Всегда весел, душа компании, мягкий, отзывчивый молодой человек с чисто выбритым лицом, Осип Верстков начинал новую жизнь.
Решение это он принял накануне. Пересмотреть свои взгляды его заставило, прежде всего, надоевшее общественное внимание.
Все эти барышни в белых чулочках, все эти дворянские собрания на дачах и квартирах, все эти расспросы про науку и о происходящем в мире.
В ту субботу Осип должен был пойти на званый обед в дом Перебрадовых. С утра он, как всегда, зашел в церковь. Встретив у входа батюшку и побеседовав с ним добрых полчаса, он поставил свечку за упокой души почившей в прошлом лете матушке.
Выйдя на улицу, Осип сверился с часами. На них было двенадцать. Оставался ровно час до визита к Перебрадовым. И вдруг, вместо того, чтобы поймать извозчика и поехать в сторону центра, Верстков свернул за угол и направился к входу в трапезную.
Заведение это посещали работающие на задних дворах мужики и извозчики. Чтобы попасть внутрь надо было пройти четыре ступеньки вниз и согнувшись почти пополам втиснуться в узкую дверку. После этого вы попадали в небольшую залу, покрытую полумраком. Достаточно осветить помещение не смогли бы и тысячи свечей. Стены все равно оставались черными.
Присутствующие дружно оглядели с головы до ног вошедшего и вернулись к своим заботам - преданию рыбы и распитию крепких напитков.
Осип, пройдя через всю залу, занял место за угловым столом.
- Чего желает барин? - поинтересовался подбежавший грязненький мальчонка, служивший здесь и половым и уборщиком одновременно.
- Водки подай! Да не стопкой, а графин неси!
- Откушать чего желаете?
- Водку неси, дурная ты башка, сказано тебе!
Мальчишка скрылся в темноте кухни, а Осип стал разглядывать мужиков. Обувью им служили стоптанные сапоги с оторванными подошвами. У иных же вообще обувь отсутствовала. Что касательно одежды, то она тоже не изобиловала на смуглых жилистых телах работяг.
Верстков извлек из внутреннего кармана портсигар и спички. Закурив папиросу он стал пускать колечки дыма под потолок. Его так увлекло это занятие, что он не заметил появления графина с водкой на столе. Когда Осип задел рукавом крышечку графина она звякнула.
- Вот пацаненок, бестия! Тихо как подкрался. - сказал почти про себя Осип и щедро налил из графина полстакана.
Выпив одним махом грамм сто, он глубоко затянулся и погрузился в мысли.
Думать становилось все труднее с каждым стаканом. А нужно было так много решить для себя в этот вечер. Как всегда бывает у русских людей, после обильного принятия алкоголя, стоит непременно поделиться с другим своими мыслями. Что Осип и попытался сделать.
С трудом встав со стула, он перебрался за соседний столик. Там сидел угрюмый мужичок в картузе со сломанным пополам козырьком. На столе стояло пять пустых графинов. "Тут гуляет большая и, наверное, веселая компания" - подумалось Осипу. Но кроме мужичка никто к столику не подходил. Угрюмый смотрел в одну точку сквозь Версткова. Осип попытался начать разговор.
- Вот ведь народ наш... Алкоголь пить может сколько угодно, а работать только когда захочет - проговорил Осип, запинаясь и, пытаясь изобразить на лице добрую улыбку. Мужичок не реагировал. Глаза его плавно ходили то влево, то вправо. Он чинно следил за цепочкой от часов болтающейся в такт жестам Версткова, торчащей из внутреннего кармана.
Разговор явно не получался. Как понял Осип в ту минуту - народ, в лице собеседника, больше интересовали золотые часы с цепочкой, чем разговоры на тему русской души. Это было последнее, о чем успел подумать Верстков.
Первый удар пришелся в нос. Тут же сзади его ударили табуретом по голове. Его еще долго пинали и возили по полу темной залы, но Верстков этого уже не помнил и не ощущал.
Как после рассказала Осипу тетка, привезли его глубоко заполночь всего окровавленного, с разбитым носом и ртом. Осип лежал на телеге и только тихо постанывал.
Спустя несколько дней, опухоль на лице начала спадать и Верстков, поводив языком во рту, обнаружил недостаток зубов. Раньше их было штук на десять больше.
Еще месяц Осип не решался выходить на улицу. Целыми днями он бродил по дому, подолгу останавливаясь возле большого зеркала и разговаривал с самим собой.
- Задумка поменять свою жизнь или, хотя бы, попытка принять такое решение, оборачивается для нас потерей половиной зубов, золотых часов и человеческого облика. Какие же катастрофические очертания могут принять решения иных умов изменить жизнь народа, страны, мира?! - думал Верстков, смотря на свое отражения и прикладывая холодные тряпки к обезображенному лицу.
В дальнейшем Осип старался гнать от себя мысли о смене образа жизни или каких-либо её частей.
Почти каждый день Осипа навещал дядюшка по материнской линии, являвшийся местным фельдшером. Осипа трогала забота родственника. Последствия того избиения могли привести к тяжелым заболеваниям. У Осипа, как оказалось, были отбиты почти все внутренности. Дядюшка Игнат Петрович достал дорогие пилюли для скорейшего заживления внутренних органов. Но, несмотря на близкие родственные отношения, Игнат Петрович никогда не забывал потребовать с племянника своевременной платы за услуги и лекарства. Более того, приходя иногда по нескольку раз за день, он находился в доме до того момента, пока не наступало время обеда или ужина. Никогда дядюшка не отказывался всласть откушать и выпить. Иногда Осипу казалось, что в человеке просто не может поместиться такое количество яств, какое умещалось в дядюшкином животе. Игнат Петрович передвигался тяжело, с большой одышкой, волоча ноги и переваливая огромный живот из стороны в сторону. Вечерами, после ухода врачующего родственника, Верстков задумывался над происходящим. Нет, денег и провизии ему не было жалко. Думал он о том, когда в отрочестве спас выпавшего из гнезда птенца. Должен ли был он потребовать с птичьей семьи вознаграждения за спасение жизни их отпрыска?
Отчего-то Верстков не был обозлен на мир, так неблагодарно обращавшийся с ним. Напротив, он силился понять и осмыслить все происходящее вокруг него. Как много прочел он книг о такой загадочной и такой же широкой русской душе. Сколько великих умов положили жизненные силы на алтарь познания. Будучи студентом, Осип подолгу просиживал в библиотеке и выбирал книги не по программе обучения, а исключительно классические описания быта русского народа.
Именно тогда он впервые в жизни встретил обратную сторону жизни. Жизни, которая казалась ему до того прекрасной сказкой, и оказавшейся жестокой явью.
В то лето матушка долго уговаривала Осипа отправиться в их поместье за городом и насладиться прекрасными летними днями. Осип долго противился матушкиным уговорам, мотивируя это необходимостью занятий. Но компромисс был найден и Верстков с двумя чемоданами книг отправился на отдых. Но и здесь Осип не расставался с книгами. Не прельщала его не рыбалка, не походы в лес. Вечерами же он уединялся в беседке, где никто уже не мог ему помешать.
Елена Андреевна Кольникова гостила тем летом в доме брата, соседствующем с домом Верстковых. По вечерам она выходила прогуляться по саду перед сном. Занятий она себе найти не могла и, приметив в один вечер в соседнем саду юношу, решила завести беседу. Она тихонько подошла к беседке, в которой находился Осип и спросила разрешения присесть. Подняв на нее глаза, Осип густо покраснел и не смог произнести ни слова. Глаза его заволокло туманом, а воздухе появился густой аромат чудесных цветов.
Верстков был сражен наповал обаянием и красотой этой женщины. Он влюбился до потери сознания. Он напрочь забыл о двух чемоданах книг и как только никого поблизости не было бежал к соседской калитке, чтобы хотя бы увидеть Елену Андреевну. Теперь они каждый вечер проводили вместе. Беседовали о разных вещах. Осип много рассказывал о своих успехах в учебе и планах на жизнь. Кольникова просила рассказать больше о жизни его самого. В такие моменты Верстков очень смущался и не находил себе места. А Елена звонко смеялась, высоко закидывая голову.
Сон покинул Осипа и каждую ночь он уже строил планы о их совместной жизни. Он был влюблен в нее навсегда и не мог представить себе ничего, что могло бы этому помешать.
В конце недели Осип принял твердое решение признаться ей в любви. Они как всегда сидели рядом и разговаривали. Тут Осип остановился на полуслове, встал перед Еленой на колени и срывающимся голосом прошептал:
- Елена Андреевна.. Елена.. Я прошу вас.. Будьте моей.. Я люблю вас..
В ответ Кольникова как всегда засмеялась своим завораживающим смехом и потянув Осипа за рукав усадила обратно на скамейку.
- Глупый, глупый мальчишка! Ты ничего не понимаешь в этой жизни! И я не хочу тебе её объяснять! Мне интересно слушать твои глупости и только. Но жить с ребенком - это уж увольте.
Так была разрушена первая святая вера в любовь и в сказку. На следующий день Верстков встал раньше всех. Тихо собрал свои вещи и отправился в город. Елену Андреевну он больше не встречал, но слышал как о ней говорили дома. Говорили, что она вышла замуж за какого-то офицера и уехала с ним на Кавказ.
В колонках играет:
Монгол Шуудан - Продразвёрстка
LI 3.9.25
