Начну, пожалуй, с хорошей новости.

Тут многие говорят, что боятся (предвкушают, вяло прогнозируют) Третью Мировую Войну.

Так вот, я вам абсолютно гарантирую: Третьей Мировой Войны не будет.

Потому что для мировой войны – нужна МИРОВАЯ война, а нам ее устраивать нечем, потому что у нас нет ни одного союзника.  Вообще ни одного.  

Помню, у нас в школе одному мальчику устраивали темную.  С моей точки зрения мальчик темную заслуживал на все сто пятьдесят процентов, поэтому я  не вмешивалась, а сидела на окне в раздевалке. Фиксировала,  так сказать, происходящее на жесткий диск памяти.

Самым трудным, насколько я понимаю, было поймать мальчика и повалить его на пол. Мальчик был большим и  мощным, поэтому успел нараздавать  тычков и пинков атакующим – но после того, как его, наконец, уронили на грязненький гранит и спешно завалили сорванными с вешалок пальто, шансов у него не было. На образовавшейся безликой куче прыгали, пинали шевелящиеся под драпом бугры, если из-под пальто мелькала нога в ботинке -  забивали ее обратно футбольными ударами с разбега.

Мальчик сперва глухо выл, потом затих. Потом со стрема прибежали, сообщили, что по лестнице к раздевалке несется в меру своих слабых каблуков завуч  – и все разбежались.

Я осталась. Все, и завуч в том числе,  прекрасно знали, что допрашивать меня абсолютно бесполезно: я это, как порядочный пионер,   просто обожала, и вполне искренне сожалела, что в директорской для данной  цели не используют тока и иголок под ногти –я бы им показала, как умею презирать боль во славу чести!  Тем более, что мальчик  и без меня расскажет, кто его бил, – он был из тех мальчиков, кто  матерится через слово, может съездить по роже первоклашке просто так – для хохмы, но всегда охотно наябедничает учителям, и наврет с три короба и будет выть, жалуясь.

- Ты участвовала?- спросила завуч, глядя, как мальчик с нарастающим подвыванием вылезает из-под пальто.

- Нет, конечно, Светлана Юрьевна, вы же меня знаете…

- Да, Олейник, я тебя знаю,  – привычно зловеще откликнулась завуч.

- Когда мне будет надо, я отлуплю его сама! – благородно  разъяснила я.

- Ыыы- а я с тобой не буду драться! – сообщил мальчик.

Кстати, да. Ко мне он никогда не цеплялся. Ко мне вообще никто не цеплялся, но этот как-то особенно усердно демонстрировал миролюбие.  Сейчас, по прошествии лет, я начинаю подозревать, что ко мне противный мальчик был слегка неравнодушен.  Что-то  слишком много его всегда вокруг было - хотя учился он классом старше. И он все время кого-то мутузил.  Хотя, может, это все и случайно так получалось –  я никогда не умела понимать, что кому-то нравлюсь, а в детстве  вообще была полным дауном в этом смысле.

- За что его били? – спросила Светлана Юрьевна.

- За то, что он – гнусный гад.

- Не сметь выражаться!

- А как мне еще сказать правду?

- За что тебя били?

- ЫЫЫ!

- За что?

- ЫЫЫыы…

Светлана Юрьевна некоторое время молча постояла. Подумала.

- А с другой стороны, - сказала она, - совершенно неважно,  за что тебя били.  КТО тебя бил?

И вот с этим вопросом зареванный противный мальчик справился отлично – фамилии посыпались из него, как медяки из оторванных карманов пальто.  Услышав  в пятом или шестом всхлипе фамилию робкой отличницы, дочки одной из учительниц,  Светлана Юрьевна, еще больше посерьезнев строгим лицом, ухватила мальчика за обшлаг и потащила свою добычу в учительскую.

А к чему я все это рассказывала? Ах, да…

Не, третьей мировой не будет.