быть наказано, - умоляя, Сэм говорил все быстрее. – Я не знаю, сколько людей еще погибнет из-за того, что я уже сделал, а впереди будет сущий ад. Пожалуйста, убей меня, папа. Ты даже не представляешь, в какой он здесь ловушке, он умрет вместе со мной. Ты сам просил меня о подобном, и сейчас не в праве мне отказать. Прошу тебя…
Джон смотрел на сына.
- Прости меня, - беззвучно прошептал он и увидел, как в глазах Сэма отчаяние, безысходное, словно темнота заколоченного гроба, сменилось пронзительной желтизной.
Он и не знал, что это так тяжело – смотреть в лицо своему сыну и не видеть его там. Смотреть в желтые, насмешливые глаза и понимать, что где-то за ними заперт Сэм. И не просто заперт, а страдает, мучается, мечется от безжалостной боли бессилия и понимания того, что творит демон от его имени и лица.
Почему никто не сказал, как это больно? Огненная, выжигающая все лава неспешно катилась в нем от сердца вовне. И понимание, что он ничем не может помочь сыну, лишь добавляло огня.
На мгновение все поплыло перед глазами, смазываясь в пелену цвета крови.
«Отпусти его», - кричало сердце.
«Убей», - шепнул долг.
«Умри», - подсказал разум, бессильный выбрать между сердцем и долгом.
Рука, державшая кольт, не дрожала, но Джон медлил. Как выбрать? Что выбрать? Что?!
Он, не отрываясь, смотрел на сына. На демона. На одержимого демоном сына.
Его отчаянная жажда спасти Сэма и жажда мести держали друг друга за горло. Что бы он сейчас ни сделал – все будет поражением. Он проиграл еще два месяца назад, когда не успел помочь Сэму. Он понимал, что его поражение началось уже тогда, в залитой кровью пещере, но теперь оно выступило из суеты промелькнувших дней так ясно и зримо, что никак не хватало воздуха на вдох.
В чужих желтых глазах горела насмешка и такая убежденность в его, Джона, действиях, что шум крови в ушах и отчаянные стоны сердца сменились абсолютной пронзительной тишиной. Пустой, холодной, мертвой.
- Выпусти меня, - приказал Демон, но он его не услышал.
Джон на мгновение поднял взгляд к небу. Пронзительно-чистому, ясному и безмятежному.
Он умирал сейчас. Все, что оставалось в нем после смерти Мэри, после смерти Дина, корчилось в адовом пламени, выгорало, обращаясь в пепел.
Господи, смилуйся надо мной.
И нажал на курок.

Серия сообщений "Supernatural":
Часть 1 - Неизбранная дорога (пролог)
Часть 2 - Неизбранная дорога (часть 1)
...
Часть 10 - Неизбранная дорога (часть 9)
Часть 11 - Неизбранная дорога (часть 10)
Часть 12 - Неизбранная дорога (часть 11)
Часть 13 - Неизбранная дорога (эпилог)