Когда по велению верховных судеб
В сей унылый мир нисходит поэт,
Его мать с проклятьями подымает к небу
Кулаки и жалуется Господу:

«О, лучше бы мне родить клубок эхидн,
Чем выкармливать грудью этот позор.
Да будет проклята ночь мимолетных ласок,
Когда я зачала искупленье свое!

Раз ты меня выбрал из всех женщин
Быть омерзением супругу моему,
Раз я не могу швырнуть, как записку
Любовную, этого урода в камин,

Я выплесну на орудие твоего гнева
Всю ненависть, что переполняет меня.
Я так изломаю этот жалкий кустарник,
Что он не распустит зараженных цветов».

Так, захлебываясь пеною злобы,
Она, не понимая предначертанной судьбы,
Себе готовит на дне Геенны
Костер, предназначенный для преступных матерей.

Меж тем невидимым покровом духов
Обездоленное опьяняется солнцем дитя.
И во всем, что ест и пьет, он находит
Амброзию и нектар – пищу богов.

Он играет с ветром, он беседует с тучей.
Он поет в восторге на крестном пути,
И Ангел-хранитель путей его – плачет,
Видя его веселым, как птичка в лесу.

Все, кого он хочет любить, со страхом
Наблюдает его, а потом, осмелев,
Наперебой стараются вызвать слезы
И пробуют свою свирепость на нем.

Они мешают с плевками и пеплом
Его скудную пищу – вино и хлеб,
Лицемерно швыряют все, чего он коснется,
И стыдятся ступать по его следам.

Жена его ходит, крича по базарам:
«Раз я так прекрасна, что он обожает меня,
Хочу, как древние истуканы,
Быть раззолоченной с головы до ног!

Хочу упиться нардом и миррой,
Коленопреклоненьями, жертвенным мясом, вином,
Чтобы узнать, могу ли я, на смех в сердце,
Меня обожающем, заступить богов.

А когда мне наскучат кощунственные балаганы,
Хрупкую и сильную руку наложу на него,
И ногти мои, подобные когтям гарпий,
До самого сердца сумеют найти путь.

Как птенчика, что трепещет и бьется,
Я вырву алое сердце из его груди,
А потом швырну его наземь с презреньем,
Чтобы накормить моего любимого пса!»

К небу, где видится сияние трона,
Благочестивые простирает руки поэт,
И широкие молнии его лучезарного духа
Озаряют смятение яростных толп.

«Да будет благословен дающий страданье,
Как божественное целение наших распутств,
Как лучшую и самую чистую сущность,
Что готовит сильных для святых блаженств!

Знаю, что поэту уготовано место
В священных рядах Ангельских сил,
Знаю, что он из званных на вечный праздник
Тронов, Начал, Властей и Господств!

Знаю, что страдание – единственная доблесть,
Которой не умалят ни земля, ни ад.
Для того, чтоб сплесть мой венок, надо
Искусство всех времен и миров.

Все потерянные сокровища древней Пальмиры,
Все металлы и жемчуг неведомых морей,
Собранные вашею рукой, – недостойны
Моего ослепительного венца.

Он будет соткан из чистого света,
Собранного в горне первичных лучей,
Которого смертные очи во всем их блеске –
Лишь замутненные и жалкие зеркала».


Максимилиан Волошин. СТИХОТВОРНЫЕ ПЕРЕВОДЫ:
http://rusilverage.blogspot.com/2016/04/blog-post_21.html