В августе, когда были жара и дым, Макарушка перестал есть. Ну, то есть, как перестал есть? Бабушка и мама обычно кормили его так: лежит котик на диване, ему подносят тарелку с мясом, котик нехотя спрыгивает с дивана и неторопливо начинает есть. Если же котик спрыгивать с дивана не хочет, тогда тарелочку ему прямо на диван ставят - пусть поест животное.
И вот он есть перестал. Не то что чуть меньше стал есть, а вообще почти перестал. При этом к мискам он подходит, на кухне еду клянчит, даже на стиральную машинку запрыгивает - но не ест. Положишь ему на тарелку еду - он подойдёт, понюхает, облизнется и уйдёт. Кое-когда, конечно, перекусывал что-то, но не в таких объёмах, в каких привык. После еды его почти всегда тошнило. Ну, мы все подумали, что это из-за жары.
Но жара кончилась, а есть котик не начал. Он очень быстро исхудал, из круглого толстяка превратился в "обычного кота", а потом и в худощавого. И тогда-то в субботу я потащила его к ветеринару.
Хоть Макарушке в августе исполнилось целых 12 лет (вернее, 12 лет он жил у нас), в его карточке было записано только одно обращение к врачу: когда он в молодости выпрыгнул из окна и выбил зуб. В субботу врач не работал, девушки-ветеринары побрили коту лапу, вкололи наркотик и поставили катетер. Несколько часов кот пролежал под капельницей. Очень смешно было наблюдать за ним, когда отпускало его: сначала он мог только поднимать голову - и поднимал удивлённо, а она всё падала, потом стал шевелить передними лапками, потом задними, а потом зашевелился хвост и кот стал готов к активным действиям: кусанию катетера, сгибанию лапы и убеганию из-под капельницы. Так что я успела прочитать найденные в лечебнице на столе "Записки молодого врача", а "Морфий" начала только. Когда в соседней комнате кастрировали кота, Макарушка сопереживал.
После капельницы ему стало хорошо. Дома он не съел то, что стояло на полу в тыще его мисочек, а просто сожрал. И стал просить ещё. Тут-то мы все и обрадовались.
Велено было делать коту уколы - и это была отдельная страница душевных мук.
В понедельник я приехала с ним снова - нужно было взять анализы крови, чтобы узнать, уж не почки ли у Макара поломались. На этот раз врач (отличный, кстати, посадский врач - Андрей Ильченко) уже вышел из отпуска, он анализ крови брать не стал, а просто побрил коту бок и сделал УЗИ. И сказал мне, что у Макара опухоль на кишечнике, сделать ничего нельзя, месяц-два и кот погибнет. А есть он не может потому что опухоль на кишечник давит. Впрочем, врач сказал, что, если хочется, можно, конечно, отвезти кота в Москву, резать...
Конечно же, резать стало жалко. Да и кот такой хороший, ест, радуется. Ел он всего несколько дней, потом снова стал облизываться и отворачиваться, лежал, смотрел, вздыхал. Я заболела, за две недели, что я его не видела, он исхудал ещё больше. Тогда мама взяла в лечебнице котовье УЗИ и я повезла котовича в Москву. Он поселился у нас дома и в первый же вечер сделал удивительное: во-первых, подошёл к холодильнику и потрогал его лапкой, желая, видимо, добыть еду, во-вторых, улегся и уснул на коленях у ДедыВовы - известного котонелюбителя.
В Москве кота изучали: терапевт, хирург, анестезиолог; ему сделали УЗИ, рентген, ЭХО - и всё это для того, чтобы понять, можно ли сделать ему операцию, выдержит ли. И УЗИ, и рентген снова показали ту самую опухоль в брюшной полости. Узнать, что это за опухоль, можно ли её вырезать, можно только сделав операцию и посмотрев на неё. Но кровь у кота была плохая - надо делать капельницы и смотреть, что будет. Три дня многочасовых капельниц, дежурим Олег, я, мама. Снова анализы, вывод: кровь хорошая, сердце крепкое, операцию делать можно.
Бедный, худой Макарушка! Целую неделю он жил с нами в Москве - и это был праздник для нас: он катался с нами на машине, спал на кровати, сидел на табуретках, клянчил еду по утрам и вечерам, прятался под столом и вытаскивал вещи из шкафа, чтобы поспать на полке... Как только анализы улучшились, я сразу записала его к хирургу, чтобы не терять ни дня, пока он чувствует себя хорошо.
И вот позавчера операция была сделана.
Нас ожидали серьезные траты: анестезия, сама операция для изучения опухоли, операция по её удалению, исследование образца ткани, послеоперационный стационар... Но почти ничего из этого не потребовалось: врач позвонила из операционной и сказала, что опухоль неоперабельна.
Мы не стали будить Макарушку.
