Аннотация
Эпоха раннего Горбачева. Подробный отчет о первом знакомстве советского человека с религией, и далеко идущих последствиях…
-Ты оставайся, а я поехала!,-
подпись: Твоя крыша...
***
Не доверяйте новым идеям!
Иногда кажется, что изменить своим убеждениям - это раз плюнуть. Изменил - и побежал дальше, насвистывая. Так происходит с одним, с десятком, с сотней человеческих особей. Но из миллиона всегда найдется один, у которого обязательно щелкнет предохранитель. И когда однажды в Субботу все дружно возьмутся плевать в физиономию собственной Пятнице, рассвирепевший отщепенец внезапно вынырнет у них из-за спины и отмочит ТАКОЕ! Будто кривое зеркало в одну секунду отразит восхитительную идею, изнасилует, искалечит и швырнет нам назад. Идея обернется кривою, уголовною рожей, подмигнет и оскалится: "Пардон-мерси, господа-товарищи!" Посему, попрошу без рук! Сами виноваты, что я - моральный урод.
Это сейчас мы живем в свободной стране. А раньше меня бы наградили за своевременное разоблачение. Подобно тому, как Маркс поймал буржуев за руку с прибавочной стоимостью, я тоже поймал кое-кого за другую конечность. Иногда мне даже приходит в голову мысль - уж не мое ли рождение предсказывали пророки? Но здесь - мудрость, кто имеет ум тот сочти число зверя, ибо это число человеческое, число его шестьсот шестьдесят шесть.
Итак, перенесемся в далекое прошлое, на пятнадцать лет назад, в эпоху раннего Горбачева. Но сначала я чуть-чуть расскажу вам о своем социальном происхождении.
В детстве у меня постоянно пропадали мелкие вещи. Не навсегда, а на то время, когда они мне срочно нужны. Например, сплошным мучением было искать по утрам часы. Кажется, я перепробовал все способы, изо всех сил старался класть часы на одно и то же место. Но всегда наступал момент, когда я на секунду-другую погружался в раздумье о каком-нибудь постороннем предмете. Когда я вновь начинал воспринимать окружающее, то с необычайным раздражением понимал, что не помню куда я их положил, в последний раз сняв с руки. То же самое происходило с расческами, кошельками, ботинками, носками, подтяжками, шариковыми ручками, галстуками, и даже с ложками и вилками. Мама дразнила меня Рассеянным с улицы Бассеиной. Тысячу раз я клялся стать внимательнее и начинал с понедельника новую жизнь.
Лет в пятнадцать у меня в воображении впервые возник образ неких маленьких человечков, постоянно похищающих мои вещи. Честное слово, в том что со мной происходило всегда угадывалось нечто большее, чем простая небрежность! Сверхъестественные существа внимательно следили за каждым моим шагом. Улучив минутку, они молниеносно прятали от меня нужную вещь, и, наслаждаясь моими мучениями, потирали от удовольствия маленькие ладошки. Я метался по квартире, словно раненный зверь. Мне казалось, мучители привязывали зубную щетку за ниточку и дразнили меня, как будто бы я был котенком, а зубная щетка - бумажным фантиком.
-Верните мою зубную щетку! Ну пожалуйста, верните ее! - в отчаянии умолял я, стыдясь того, что говорил. Но человечки только строили рожицы за моей спиной.
Иногда я пытался их разозлить, и делал вид, как будто пропажа не испортила мое хорошее настроение. Человечкам это не нравилась и начиналась борьба. Я рылся по коробкам, костюмам и ящикам письменного стола с неестественно веселым лицом. Поставив какую-нибудь жизнерадостную пластинку, я грациозно пританцовывал в такт мелодии и с улыбкой спрашивал сам себя:
-Ну что ж, посмотрим дальше. Возможно, мои часы в холодильнике?
Боже мой, какими чудовищными усилиями воли это давалось! Не смотря на все философские рассуждения, в которых я пытался выдать свою рассеянность за признак глубокого ума, мой характер не позволял привыкнуть к таким вещам. В итоге, я начинал беситься от бессильной ярости, до боли сжимал кулачки и гневно тряс ими над головой, суля своим врагам страшные кары. Некоторое время человечки наслаждались своей победой, а потом возвращали пропавшую вещь. И тогда наступала очередь удивляться и ломать голову, размышляя по какой траектории, например, укатился теннисный мячик, если я уронил его прямо перед собой, а находил в пятнадцати метрах за спиной? Если, конечно, предположить, что мячики перемещаются по законам природы, а не по прихоти маленьких садистов. Поскольку разумнее было считать, что человечки существуют только в моих фантазиях, я не переставал удивляться.
Другим моим уязвимым местом были приметы.
Приметы я придумывал сам. На меня никогда не действовали черные кошки, пустые ведра или разбитые зеркала. Всех, кто сейчас движется по моему гибельному пути, я хочу серьезно предупредить: на человека действуют только такие приметы, в которые он поверил! Например, мне везло на шестерки. Особенно это было заметно шестого числа каждого месяца. Если в номере телефона или на двери квартиры была цифра шесть, то это всегда сулило удачу. Я вошел бы даже в камеру пыток, при условии, что она будет под номером шесть. Некоторое время мне не нравился такой талисман, из-за широко известного блатного жаргона. Я даже хотел перейти на семерки. Но, в конце концов, стало ясно, что цифра шесть всегда будет преследовать меня, и с тех пор я так и шагаю по жизни с моею верной шестеркой.
Несколько лет назад, во время учебы в институте, я придумал еще один вид мучения - торжественные обещания. Он заключается в том, что человек сам себе что-нибудь торжественно обещает, в обмен на какое-нибудь везение. Например, я клялся бросить курить, если меня не заберут в армию. Я давал торжественные обещания на каждом шагу, не выполняя больше половины. И тогда таинственные силы начинали мстить. Наказание заключалось в том, что в следующий раз из всех спичек я вытягивал самую короткую, если вы понимаете, что я имею в виду. Так я отправлялся на месяц в колхоз, ездил на овощные базы и дежурил по праздникам в общежитии.
Надеюсь, я дал вам понять, что являюсь в некотором роде незаурядным человеком. Богатое воображение всегда являлось моим врагом, и было достаточно одного сильного толчка, чтобы полететь в пропасть. Это и произошло после того, как я поверил в бога.
В некотором роде, если отвлечься от привычных философских категорий, то можно считать, что им меня заразили. Ведь заражаем же мы друг друга гриппом или холерой. Почему принято думать, будто высшие силы действуют на всех людей одновременно, причем откуда-то извне? Уверяю вас, все сверхъестественные силы, которые действуют на человека, заключаются в нем самом. Они подобно микроорганизмам паразитируют в его беззащитном сознании. До тех пор, пока люди не поймут этой простой вещи, силы зла будут царствовать безраздельно! Мы смеемся над обычаями диких племен изгонять из человека злых духов. А может быть от этого действия гораздо больше пользы, чем от всех мировых религий? Во всяком случае, я хорошо помню, что в тот момент, когда я впервые всерьез подумал о боге, на меня самым банальным образом чихнули на улице возле магазина.
Дело было так. Я шел на остановку. У меня в левом кармане рубашки лежал сложенный вчетверо листок бумаги, на котором я записал чудесное стихотворение, которое недавно пришло мне на ум. Оно как бы описывало мой внутренний мир. В нем были дальние моря, белые паруса и загорелые девушки. Но потом в эту волшебную страну будто бы вторгался черный корабль, Летучий голландец, а на нем -
"...Старый боцман "Голландца", гниющий старик Розенблюм..."
Я обожал описывать в своих стихотворениях всяких чудовищ, они получались у меня как живые. С некоторых пор я бросил это занятие.
Итак, я шел по улице, светило солнышко, пели птички. Ничто не предвещало коварный удар судьбы. Как вдруг из магазина, стуча палочкой по асфальту, выкатилась серая старушонка, похожая на мышку-норушку. Она затрясла головой, завертелась на месте и начала креститься не переставая, кланяясь во все стороны, не стесняясь прохожих.
-Господи, прости меня! Господи, прости! - как заведенная повторяла она.
Сейчас я понимаю, что у нее был приступ. Есть такие люди, у которых, как и у меня, аллергия на собственное воображение. Но в тот момент я подумал, что старушонка попросту стибрила что-то из магазина. Ничего удивительного - в наше время старики должны уметь постоять за себя. Они сидят с протянутой рукой, они сдают пустые бутылки. Они бывают просто в восторге, если им удается спереть в рыбном отделе баночку консервов. Так и шарят по углам! К тому же, они болеют и заражают других. Повторяю, именно в тот момент, когда волшебная старушонка в очередной раз изготовилась для поклона, я оказался прямо перед ней, а она громко, с наслаждением чихнула мне на грудь. После этого ей сразу же стало легче, и она быстро исчезла, склонившись как коршун над своей авоськой.
Буквально через секунду после ее исчезновения я подумал:
"А что я знаю о боге?"
Эта мысль захватила меня. Тем более, что недавно я в очередной раз не сдержал торжественного обещания и теперь шатался по городу в ожидании приговора.
"Я знаю, что он милосерд.",- с предательским умилением ответил я сам себе.
Помню, в этот момент нечто зажглось у меня внутри, будто электрическая лампочка, где-то между сердцем и желудком. Я почувствовал в организме трепет и загадочное тепло. Иногда мне кажется, что подобные ощущения бывают у беременной женщины, когда ее бьют изнутри ножкой. Так или иначе, в этот момент во мне поселился бог, которого я начал вынашивать как беспечная проститутка, пропустив все возможные сроки для аборта.
Ни в тот день, ни на следующий не последовало никакой кары за нарушение моего торжественного обещания. Это было началом конца.
Я отчетливо вообразил себе бога. Теперь я клялся только ему. Почти всегда выполняя мои разумные требования, он не слишком настаивал на выполнении принятых мной взамен обязательств. Вещи начали пропадать гораздо реже. Во всяком случае, стоило мне воскликнуть: "Господи, помоги!", - как за моей спиной начиналась невидимая борьба. Мой бог отнимал у невидимых человечков добычу и торжественно клал ее на самое заметное место. Обращаться к нему за помощью вошло у меня в привычку, подобно тому, как у соседей вошла в привычку бутылочка бормотухи. Мой бог неплохо помогал от стрессов и заметно повышал жизненный тонус. Первое время я жил, как в раю.
Возможно, мне следовало начать справлять религиозные культы. Но мысль о том, чтобы пойти в церковь, была непривычной, я стеснялся. Это сейчас любой подлюка может туда войти, раскрыв двери ногой, а раньше к этому относились иначе. Тем более, что существование моего бога доказать было очень трудно. Его чудеса всегда оставались в пределах теории вероятности. Может быть, мне только кажется, что он существует? Взвалить на себя хлопотные и бесполезные обязанности за просто так, мне отнюдь не хотелось. Казалось проще махнуть на возникшую проблему рукой.
Роковая ошибка!
Уж если к вам прицепилась такая зараза, то разумнее использовать проверенные рецепты, пока они еще способны помочь. И однажды меня поймали, как рыбку на крючок, как мышку на сахар. Мышеловка оказалась с такой стороны, с которой я никак не ждал подвоха. Послушайте, как это произошло, и постарайтесь избежать подобной ошибки.
Наступила осень. На асфальт посыпались листья. По вечерам после работы я слушал Вивальди, тоскуя о возвышенном. Природа медленно умирала, засыпая под свист холодного ветра. Где-то в середине октября начались дожди. Я стоял на остановке, держа наготове черный зонтик и кутаясь в просторный плащ синего цвета, когда наконец подошел мой автобус. Обрадовавшись как ребенок, я бросился за ним и вскоре настиг. Задние двери автобуса медленно открылись, и я увидел на подножке молодого человека, одетого в точно такой же уродливый синий плащ, купленный в магазине уцененных товаров и попавший в мужской отдел за какие-то вторичные половые признаки. Передние двери автобуса так и не удалось открыть. Люди, прижатые изнутри, злобно посматривали на тех, кто пытался это сделать снаружи. Мысль о том, что сейчас мы с этим парнем, словно два уродца, будем стоять спиной к спине, демонстрируя ширпотреб, показалась невыносимой. Я отступил. Товарищ по несчастью украдкой послал мне благодарный взгляд, еще разок взглянул из-за стекла, будто грустное насекомое из коллекции, и поехал дальше, сотрясаясь как на трансформаторной будке.
Когда в окне другого автобуса опять показался синий дешевый плащ, я почувствовал себя самым стандартным инженером на свете. Очевидно, по моему внешнему виду легко узнать, какие товары выкинули в продажу. Но уже в следующий момент я смекнул, что этот маскарад - не иначе как знак свыше, и опять пропустил автобус.
Третий автобус шел не туда куда надо. Но зато в нем не было похожих на меня пассажиров. Таким образом, я вновь приобретал индивидуальность. Это было неспроста! Дрожа от непонятного возбуждения, я полез внутрь.
В воздухе запахло чудом. Словно по чьей-то подсказке, я уверенно двинулся сквозь тесное переплетение тел, сквозь обидные замечания и толчки. Так сказать - через тернии к звездам! Прямо к единственному незанятому месту посередине салона. По направлению к роскошной блондинке в коротком красном пальто и черных чулках, сидевшей возле окна.
-Простите. - извинился я, собираясь присесть. Когда я садился и путался в своем длинном плаще, у меня всегда был такой вид, как будто я присаживаюсь по нужде.
-Ничего страшного. - ослепительно улыбнулась блондинка.
Потом она загадочно смотрела в окно, а я страстно зашептал про себя молитву, весьма далекую от всех канонов вероисповедания:
"Господи! Вот бы мне познакомиться с этой женщиной! Господи, сделай так, чтобы она заговорила со мной! Только бы она не сошла на следующей остановке! Я хочу узнать, где она живет, и познакомиться с ней! Господи!"
После этого заклинания я посулил ему соблюдение какого-нибудь религиозного культа попроще, чего он уже давно от меня домогался.
Передо мной простиралось широкое поле. Это было не просто место, предназначенное под новостройки. Это было Поле чудес. Чудеса продолжали происходить одно за другим. Следующим чудом было то, что когда я уже решился сойти, отчаявшись заговорить с этим белокурым ангелом, прижимающим ко мне бедро своей длинной ноги, блондинка внезапно спросила:
-Вы тоже выходите?
Словно могучий бизон, почуявший запах самки, я ринулся сквозь людскую толпу на свободу, прокладывая женщине дорогу своими могучими рогами. Автобус родил нас, напрягшись всем телом, прямо в придорожную грязь, с облегченным всплеском мутных болотных вод. Потом он взревел, загребая колесами и набираясь злости для дальнейшего путешествия. Белокурый ангел испуганно вскрикнул и не успел заслониться крыльями. Тысячелетние воды взметнулись к небу, задумав омыть своей массой далекое солнце: Но быстро обессилили и рухнули вниз, покрыв нас липким слоем грязи. Автобус, переваливаясь с боку на бок, как гигантская корова, медленно покинул оскверненные тела, повернувшись к нам задом. Наконец-то мы остались одни.
-Какой же вы грязный! - засмеялась женщина.
Я развел руками, счастливо улыбаясь.
-Нет, ну нельзя же вам в таком виде! Вы далеко живете? Я, наверное, тоже с ног до головы, да? Пойдемте... Вы не понесете мою сумку, она такая тяжелая?
Все было настолько естественно, что я даже не успел загадать более нескромного желания. Самое нескромное произошло само собой. Мой бог с блеском продемонстрировал, что ничто человеческое ему не чуждо, и прикинулся рубахой-парнем. Я почти физически ощутил, как в самый интересный момент он одобрительно похлопал меня по спине.
Опомнился я только под утро, когда утомленная женщина уже спала. За окном проступали желтые ветки городских тополей, ночная тьма медленно растворялась в бледном свете холодного нового дня. За стенкой у соседей играли Вивальди. Некоторое время я лежал, наслаждаясь чуть слышной мелодией, потом осторожно убрал с груди жесткую руку и решительно встал с постели.
-Ты куда? - нежно шепнула, разметав волосы по подушке, моя блондинка, которая на проверку оказалась брюнеткой, и не просто брюнеткой, а брюнеткой-разведенкой по имени Лидия.
-Я сейчас.
Наступило воскресение. Гордясь своей наготой, я прошлепал босыми ногами в прихожую и нащупал телефонный номер на груди у маленького белого аппарата. В телефонную трубку откуда-то с неба торжественно опускались длинные гудки. Потом они захлебнулись и вместо них возникли возмущенные причитания бедной мамы, потерявшей из виду своего дорогого сыночка на всю ночь.
-Ладно, мам. - жмурясь на солнечный зайчик, сказал я. -Слушай, ты не знаешь, куда делась бабушкина иконка?
Так я убедился в его могуществе, а он обрел свое зрительное воплощение в виде своего изображения над моим столом. Стараясь никому не попадаться на глаза, я начал ходить в церковь. Могу добавить, что это было, пожалуй, первое, что я пообещал и исполнил, с тех пор как поверил в бога. Но он воспринял мой поступок как проявление слабости и отплатил за него черной неблагодарностью.
Лидия не забыла обо мне. Через день мы встретились опять, потом еще раз. Наконец мы стали встречаться регулярно. Мама назвала меня бабником и перестала говорить со мной на эту тему. На улицы города посыпался первый снег. Он был похож на белую, смертельную сыпь, и предвещал конец света, но мы с Лидией ничего не замечали. Когда мы уставали друг от друга, я читал ей свои стихи. В том числе и самое удачное - про дальнее синее море, белых чаек, белые корабли, в стройные ряды которых вторгается черный парусник, а на нем:
"...Старый боцман "Голландца", гниющий старик Розенблюм..."
Я лежал с Лидией под одним одеялом, курил в постели и сочинял экспромты. Будто бы когда мы поссорились, то мне стало плохо, и я один стоял ночью у окна, и вдруг какое-то чудовище посмотрело на меня из темноты, а я так испугался, что отлетел от окна на три метра и ударился затылком о дверную ручку. Не знаю как в прозе, но в стихах это выглядело очень красиво. Чудовище называлось Шай-Тормент.
Мама уехала в командировку, и мы начали встречаться у меня.
Однажды Лидия пришла ко мне вечером, удивленная, и спросила:
-Послушай. Что за странный инвалид живет в вашем подъезде?
Как я не старался, но не сумел вспомнить ни одного инвалида за исключением двух-трех моральных уродов.
-Тем не менее, я вижу его не в первый раз. Интересно, к кому он приходит?
С этими словами, Лидия описала мне загадочного инвалида. Он оказался одноногим и грязным. От этого описания мне стало не по себе.
Дня через три мы поздно возвращались из кино. Начался дождь. Повеселившись под дождем, мы принялись целоваться, потом побежали ко мне. Лидия первая забежала в подъезд и нажала на кнопку лифта.
-Странно, ну почему у вас всегда занят лифт?
Я посмотрел на часы. Приближалась полночь. На холодный каменный пол с нашей одежды тоненькими струйками стекала вода.
-Каждый раз, когда я прихожу после десяти, одна и та же история. Может быть, дети балуются?
Лифт был занят больше пяти минут, хотя мы не слышали, чтобы из него кто-нибудь выходил. Тем более странно, что человеку в такое время понадобилось кататься между этажами. Кнопка с красной лампой таинственно горела в темноте. Над головой, будто висельник на веревке, болтался разбитый цоколь на гнутой проволоке. На улице вовсю хлестал дождь, слышалось потустороннее завывание ветра. И тут я отчетливо услышал неторопливый стук копыт по земле и деревянный скрип, как если бы к подъезду подъехала очень старая, разбитая телега. Конь отчетливо всхрапнул два раза. В этот момент лифт наконец освободился и мы вошли внутрь. Лидия прислушалась.
-Подожди, кто-то идет.
Нас догонял одноногий. Его деревянная нога уже уверенно стучала по ступенькам крыльца. Я похолодел.
-Наверное это инвалид. - догадалась Лидия. -Сейчас ты его увидишь.
Стены пошатнулись у меня перед глазами. Из темного провала коридора пахнуло могилой. Еще невидимый инвалид уже вошел в коридор. От испуга моя фантазия заработала в полную силу. Я представил, как злобно бесится ветер, развивая мокрую гриву огромному, вороному жеребцу, запряженному в экипаж, напоминающий формой гроб. Мы были на волосок от смерти. Сейчас таинственный инвалид утащит нас под рогожу у жеребца за спиной, а внешний вид его экипажа не позволял сомневаться в том, куда нас потом отвезут. Не помня себя от страха, я нажал на кнопку десятого этажа. Инвалид ускорил шаги. Двери уже закрывались, когда в конце коридора показалась какая-то тень. Затем мы спасительно понеслись к небу. Внизу раздраженно забарабанили в лифт, Лидия ругала меня из-за проклятого инвалида, а в моей голове вертелась только одна строчка из моего стихотворения:
"...Старый боцман "Голландца", гниющий старик Розенблюм..."
С этого дня я начал бояться темноты. Чудовища из моего воображения переселились в наш подъезд и по вечерам занимали лифт.
А потом у меня опять начали пропадать разные вещи. Обычно это происходило после того, как я не выполнял какой-нибудь религиозный обряд. Уж теперь-то я не сомневался в том, кто прячет мои подтяжки!
-Лидия, ты веришь в бога? - спросил я.
По тем временам, Лидия оказалась чрезвычайно образованной женщиной. Она рассказала мне кое-что про переселение душ, полтергейст и вспомнила несколько страшных историй, которыми ее пугали в детстве. Потом принялась рассуждать о боге вообще, тогда как меня интересовал конкретный бог, мой собственный. Его сила чудовищно возросла за последнее время, хищно вобрав в себя прочие виды сверхъестественных сил, подобно тому, как один вид энергии переходит в другой. И теперь маленькие человечки, приметы и знамения, чудовища, катающиеся на лифте, в особенности Шай-Тормент и гниющий старик Розенблюм - стали с ним заодно. Фантастические чудовища из беспорядочной толпы хулиганов превратились в организованную банду головорезов.
Однажды, пытаясь оказать им сопротивление, я подговорил соседей пожаловаться на лифт в домоуправление. Пришел зловещего вида лифтер и отключил лифт вообще. Через неделю соседи написали в газету, что у него нет сердца. Глубокой ночью лифт сам собой начал ездить между этажами, издавая через стену в направлении жилых квартир глухие матюги. На третьи сутки нам разрешили испытать его на себе. Добровольцев извлекли через час между восьмым и девятым этажом. Маленький мальчик даже обмочился со страху. Вскоре, конечно, откровенные ужасы прекратились, но я до сих пор не решаюсь войти в этот лифт после наступления темноты.
Некоторое время, как благородный человек, я даже старался пореже встречаться с Лидией. Но по-видимому сверхъестественные болезни не передаются половым путем, иначе Лидия давно бы подзалетела. А мне стало совсем плохо. После того, как в один и тот же день я уронил хрустальную вазу, вылил на пол вонючий реактив, испачкал краской новое пальто и наконец в подземном переходе был укушен за ляжку рыжей псиной, пожелавшей остаться неизвестной, я решил всерьез заняться самолечением.
-Ты можешь достать мне Библию? -спросил я у Лидии.
Это сейчас она продается на каждом углу. А в мое время ее имели только старики и священники. Лидия принесла мне наполовину истлевшую книгу с могильным крестом на обложке.
Как на грех, на первой же странице, которую я открыл, оказались знаменитые десять заповедей безгрешной жизни. Я их знал, да забыл. Но хуже всего было то, что мой бог узнал о них вместе со мной, и теперь у него появился хороший повод без конца придираться. На меня обрушились кары. Бог упивался моим бессилием и с каждым днем становился все привередливее. Однажды я совершил грех чревоугодия, вкусив на Дне рождения таинственный фрукт из консервной банки с иностранной наклейкой. После этого целую неделю ломался автобус, который возил меня на работу. Потом я увидел по телевизору одного психотерапевта, и чуть-чуть не сотворил себе кумира, но вовремя остановился, грубо расхохотавшись психотерапевту в лицо. Затем я пожелал жены ближнего своего. Проклятье! Об интимных отношениях с ней я просто подумал, без конкретного плана, так же отвлеченно, как иногда мечтал съездить в Японию. Тем не менее, на следующий день с моего стола бесследно исчез годовой отчет. После того, как перерыли весь отдел, шеф вызвал меня к себе.
Я никогда не любил своего шефа. Он - бесчестный человек. У него много денег, пяти-комнатная квартира, дача, машина и красавица-жена, играющая по вечерам в теннис. Она моложе его на пятнадцать лет. Сейчас к такому уже привыкли, а раньше мы презирали материальные ценности. Когда шеф разрешил мне уйти, я тихонько покинул кабинет, отдышался за дверью и подумал в сердцах:
"Чтоб у тебя больше не стоял!"
Вечером, лениво раздевшись, я обнаружил у себя импотенцию. Это был удар ниже пояса! Лидия, приподнявшись на локте, с удивлением смотрела на мои странные телодвижения, напоминающие пассы дешевого фокусника. О них я узнал из книги под названием: "Половая жизнь, неограниченные возможности и возможные ограничения." Блондинка-брюнетка-разведенка по имени Лидия наконец догадалась, что происходит, и ее губы невольно расплылись в кривую усмешку.
-Нет, ты меня не любишь! - пошутила она.
Я тихо застонал. Потом сбегал на кухню и, воровато озираясь, начал пожирать сахар ложками прямо из мешка. После этого сделал несколько глубоких приседаний, стараясь очистить голову от ненужных мыслей, и пошел на второй заход.
Я упал на испуганно пискнувший диван жестоким викингом, грубым варваром, безжалостным зверем, думая возбудиться, имитируя садизм. Ребра Лидии заскрипели подо мной, как пружины дивана. Она стойко переносила неожиданное изнасилование и терпеливо молчала, на что-то надеясь. Наконец я устал и опрокинулся на спину. Лидия включила свет, чтобы пересчитать свои синяки.
-Ну ты прямо как мой бывший муж! - сказала она.
Никогда я еще так не молился, как на следующий день. Я бился головой о ковер и поставил в церкви десять свечек для своего мучителя. Только под вечер я догадался что делать, и начал молиться за своего шефа. Это было трудно. Я с трудом подбирал слова, чтобы не вставить какое-нибудь покрепче. Проходя мимо его квартиры около десяти, я увидел его на балконе. Он что-то горячо обсуждал со своей проституткой. На всякий случай, я помолился за него еще раз. Шеф выпятил живот и обнял жену. А я притащился к Лидии и лег рядом с ней, будто побитая собака.
Ночь укрыла нас ватным одеялом. За окном медленно падал снег, а потом затрубили ангелы. На следующее утро город напоминал большую белоснежную игрушку, которую дарят детям на Новый год. Лидия мылась под душем. Ощущая прежнюю благословенную усталость, я сидел на подоконнике в кухне и курил в открытую форточку. Я победил свою слабость, но превратился в раба. Никогда не желайте ближнему того, чего сами бы себе не пожелали!
Религия иссушила меня словно наркомана. Теперь я не мог ступить и шага, чтобы не подумать, как отнесется к этому мой бог. Ходить в церковь было мучительно тяжело, там я получал дополнительную дозу инфекции и возвращался совершенно больным. Если я не ходил в церковь, начиналась ломка. Лидия все же узнала, где я бываю по воскресеньям. Она попыталась выразить свое восхищение. Я злобно посмотрел на нее и сказал сквозь зубы:
-Лидия! Религия - это опиум для народа!
Лидия сразу отстала, невероятно удивленная.
Однажды она отыскала в старом справочнике мое забытое стихотворение и пристала ко мне - почему я прячу шедевр? Стихотворение называлось - "Антология". Это были абстрактные четверостишия с непредсказуемыми коленцами в стиле шотландских народных песенок:
"В моем воображении рождаются легко
Красавицы с волшебными изгибами ноги,
Но если забывают останавливать его
То часто получаются опасные враги!..."
От того, что я прочитал дальше, я пришел в ужас и понял, что пришел мой конец. Чтобы вам стало ясно, какие мне теперь снятся сны, достаточно привести только маленький отрывочек из середины:
"Вот Кведрил- желтоглазый, огнедышащий мертвец,
И Гвес-Верк-Хегемоник, убивающий за цент,
За ним, сжимая нож за окровавленный конец,
Ползет змея-Рулинга и крадется Шай-Тормент..."
Из всей "Антологии" я помнил только Шай-Тормента, а из остальных получился неприятный сюрприз.
Я не мог слушать по телевизору Воскресную проповедь, она приводила меня в неистовство. На мой взгляд, священники говорили о том, о чем не имели ни малейшего представления. Возможно я подцепил опасную разновидность. Возможно - я просто более восприимчив к этой заразе. Во всяком случае, я плакал по ночам, вспоминая безмятежные, безбожные времена, в то время как другие безбожники наперегонки записывались в другой лагерь. Боже, как я ненавидел их рассуждения о религии!
-А мыло у вас воровали? А собаки на вас бросались? А голуби вас клевали? А люстру на вас роняли? - сжимая кулаки, с ненавистью кричал я в телевизор.
Никогда не забуду тот день, шестого июня шесть лет назад, когда я твердо решил победить или умереть. Это случилось так.
Мой друг познакомил меня с нужным человеком. Я угостил человека водкой и подарил ему блок сигарет. В те времена в городе не было ни водки, ни сигарет, в городе не было ни черта. Это сейчас - кури да пей на здоровье, а раньше был дефицит. Представляете, как я потратился? Зато нужный человек согласился обсудить тему моей будущей диссертации.
Накануне я весь день примерял костюм и репетировал перед зеркалом, как себя держать. Перед сном я завязал на память узелок, чтобы не забыть про цветы для жены нужного человека, и поставил крестик на лбу, чтобы вспомнить про документы. Ночью спал как убитый.
Утром я встал в превосходном настроении. С удивлением посмотрел на висящую на спинке стула рубашку, один рукав которой был привязан к другому. Затем пошел в ванную и с интересом уставился на себя в зеркало.
-Мам! Представляешь, заснул - ничего, проснулся - а на лбу таинственный крест!
Друг позвонил только под вечер.
-Идиот! - сказал он.
Я повесил трубку и вошел в свою комнату. Старый изверг сурово таращил глаза с бабушкиной иконки, выпятив раздвоенную бородку. Он убил меня без всякой причины, просто так, из озорства.
Электрическая лампочка, горевшая у меня внутри между сердцем и желудком, ярко вспыхнула и взорвалась, вылетев из груди белыми хрустальными осколками. Меня подбросило и швырнуло со сжатыми кулаками вперед, навстречу моему богу, висевшему на стене.
-Ты! Ты!!! - закричал я так страшно, что портрет побледнел. Потом сорвал со стены иконку, бросил ее под ноги и принялся на ней плясать.
-Нет тебя! Нет тебя! Не верю! - трагически воскликнул я нечеловеческим голосом.
Дальнейшее помню смутно. Все кончилось тем, что я в ужасном смятении пробегал по двору, и в этот момент со второго этажа уронили горшок с кактусом. В больницу меня привезли уже другим человеком.
Кажется, я постиг таинственные механизм моих страданий. Очевидно, если человек поверит в Нечто, то Нечто начинает существовать на самом деле. Что мы знаем о загадочных свойствах человеческой психики? Если одним усилием мысли можно проникнуть в будущее, вылечить больного или согнуть металлический ключ, то не происходит ли таинственная работа и в тот момент, когда мы представляем себе что-то Иррациональное? Бог проник через легкие в мой организм и начал существовать, высасывая из души живительные соки. Чем больше я о нем думал, тем лучше для себя его представлял. Чем лучше я его представлял, тем более реальным становилось его существование.
Остерегайтесь все, кто подобно мне отдает себя во власть фантазии! Не ходите в кино, не пишите стихи, не читайте книг, особенно по ночам! Укрепляйте организм, не позволяйте ему верить в то, чего он не увидел при помощи глаз! А если вы все-таки заболели, забудьте о сильных эмоциях! Чудеса - это один из способов вызвать в организме могучую волну чувств, который пойдет на пользу только сверхъестественным силам, паразитирующим на вашем сознании. Остерегайтесь чудес!!!
Что касается меня, мне хронически не везет в карты. Общественный транспорт длинными караванами подходит к остановкам, пока я стою через дорогу, но стоит подойти - и я дожидаюсь его часами. Регулярно исчезают все мои деньги и документы. В парикмахерской мне отрезали половину уха. Лидия бросила меня, намекнув что я не мужчина. Я потерял работу. Меня обжигают спички, царапают кошки и штрафуют за безбилетный проезд. У меня одновременно отключили газ, электричество и холодную воду, по утрам я умывался кипятком при свечах. На прошлой неделе меня зверски избили возле пивной, приняв за другого. В пятницу я попал под лошадь. В субботу у меня из-под кровати извлекли краденный соседский сервиз, картину Сальвадора Дали, а за вешалкой нашли толстую пачку акций РАО 'Газпром' и ампулы с героином, для отвода глаз припрятанные в ствол автомата Калашникова. Они искали сервиз:
Не хватит слов, чтобы описать все несчастья, которые постоянно терзают меня. Но все эти чудеса по-прежнему остаются в пределах Теории вероятности. Может быть мне только кажется, что бог существует, а на самом деле никакого бога вовсе и нет! После того, как мои отпечатки пальцев обнаружили на чемодане, доверху набитом фальшивыми долларами, я поделился своими сомнениями с товарищем подполковником и был отправлен в сумасшедший дом. Первое, что я сделал там, это растерзал случайно попавший мне на глаза альбом старинных икон. Рисовать бога - все равно что рисовать палочку Коха или бледную спирохету! Потом я потребовал для себя ватно-марлевую повязку и теперь хожу только в ней, чтобы не заразить окружающих. Бог - это опасный космический вирус нервно-паралитического и психогенного действия, в незапамятные времена занесенный на планету Земля преступными инопланетянами! Врачи не могут поставить правильный диагноз, потому что сначала я громко и официально заявляю им, что бога нет, а затем потихоньку, шепотом, или при помощи шифрованной записки намекаю, что все-таки есть. Лучше всех меня понимает профессор Петр Иванович Горшков, который недавно заключил:
-Итак, вы хотите сказать, что бог существует, но лучше было бы, если бы его не было?
Абсолютно верная мысль!
По крайней мере до тех пор, пока на свете живут такие люди, как я:
***
В колонках играет:
Within Temtation - Ice Queen
LI 5.8.22
:confuse:
