На дворе безутешный
сентябрьский ветер,
как сухая ладонь
старика - листопад,
ветер носит прибоя
бессонного ярость,
мертвый холод
безлюдных осенних песков.

Лето кончено.
Ранняя осень приходит.
Поздний плод опадает,
от сладости отяжелев,
остывает земля,
засыпают в берлогах медведи,
перелетные стаи,
как черные стрелы летят.

Птицы - странники!
Птицы, счастливые вечно,
улетают
на юг,
чуть их осень обдаст холодком,
птицы к солнцу летят,
вечно птичее лето...
Я же -
здесь, где от лета
осталась лишь память о нем.
Надвигается осень.
Я тих,
как дупло без пчелинного роя,
чист,
как вся эта
синяя,бесконечно прозрачная высь.
И холодное солнце заката
во мне догорает,
и сентябрьский ветер
летит
сквозь меня...


Ты нужна мне теперь.
Длинный путь впереди.
Начинается осень.

Меньше, меньше иллюзий,
все меньше приятелей,
все меньше мечтаний,
меньше желаний.
Все меньше
годов.

Ты нужна мне теперь.
Начинается долгая осень.

Без тебя одиноко встречать
этот ранний сентябрь,
в этой синней, прозрачной вселенной,
где, чувствуя холод,
собираются в пары
сердца.

Ты нужна мне теперь.
Длинный путь.
Тяжкий путь.

Начинается осень.

А. Германов

У нас говорят, что, мол, любит и очень,
Мол, балует, холит, ревнует, лелеет...
А помню, старуха соседка - короче,
Как встарь в деревнях, говорила: жалеет.

И часто, платок затянувши потуже
И вечером в кухне усевшись погреться,
Она вспоминала сапожника-мужа,
Как век он не мог на нее насмотреться.

- Поедет он смолоду, помнится, в город,
Глядишь - уж летит, да с каким полушалком!
А спросишь: чего, мол, управился скоро?
Не скажет... Но знаю: меня ему жалко...

Зимой мой хозяин тачает, бывало,
А я уже лягу, я спать мастерица,
Он встанет, поправит на мне одеяло,
Да так, что не скрипнет под ним половица.

И сядет к огню в уголке своем тесном,
Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек...
Дай бог ему отдыха в царстве небесном! -
И тихо вздыхала: - Жалел меня очень.

В ту пору все это смешным мне казалось,
Казалось, любовь чем сильнее, тем злее,-
Трагедии, бури... Какая там жалость!
Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?

Недавно, больная, бессоницей зябкой,
Я встретила взгляд твой - тревога в нем стыла.
И вспомнилась вдруг мне та старая бабка,-
Как верно она про любовь говорила!

Ирина Снегова

Тьма дышит в лицо пересохшей полынью,
У ног металлически звякают травы.
Степь с памятью сходна. Нахлынет, отхлынет...
И нет на нее ни суда, ни управы.
Стоишь... Где-то рядом - усмешка верблюжья,
А сзади, за сумраком, - шорох орлиный...
И горько томит тебя запах полынный
Печалью старинной и мягкостью южной.
И ждешь. И живешь в предвкушенье восхода,
Пространства, начала - молчанью подвластен.
А степь - как стихия. А степь - как свобода.
И странно тревожит предчуствие счастья.
Предчуствие счастья - опасная штука!
Бессоная, цепкая, власть - не примета.
Дыханье спирает внезапно и туго,
И держит, и тянет, и гонит по свету.
Предчуствие счастья... Не бойся, однако:
Все - хуже него! Подымайся по знаку.
...Еще на губах моих привкус полынный,
Я слышу, как тренькают поздние травы,
Степь с памятью сходна - нагрянет, нахлынет...
И нет на нее ни суда, ни управы.

ИРИНА СНЕГОВА

Березы - это женщины,
поверь,
Погасшие давно, в чужом столетье,
И в наше запрокинувшие ветви,
И с нами речь ведущие теперь.
Березы - это женщины.
Толпой
Застывшие -
в отраде иль обиде? -
Да сбудется...
Вернитесь...
Не губите!..
И - скупо радость цедится судьбой.
И - вдосталь слез. Несчитанно.
Легли
Им на плечи и слава и бесславье -
Офелии,
Далилы,
Ярославны
Узнали бы себя, если б могли...
Небыстрые, негромкие.
Их зов
Застыл, простыл.
Их губит, кто как может,--
Хвала худая
и топор,
и ножик,
Но свет их разряжает темь лесов.
Березы - это женщины.
Взгляни,
Как вознесло их с первым майским дымом...
Они не здесь -
в своем,
невосполнимом,
Но нашу встречу празднуют они.
Как празднуют!
Торжественно внемли,
Мой дорогой,
их голосу,
веленью...
Да будет с нами их благословенье!..
Березы - это женщины земли.

Ирина Снегова.

Мне очень нравятся стихи этой поэтессы. Как-то я купила сборник ее стихов \"И ВСЕ, ЧТО ТЫ ЛЮБИШЬ\" в 1973г., и с тех пор, я время от времени беру сборник и с удовольствием перечитываю полюбившиеся строки.