Шел снег. Хлопьями. ее любимый. крупный, грубый, без спросу лезущий в лицо, оседающий на ресницах, но так потрясающе красиво блестяший под волшебным светом фонарей. А она стояла и смотрела на полную, круглую луну, которая была слишком старой и казалось, ей нужна была помощь, чтобы не свалиться с неба. Смотрела на тот снег, из-за которого текла тушь разводами. Смотрела на ночной город, в час, когда живы только вечно спешашие такси, на свои ладони - красные и замерзшие, так как она никогда не носила перчатки. На ладонях сходились и расходились разние линии. Она где-то слышала, что по таким линям люди предсказывают судьбу. Она считала, что это глупости, но в глибине души верила в старые предрассудки. А вдруг, думала она, вдруг это все уже написано. вот здесь, на моих ладонях. и ничего не дано изменить. А можно лишь надеюяться. и сожалеть. В живых остались только два чувсва. Надежда и сожлание. Хотя, она понимала, что они оба глупы и бессмысленны. Что они оба лишь иллюзия. Она стояла и смотрела на здезды в небе. Вечные, холодные, недостижимые. Их практически не было видно. Но она знала, что они там. Они виегда там. Немые свидетели сцен. Они помнят все, видят все. И лишь тихий шопот передается по Всленной, когда они осторожно делятся самыми невероятными историями, которые наблюдали. Я стояла и смотрела на его удалающуюся спину. Вслед своей мечте. Думая о том, что когда-нибудь здезды будут шептаться и о нас.