Он был скалой, он стоял попирая земную твердь. Он был тверд, словно гранит, прям, словно, отвесная скала. Он был мужчиной, решения его всегды были конечными, строго прощитаны и перепроверены на сотни раз. И перед тем, как сдвинуть маленькую песчинку он прощитывал в уме какие лавины и океаны сойдут или разольются по земле. Он не позволял себе нежностей, но нежился на теплом солнце, не позволял решать за него, ведь это его и только его право. Он был мужчиной.
Она была морем, рекой или маленьким ручейком, она проникала всюду, куда только хотела. Для нее не было преград, она сама для себя являлась преградой, она прокладывала свою дорогу – течение не там, где было удобно, а там, куда звал ее порыв эмоций, там, куда тянула ее ее прихоть. Ее течение было мерным или бушующим словно тысячи бурь, словно девятей вал. Она была женщиной, могла мгновенно вскипеть и остужаться либо в мгновение ока либо за несколько лет. Она сама себе была хозяйкой, она неслась вслед своим мыслям, и никому не позволяла решать за нее против ее воли, ибо это был ее каприз, один из тех, которые всегда должны быть удволетворенными. Она юыла женщиной.
Они всегда были вместе, но встречались изредка. Лишь там, где земля встречается с морем, там, где море покрывало землю, а земля покрытая галькой и песком спускалась в безбрежный океан, только там они были вместе. Побережье, берег, залив, это было их место, там они были наедине, как думал он, там они были вместе, как думала она. И насколь громадной и необъятной казалась Земля местом их встречи навсегда оставалась узенькая полоска, которая из-за волн переходила то к земле, то к воде, то к нему, то к ней. Они не могли разорвать эту узкую полосу, не могли, как не хотелось бы увеличить ее, это была их судьба: довольствоваться малом в огромном мире. Ведь они были мужчиной и женщиной, они были землей и водой, они были абсолютно разными, разными настолько, что не могли быть вместе, настолько, что не могли быть по отдельности.