Теплый запах пота ударил в ноздри румяной толстушке. Заботливые пухленькие руки обвили шею любимого. Но в тот вечер трубочисту было не до женской ласки – куда более важные проблемы занимали его разум. Нечасто Сэму доводилось вести умные разговоры, но этот разговор с гробовщиком запомнится ему надолго. Судите сами – не каждый день трубочисты твердо решают заложить камнями все трубы в городе!
- Причина того, что потомки судят о человеке более правильно, чем современники, заключается в самих мертвецах, - медленно проговорил гробовщик, присаживаясь на землю рядом со свежей могилкой, степенно раскуривая трубку. – Взять хоть этого сумасшедшего, как-его-там, престраннейший тип, доложу я тебе, этот полоумный, ну, пока жив был, конечно...а что теперь? Нет, ну ты скажи мне! У мальчишек молоко на губах не обсохло, а они свою религию вздумали сделать! Религия...тьфу!
Видишь ли, Сэм, - старику понадобилось несколько минут, чтобы привести в порядок сбившееся дыхание, - человек раскрывается во всем своем своеобразии лишь после смерти, когда он остается один. Вот смотри, быть мертвым для человека значит то же, что и субботний вечер для трубочиста, - с тела смывается копоть. И вот тогда становится очевидным, кто кому больше вредил – современники ему или он современникам. И если верно второе - значит, он был великим человеком.
Аудитория аплодировала стоя.
«Уж я-то на них насмотрелся».
В Стокгольме было утро.
У патологоанатома Джона был ещё насыщенный график.