Рихтер необычный пианист - он как-то связан с роялем другими нитями чем все благополучные консерваторцы... - у него какие-тот личные отношения с роялем... - что и делало его интересным

-=-

здесь речь о другом документальном фильме... который снимал кажется француз...             Р И Х Т Е Р                 И ШКОЛА ПИАНИЗМА.                        Второй раз смотрю фильм про Рихтера с интересом и любопытством. При жизни его я не ходил на его концерты - и денег не было, и не хотелось сталкиваться с трудностями свя­занными с доставанием билетов. А билетами спекулировали и просто пойти и купить было нельзя.   Один раз я все же проник на его концерт и, поскольку это было сопряжено с прятаньем в туалете, лежанием в пустом в темном зале меж рядами, чтобы не попасться на глаза билетерам, я больше таких попыток не предпринимал.   В целом мне все в его игре понравилось, показалось достоверным и достойным явле­нием, особенно на фоне всеобщего упадка пианизма подавленного системой воспитания музыкантов, начинающейся и заканчивающейся под управлением Консерватории. Не впрямую, но все ее преподаватели или воспитывались или ориентировались на Консерваторию.   В чем же беда, подумает читатель, недоумевая, там же учат музыке, там помогают стать музыкантом и в школе, и в училище, и в консерватории, что же плохого в этой помощи? Очевидно, что ничего плохого. Но не все что очевидно справедливо, это так же, как очевидно из окна движение солнца. Но на самом деле не движение солнца нам видно в окне, а движение Земли. Так и в музыке,не консерватория делает музыканта, а только самообразование.    Консерватория помогает действительно, но помощь опасная вещь. Часто говорят, выучите все, что мы даем, чтобы не открывать велосипед. Вот уже помощь отнимает путь самостоятельных опытов и открытий.  Помощь часто приводит в неразвитости и отмиранию всех органов необходимых для творческого развития. Это своеобразные «костыли», злоупотребляя которыми, «ноги» атрофи­руются и не развиваются. Пользование лифтом, как давно заметила медицинская статистика, приводит к сердечным заболеванием, т.к. сердце не упражняется в нагрузках не трудится, получая передвижение в пространстве без усилий даром. Так и консерватория дает, дает, дает и тем самым отнимает и отнимает.     Не даром Оннегер говорил, что «в консерваториях всего мира профессора только тем и занимаются, что отучают молодых людей от музыки».   И Рихтер кажется самоученым и самонаученным.  При этом я конечно знаю, что он ночевал под роялем у Нейгауза, а тот преподавал в Консерватории. Но можно пройти Консерваторию и не иметь к ней отношения. Я вспоминаю свои дни безоблачные в Поли­графическом институте, я был предоставлен самому себе и сам себя направлял благодаря установкам завкафедрой, который велел оставить меня в покое.  Рахма­нинов просто сформировался на своих детских импро­визациях до образования. Так и Артур Оннегер говорил про Дебюсси, «он стал композитором не благодаря Консерватории, а вопреки…»   И тем ни менее Рихтер педант и жертва педантизма, когда он выступал против интерпретации. Но об этом чуть позже.     Еще цитата из Рихтера по этому фильму, «Гайдна я больше люблю, чем Моцарта…»   И действительно Гайдн прозрачнее по мысли, бесхитростней, а Моцарт за вирту­озностью и техничностью, как за вуалью прелестная дама.     «Музыку Моцарта не могу запомнить, она у меня вызывает дефект мозга – ничего не остается…» Удивительно для меня интуитивное проникновение в систему Моцарта у Рихтера.   И все же меня огорчает в Рихтере сделанность, т.е. техничность безукоризненная и завершенность.   Но в Рихтере есть и другой недостаток, на мой взгляд, он и сам о себе говорит «я человек холодный», «я смотрю на все черточки в нотах и следую им, иначе начинается интерпретация, а я этого не люблю» – это наивность и ограниченность с нахальством. Отрицать важнейшее, что есть в искусстве пианизма интерпретацию, она важнейшее, что и есть в игре на ф-но, так как отстраненость умертвляет музыку, а интерпретация это реанимирование ее, фраза мертва без интонации.   Музыкальная фраза или строка из стихотворения пишутся автором не отстранено, а эмоционально и тем самым с каким-то ударом, акцентом и паузой, но не всегда автор комментирует строку, как в пьесах драматург («говорит в сторону» или «говорит сама себе» или «говорит задумчиво»), но и это только общие установки, но нет установок к каждому повороту мысли.  И тогда фраза умирает без интерпретации или с неверной интерпретацией. Собственно отсутствие интерпретации это не правильная интерпретация.   Этот педантизм Рихтера не лучшая сторона его творчества, на самом деле он, слава богу, играл напористо и страстно, явно дополняя ремарки автора.   Подобно художнику Звереву, он к сожалению слишком традиционен, но первого спасал пофигизм (как теперь говорят про наплевательство) к профессиональной школе на почве алкоголизма, и поэтому он производит впечатление самого раскрепощенного худож­ника 60-х годов, и блистал свободой живостью и раскрепощенностью, не имея никаких живописных идей, кроме как пренебрежение, вплоть до рисования окурком вместо кисти, а второго спасало видимо какое-то внутреннее горение… не нашедшее идейных мотиваций. Поэтому он горит, но выступает против интерпретаций.   К сожалению, мельком только показывали его картины, что писал Рихтер. Мне они показались очень любопытными.     картина Рихтера * Луна     голубой Дунай     несут аэростат       дача   портрет Алекса Сигала портрет Dietrich Fischer-Dieskau Москва   Ереван     улица в Пекине     сумерки в Скатертном переулке     Может быть даже Рихтер интереснее как художник, чем музыкант. Но пианизм в мире и в России более затхлый, чем состояние живописи. Поэтому Рихтер более блещет именно в музыке. Само занятие живописью развивает личность, так как приходится решать непомерно сложнее задачи, если пианист, глядя на значки, выдерживает скорость и громкость в заданном режиме и в традициях школы, то художник каждый раз совершает чудо, благодаря своим ухищрениям, и преодолевает плоскость, создавая пространство. Школа одинаково портит и живописца и пианиста, но более сложное занятие живописца развивает его и душевно и интеллектуально, и получается, чисто арифметически, школа живописца относительно меньше пагубна. Вот эти ухищрения и виноваты в большей продвинутости к свободе и живости живописи относительно пианизма (скрипичного дела и даже композиторского искусства, а так же скульптуры и архитектуры и т.д.).   Получается так, что живопись на планете так банальна, что леность и авантюризм алкоголика кажется божественной высотой, но музыкальное и прочие искусства находятся на порядок в более жалком состоянии.            И еще цитата из фильма: «я не сумасшедший, хотя сумасшедшим быть хорошо, но я не сумасшедший…» И Рихтер не сумасшедший конечно, но я бы не сказал, что он абсолютно здоров. Мне, например, показа­лось странным, что в его программе в тот вечер, что я слушал, одна вещица, может быть, Брамса, звучала гениально, а остальные, как бы принесенными только потому, что нужно выступать не с одной вещицей, а с программой.   Конечно, есть такие школы психиатрии, которые всех людей считают больными, и мой диагноз не удивителен. Наверно, какие-то комплексы пожирали и грызли и подтачивали его, и он может быть самоизлечивался в музыке, но, во всяком случае, музыка это был экран, где можно было наблюдать его внутреннюю борьбу, так как столь эмоциональное и абстрагированное занятие, как музыка, могло безпрепятственно повествовать об этой борьбе, не мешая ни в какой мере прорываться этому самым откровенным образом.   «Я себе не нравлюсь» читает он с улыбкой фразу из дневника с улыбкой шокирующей интервьюера, которого мы не видим в кадре. А что в это хорошего? Дети любят себя? Любят. Ну, вот и ответ Рихтеру, а кроме того, следует вспомнить поговорку корейскую «все чувства на свете взаимны», если он сам себе не нравится, то не удивительно и мне от него не приходить в восхищение. А Пушкин нахваливал и восхищался собой «Ай, да Пушкин, ай, да сукин сын!»   Но наверно он кокетничал. На самом деле он знал себе цену, и мы выделяем Рихтера среди прочих. И говорим, что это был выдающийся пианист.      -=-   .

моя музыка 

Ю. Косаговский Концерт для ф-но соло№2 или комментарий для часов с боем (первая фраза опробывание рояля)

.