ЗА ЧТО?

Большинство жертв шли спокойно, с грустными и обреченными лицами, зная, что жить им осталось всего несколько драгоценных минут…

Некоторые из них оборачивались и задавали свой последний вопрос, хотя знали, что ответа они не получат, потому что его не было. Во всяком случае, такого, который имел бы хоть какой-нибудь смысл.

Но было известно, что некоторые из жертв задавали этот вопрос, всегда один и тот же, пока их вели по нескончаемым коридорам подвальных этажей Лубянки — до конца этих коридоров никто никогда не доходил. Один из палачей, пьяневший от крови после «рабочего» дня, вспоминал, как странно ему было слышать всегда один и тот же вопрос: «За что?»

А люди на воле, чья очередь еще не подошла, но могла подойти в любой момент, тоже задавали себе этот же самый вопрос: «За что»?

Эти два слова стали символом ужасных лет массовых убийств, инспирированных усатым хозяином Кремля, который издавал секретные циркуляры, оговаривавшие количества и квоты на уничтожение безвинных, и для которого вопрос «За что?» не имел никакого значения. Так что кровь текла ручьями, и палачи на вопрос своих жертв ответа не давали, потому как сами его не знали. А через какое-то время они и сами задавали этот вопрос своим палачам.

За последние 100 самых кровавых лет в и без того кровавой истории человечества сотни миллионов невинных жертв погибли, не зная «за что». Бывали времена, когда люди умирали за свой народ (во благо или во зло), за свои идеалы, за богатство, во имя Бога, религии. Те времена прошли. Теперь люди умирают, спрашивая: «За что?» — по-русски, по-китайски, на идиш, на иврите, по-арабски и на всех языках недавно освободившихся и независимых африканских и азиатских народов, считавших своим долгом присоединиться к цивилизованному миру путём убийств, насилия и пыток. И повсюду безвинные жертвы спрашивали: «За что?» и не получали ответа, потому что ответа не существовало.

Нацисты расстреливают мирных жителей-евреев в Каунасе. 1941 г.

Евреи задавали этот вопрос в последние минуты своей жизни в Бабьем Яру, Освенциме, Треблинке, во взлетавших на воздух автобусах, дискотеках и кафе Иерусалима и Тель-Авива.

Иракцы, умирая от ядовитых газов, распыленных по приказу их усатого хозяина, тоже спрашивали: «За что»? Тот же самый вопрос срывался с губ кампучийцев, замученных только за то, что они были врачами или учителями. Китайцы вопрошали: «За что?», умирая во время культурной революции Мао.

Два миллиона корейцев, вынужденных наблюдать, как их дети умирали от голода, тоже спрашивали: «За что?» Сомалийцы, эфиопы, ангольцы, угандийцы, сирийцы, ливийцы, алжирцы также задавали этот вопрос и также не получали на него ответа.

Народу Сьерра Леоне повезло чуть больше, чем другим: их не убивали на месте, им отрезали конечности острыми мачете, поэтому многие выжили, оставшись калеками — пятьдесят тысяч, возможно, семьдесят тысяч — кто знает, кто считает, их просто хватали в деревнях и в джунглях бродячие бандиты и с наслаждением глумились над ними, не желая даже задуматься: «За что»?

А теперь этот вопрос пришел и к американцам, которые всегда считали, что на все вопросы есть ответы. Даже если казалось, что ответа нет, предполагалось, что он может быть найден. Вопрос «За что»? в Америке не задавал никто, во всяком случае, подавляющее большинство из нас. Может быть, этот вопрос срывался с уст пассажиров на гибнущих самолетах или жертв гангстерских перестрелок и линчующих куклуксклановцев, но большинству из нас никогда не приходилось бояться ночного стука в дверь, кровавых пыток в тюрьме или подвале, после которых смерть казалась избавлением, массовых убийств вооруженной банды, захватившей целый город, штат или страну. Мы были наивными счастливчиками в мире, жестокость которого была нам чужда в течение того самого кровавого столетия, когда миллионы голосов вопрошали: «За что»?

11 сентября 2001 года все изменилось. Внезапно вся Америка возмутилась: «За что»? Это было так непонятно: никаких ответов, никаких объяснений, только смерть. И все наперебой стали искать эти объяснения и ответы. «Что же мы такое сделали?», «Разве у нас не те друзья, или, может быть, — не те враги?», «Разве мы не поступали по совести?», «В чём-то переусердствовали?», «Может, мы слишком богаты, слишком сильны, слишком перемешались в пресловутом американском "плавильном котле" или, наоборот, — недостаточно?», «Разрешили въезд в нашу страну слишком многим иностранцам или, может быть, наоборот?»

На все эти вопросы посыпались бесчисленные ответы от людей, которые понятия не имели, в чем дело, и поэтому их ответы были неправильны. Эти люди не заметили, что мы в одночасье присоединились ко всем тем в нашем мире, кто уже понял — ответа на вопрос: «За что»? в нашем столетии не существует и не имеет никакого смысла искать логические объяснения.

Зло есть. Зло не объясняет, зло уничтожает. У зла нет причин и даже ненависти, поэтому-то зло и есть зло. Единственный путь, которым можно бороться со злом — это безоговорочное признание его существования и уничтожение его на корню. Только после полного искоренения зла наступит время, когда некому и незачем будет спрашивать: «За что»? 

источник:

www.vestnik.com/issues/2003/0430/win/frumkin.htm