Самое трогательное чувство — хочу, чтобы он был здесь. Просто рядом. Я могу впериться в экран телевизора и смотреть все фильмы подряд, а он может залипнуть на лирушечку или fishki.net, но главное, чтобы был рядом.

Не люблю, когда мне сопят в ухо, или спросонья мацают пипиську, в то время как мне снится пожар в средневековом монастыре или разгром Великой армады, но всё равно хочу, чтобы он был рядом.

Ненавижу прямые вопросы а-ля гестапо, не люблю когда мне смотрят в глаза в упор, и не люблю, когда ... хм, ну, это уже интимное. Но всё равно — чтобы был рядом.

Я люблю искоса.

Я так привык. Взгляд искоса, пока он не видит — а глаза у него зелёные, как два крупных изумруда, цвета густой летней болотной тины. Его уверенность в себе. Нет боязни ударить, нет боязни получить по морде. В переносном смысле ударить, разумеется.

Хотел написать про лампасы, тугие животики — а вот хуй, не в лампасах дело, и не в животиках — а в глазах. Рубинами делают лазер. А его глаза светятся изнутри жёстким, но верным зелёным светом. Аж мурашки по спине. Гиперболоид инженера Гарина, блятть. Режет меня, как сливочное масло. И даже не улыбается. Нехороший мальчик, надо его отшлёпать.

* * *

Я люблю по-тихому, чтобы никто не слышал. Как сексом заниматься — это на здоровье, пусть хоть местное отделение МЧС на пару с пожарной охраной переполошится от пронзительных воплей — а любить... Только так. Из-за плеча. Потихонечку. По-тихому. Чтобы не видно было.

Не умею любить в глаза, хоть и в изумрудные, как в сказках Оскара Уайльда.

А до этого я только любил стальные серые глаза.

Но в этих изумрудах такие бесенята.

При смерти буду помнить.

* * *

Будь рядом.