В колонках играет - Pain of Salvation
Настроение сейчас - хорвое(С)

...и который пусть каждый додумывает в меру извращенности своей фантазии...


Он лежит на газоне, лицом вниз, старательно пытаясь не захлебнуться размокшей от дождя землей. Кисти раскинутых в разные стороны рук ободраны до костей. Светлые волосы - измазаны кровью и землей замешанной с железной пылью. Где-то вдалеке торопливо проходят люди, но им нет до него дела, как впрочем и ему до них...
Она идет по скользкой и липкой грязи с удивительной легкостью и грацией, как будто звезда по ковровой дорожке. Как королева. Волосы - отросли, а то, что она прихрамывает на левую ногу заметит разве что профессиональный хореограф. А о шрамах так и вовсе знает только он. И с каждым ее шагом миллион осколков, застрявших в его теле вспыхивают острой вспышкой боли. Она не торопясь подходит к нему и молча присаживается рядом. Какое-то время пристально смотрит на неподвижно лежащее тело, потом проводит рукой по спине, задерживаясь пальцами на торчащем около позвоночника осколке железа. Он про себя мысленно отмечает, какие у нее оказывается нежные руки... Потом она быстрым и легким движением вырывает осколок. От неожиданности он вздрагивает. Кровь вытекшая из открывшейся ранки тут же смешивается с дождевой водой; от этого становится как-то легче и прохладнее.
Какое-то время они проводят так: он лежит лицом вниз, она сидит рядом, ласково гладя его по голове и спине. Потом с какой-то удивительной легкостью она переворачивает его на спину. Он улыбается. Она осторожно пробегает пальцами по кровоподтекам и уже зарубцевавшимся шрамам на лице, на секунду задерживаясь в левой части лба… Какая же она все таки красивая…
- Мы с тобой теперь поменялись ролями? – голос у нее тоже изменился. Стал выше, мягче и вместе с тем как-то нежнее.
- Ага, - он кивает головой и тут же морщится он боли. Она осторожно кладет руку ему на лицо. От прохладной ладони боль немного утихает.
- Ты знаешь, что у тебя в черепе широченная трещина?
- Да, такая мысль приходила мне в голову… - он начинает трястись от смеха, потом опять морщится от боли, и в итоге начинает смеяться еще сильнее. Она с недоумением смотрит на него. – Ты меня убиваешь! Я не могу смеяться…
Она хмурясь пристально смотрит на трещину на лбу:
- Тогда почему ты ржешь как сивый мерин?
- Прости пожалуйста, но меня дико повеселила идея что мысль, от том что у меня проломлен череп могла прийти и через этот пролом…
- Ты точно гребаный псих.
- Конечно я псих. Я в очередной раз нашпигован кусками железа, но при этом по прежнему влюблен без памяти! – он закашливается. Из легких с силой вылетает кровь напополам с металлической пылью.
- Такое впечатление, что тебе не больно.
- Больно. Можешь мне поверить, как почти что специалисту в этой области…
- Сколько раз ты падал?
- Ты думаешь, я помню? Кроме падений я наверное так же часто разве что кую новые крылья в замен разбитых…то себе, то другим.
- А я так и не освоила кузнечный молот… Он какой-то не мой. Чужой.
Он грустно улыбается, и вдруг произносит:
- Ты очень красивая. И ты первая изо всей нашей братии, кто пришел ко мне вот так.
Она возвращает ему улыбку:
- Спасибо. Не волнуйся, обязательно будешь летать
С этими словами у нее за спиной появляется миллион бумажных журавликов, сложенных из исписанных стихами листочков в клеточку. Журавлики моментально формируют пару крыльев, которые тот час же уносят ее в серое декабрьское небо…
Дождь потихоньку прекращается и на его щеку падает первая снежинка начинающегося снегопада…