Быстрым шагом
Дождь, дождь моросит.
Быстрым шагом,
Магазин - закрыт, не закрыт?
Быстрым шагом.
Пусть вода за шиворот льет.
Быстрым шагом.
Этот дождь пройдет, не пройдет?
Быстрым шагом.
Вот уже до нитки промок.
Быстрым шагом
Перейти б черту – смог, не смог?
Быстрым шагом.
Вроде бы была цель?
Быстрым шагом.
Чтобы не закрылась дверь.
Быстрым шагом.
Вот уже бегом я бегу
Что теперь, не упаду, упаду?

Кот хлебоед.

Наша стекольная мастерская. Шум станков, визг разрезаемого стекла и звон стекла разбиваемого. Раздраженные вопли начальства и наши возмущенные крики в ответ.
В общем обстановка отнюдь не умиротворяющая и мы ходим злые, как черти. Все нуждаются в успокаивающем средстве. Буквально все! Даже наши девушки приемщицы.
И тут, это средство появилось… в виде кота. Никто не видел и не помнит, откуда, и каким образом кот появился в мастерской, а ведь он полностью
изменил обстановку и все взаимоотношения между членами нашего доблестного, но слегка нервного коллектива. Появился тихо и главное вовремя.

Медленно переодеваемся в «робу».
- Работы до такой-то матери.
- Ага, прошлая смена опять никуда не торопилась. Я охреневаю, почему мы не оставляем столько заказов им?
- Ага, я тоже буду ходить, сегодня, руки в брюки… Козлы!

Вот приблизительный разговор нашей утренней смены, только в очень, смягченной форме. Каждая смена начинается с подобной беседы потому, что другая смена, с завидным постоянством не выполняет заданный объём работы. Мы раздражены, очень раздражены. И в этой атмосфере раздражения, медленно переодеваемся и продолжаем разговаривать.
- У кого, чего на обед? – Это Хохол.
- Лех, ты чего, дятел? Нам же обеды привозят.
- А, ну да, совсем из головы вылетело. Ну, к чаю то принесли чего-нибудь?
- Ага, принесли…, чаю!
- Ладно, мне по-х, всё одно домой пойду.

И вот, он, момент «счастья». Звонок к началу рабочего дня. РАБОТА. Опять беготня, вопли и ругань. Режем быстро и аккуратно, как хирурги. Ха-ха, хирурги по стеклу.

Ну вот, он подкрадывается сзади. Я, его, спиной чувствую. Сейчас подойдет и опять начнет орать. Сто пудов.
КРИК!!!
- Что делаешь?
- Заказ.
- Ты, мне, еще скажи, что стекло режешь.
- «Такточновашевысокопревосходительство», стекло, - я щелкнул каблуками и выпучил глаза.
- Блин, Зверь, (Зверев, моя фамилия) не цукай мне мозг.
- Слушай, Константиныч, тогда не задавай дурацких вопросов, а посмотри в журнал заказов.
- Блин, - у него все разговоры начинаются с этого слова, - я, тебя уволю!
- Угу, а сам к верстаку встанешь.
- УУУУУУ, АААААА, РРРРРР!!!!!!!
Убежал.
Так всегда, наорет и убежит. Да хрен с ним, пускай орет, начальник все-таки. Такая у него доля.
Перекур. Каждый час перекур, пять минут. Пять минут блаженства. Выходишь на улицу, и вдыхаешь ароматный дым сигареты. Вдыхаешь, вдыхаешь и видишь, как подъезжает грузовик с упаковками стекла. Ящик четырехмиллиметрового, ящик шестимиллиметрового и, главная неприятность, два ящика « десятки». Сейчас начнется аврал. Погрузчика нет, значит, придется по одному листу таскать. Ну, за дело.
Два часа без перерыва. Руки отваливаются, но, чу,… что я вижу, машина с обедами приехала. Класс. Стекла осталось совсем немного, значит, обед не успеет остыть. Еще двадцать минут и все, обед.
Да вот только с обедом не заладилось. Пришли мы в столовую, а там царит хаос вселенский. Все судки перевернуты, чай разлит, а на месте пакета с хлебом сидит огромный рыжий кот, облизывается.
Но все оказалось не так плохо, как на первый взгляд. Судки были опрокинуты, но целы, чай разлит, но это не беда, зато хлеба не было вовсе. Гадкий кот, оказывается, сожрал весь хлеб. Не обгрыз, не пообкусывал, а именно съел. И самое смешное, что чем бы его ни кормили, ел он только хлеб.
На шум в столовой сбежались все работники мастерской, посмотреть на то, что случилось, а котей даже не думал уходить с места происшествия, сидел, облизывался, как ни в чем не бывало, и смотрел на всех невинными глазами.
Самое интересное, что никто из присутствующих не подумал, ни то, что прогнать наглеца, а хотя бы даже отругать его за беспорядок. Нет, все столпились у стола и стали гладить, и тискать его. Особенно старались девчонки, они, как будто превратились в стайку сюсюкающих тетушек, воркующих над младенцем.
В общем, кот всех очаровал, и, естественно, прижился у нас. Назвали его Васькой, что впрочем, не удивительно, для средней полосы России. Таких Васек миллионы бегают по всей стране. Миллионы-миллионами, а наш такой, один.
Каким-то неведомым нам способом Вася всегда присутствует везде. Где, какой шум или ссора, он тут же появляется и смотрит на всех так, что конфликт сразу перетекает в шутливую перебранку, а потом, попросту, в анекдот, и вместо ругани слышится хихиканье.

Больше всего мне нравится, когда Василий залезает на плечи и лежит, там, как воротник.
Не мешает, этот воротник ни ходить, не работать. Через некоторое время просто перестаешь его замечать у себя на плечах, и ходишь в этом живом, шерстяном боа, как поп-дива. И красиво, и полезно. Греет плечи, от остеохондроза лечит.

В общем и целом, отношения среди работников конторы стали почти семейные. Народ начал даже в гости друг к дружке похаживать. А о том, чтобы собраться после работы пивка, скажем, попить, то об этом даже вопросов не возникало. Просто все собирались и шли в ближайший пивной ларек, и оттуда гуляли вместе, иногда даже до поздней ночи …

А потом Васька пропал. Просто в одно утро, когда мы пришли на работу, его нигде не было. Искали кота везде, но безрезультатно. Не пришел он и на следующий день, и через день, и больше мы его вообще никогда не видели, но дружба, посеянная им среди нас, не проходит вот уже десяток лет.

.

Занавешено окно, белым,
За столом сижу бухой, смелый,
Во дворе то уже всё в сером,
Только молния, как по доске мелом.
Там на улице Даждьбог с небом,
На неделю занялись делом.
На столе стоят три бутылки,
В пальцах смятые мои картинки
На столе лежат голова, руки
Нет, сегодня не бывать скуке,
Без меня занялись руки делом
Все-же быть легко молодым, смелым
Полились из под пальцев краски,
Пошли по бумаге столбы да маски
Смотрят на меня, давят телом
Нелегко таки быть молодым да смелым.
Занавешено окно белым,
Только молния, как по асфальту мелом.

Осень. Туман.


Стою с потухшей трубкой на веранде перед окном , свет не включаю. Вглядываюсь в предрассветную лесную тьму. Ничего не видно, кроме дождевых капель оседающих или вдруг косо хлещущих по стеклам и разползающихся причудливыми рисунками.

Сейчас уже должно просветлеть и надо выходить. Хочется сегодня в лес по грибы сходить, говорят, что грибы здесь особенные какие-то. Только здесь и можно такие отведать. Тянет меня в лес. Манит он меня. Лес здесь везде, темный и немного страшный и грибы здесь темные, но совсем не страшные. Дача, снятая на время отпуска тоже стоит в лесу, собственно, это не дача даже, а домик лесника. Сам он уехал в город по делам, а меня на несколько дней оставил за сторожа. И поэтому выражение « снял дачу» вроде не совсем верное. А впрочем, очень удачно вышло.
Дача-удачно!
Дом этот весь утопает в зелени и осеннем багрянце. Он как будто растет вместе с кустами, камнями и деревьями из земли. Невозможно представить, это место без дома. Вроде он всегда здесь был. Будто появился он вместе с этим лесом, пророс из маленького ростка с деревьями еще при старых Богах. Удивительно даже, идешь-идешь вдруг дом, если не знаешь точно, где он находится, обязательно пройдешь мимо. Построенный из гранитных валунов и булыжника уже осевший в землю и обомшелый, сам выглядит как огромный камень с крышей.
Проснулся сегодня очень рано. Сна ни в одном глазу. На часах что-то около четырех утра. Так и сижу в темноте на веранде, жду рассвета. Уж и трубка погасла и светает уже вот-вот. Пора идти.
Корзинка спряталась куда-то вместе с сапогами. Не собрались ли они за грибами без меня? Нет, не должны были, во первых мы с ними дружны, а во вторых ножа-то у них нету. Как грибы резать? Хотя…!?
- Ага, попались,- говорю.
Поймал я их уже возле выхода на крылечке, стоят рядышком, будто меня ждут, а сами, наверное, уже и маршрут наметили. Ну, от меня так просто не уйдешь.
Выхожу.
Хитрая стежка сразу прячет дом, словно его и нет вовсе. Темнота, тишина… Только дождь каплями по капюшону туп, туп, туп, туп, топ, топ, топ, топ ...сапогами по тропке. Мерный такой ритм в две четвертых. Капли-сапоги, капли-сапоги, капли-сапоги. Вот и не заметил, как сошел с тропинки, углубляясь в чащу. Не заблудиться бы.
Утренние сумерки в лесу, что может быть красивее? Темно-зеленый полумрак, слегка разбавленный туманом, призрачные тени деревьев, папоротник ковром расстилающийся внизу. Колдовство и морок. Призыв ко сну и упокоению.
- Тьфу, что за наваждение?- спрашиваю сам себя, тряхнув головой. Так и сгинуть не долго, уснешь еще как Рип Ван-Винкль, и ищи свищи. Лесовики наверняка балуют. Ну, тут уж фигушки, оберегов у меня куча, врете, не возьмете. Но на всякий случай я все-таки крутанулся через левое плечо и сплюнул три раза туда-же, так, на всякий случай.
А дорожка под уклон. Елочки, смотрю, сгруппировались, прижались друг к дружке, стоят, караулят. Сплелись ветвями, поди-продерись. А за ними…мать честная..., как за конницей пехота, конца-края не видно, все, как на подбор крепкие, коренастые, одного роста бойцы-грибы. БОРОВИКИ. Корзину набрал, рюкзак начал. Нет, это издевательство, хотел походить, размяться, воздухом подышать, на лес, этот волшебный поглазеть, а тут на тебе, и часа не прошло. Нет, домой не пойду так сразу, не может быть и речи. Дальше пойду, а своя ноша не тянет. И пошел.
К этому времени уже совсем рассвело, да и дождик почти перестал. Туман только колышется еле-еле. Лес тоже изменился, поредел, посветлел даже. Елок поменьше, сосен побольше. Красновато-желтые мачты этого зеленого леса-корабля. Закрываю глаза и наполняюсь шумом ветра и волн, криками чаек. Чувствую, как скрипят, стонут и упруго звенят снасти, и я несусь по волнам на этом своем корабле, и покачиваюсь в такт волнам, ощущая на лице соленые морские брызги. А может, этого ничего нет и все это грезы? С сожалением открываю глаза и замираю. Как с борта корабля- с небольшого обрыва, самым непостижимым образом, передо мной открылось озеро. Было оно, правда, небольшим и волн не было, но чайки, их крики… Нет, все это было правдой.
Даже не озеро, а скорее залив окруженный соснами. За заливом просвечивается, что-то большее, огромное водное пространство чувствуется, настоящее море, впрочем, пусть это останется загадкой.
Долго не решаюсь уйти, сижу, курю и бросаю камешки в темную, коричневую воду. Может быть, жду, что русалка покажет свое гибкое тело? Но русалки нет, и трубка докурена, надо двигаться дальше. Солнце, тем временем, уже перевалило за полдень. Да и тучки набежали снова, а еще хочется сходить на поле за холмом. Сюда завтра вернусь - рыбку половить.
Казалось будто холм это в лесу такой, а оказалось, что почти гора-горка гранитная такая, с пещерой даже. Сухая пещерка, а внутри родничок бьет. Но странное ощущение, что живет здесь кто-то, что мешаю я. Ладно, пусть их будет. Пойду домой, не буду никому мешать.

Так на меня подействовала эта пещера, что расхотелось мне идти на поле за горой, успею еще, благо отпуск длинный. Оставил на камне перед родником грибов кучку, чтоб «хозяевам» приятно было и не обиделись они на меня, да и пошел домой. Похлебку грибную варить. Конечно, вот чего мне не хватало, похлебки грибной не хватало, я и не знал, что мне ТАК хочется этой похлебки и ТАК ее не хватает. Нарежу грибы, крупно нарежу, и в кипяток высыплю. Много грибов надо, чтоб густая была, луку нарежу тоже крупно и обжарю на сковороде до коричневого цвета, да не просто до коричневого, а до светло-коричневого, как повара говорят до золотистой корочки…. Перчику немного, для аромату и чуть-чуть муки, для навару. И больше ничего не надо. Хотя…, как это не надо? Но это хозяин мой достанет из погреба, собственного производства, на калгановом корне настойную, холодненькую.

И будем мы сидеть до поздней ночи, и спрошу я у него и про озеро, и про пещеру, и про того кто в ней обитается. И очень интересно, откуда взялась связка рыбы на крыльце, хотя дом пустой стоял?







2011-07-21

Чайная елка.
Январь в самом разгаре. Уже чувствуется крепкий мороз, который не дает стоять на месте и кусает за нос и щеки. Забыта колея вялых, мокрых дней прошлого месяца. Пришла настоящая зима. Деревья и дома стоят все покрытые снегом, а на оконных стеклах расцвели
белые ледяные цветы. Замечательная пора. Студеная.
Изумительно чистым, морозным утром хочется пойти в лес и бродить под заснеженными деревьями, ни о чем не задумываясь. Но задумываться все-таки приходиться.
О работе. Об этой тяжелой физической работе. И мысли эти, в противовес легкому зимнему утру, тоже тяжелые, почти физические, почти осязаемые. Будто их тоже можно таскать, передвигать, как если бы это были не мысли, а огромные бревна. И все же есть одна светлая, легкая мысль, эта мысль об одной маленькой, зеленой елке. Эта елка, она не совсем обычна.
Я бы даже сказал, что она совсем необычна. Эта елка, она… чайная. То есть на ней растет чай. Но не чайные листья, а чайные пакетики.
Началась эта история год назад в канун нового года, когда кто-то из парней притащил в театр, в нашу комнату маленькую елку. Мы сразу нарядили ее всякими украшениями, которые только могли найти. Очень она получилась красивая, и нам иногда казалось, что она светится в темноте. Радости нашей не было границ.
Но минул новый год, прошло Рождество, пролетел «старый новый год», а елка так и стояла у нас в комнате, совсем уже незаметная. Со временем, это ближе к весне, игрушки убрали в ящик, а елка так и осталась в своем углу. Мы решили не убирать ее вовсе, считая, что прижилась она у нас и стала, как часть интерьера. Никто не обращал на нее внимания, и стояла она всеми забытая под толстым слоем театральной пыли.
И вот, почти год спустя, прибежав в театр, в этот морозный день, мне просто необходимо было выпить горячего чая, ибо продрог настолько, что зубы во рту отплясывали самую зажигательную «Джигу». Только одно слово вертелось на языке, ЧАЙ! Но, как назло, чая не было нигде, ни у реквизиторов, ни у гримеров, ни у администраторов, а буфет был еще закрыт. Не найдя нигде чая я совсем расстроенный вернулся в комнату, увалился на диван и от нечего делать принялся рассматривать стены. Вертел головой во все стороны, пока не наткнулся взглядом на елку. Вы не поверите, на ней висел самый настоящий пакетик с чаем.
Вот, это был удар ниже пояса. Бегал по всему театру битый час, а необходимое висело на самом видном месте привлекая к себе девственной белизной. Я не верил своим глазам. Как я был счастлив, напившись горячего чая.
Потом начали собираться ребята. Переодевались и потихоньку выходили на сцену, собирать спектакль. Эту историю я забыл, приписав ее простой случайности. Но после, такая же история случилась с моим товарищем. Затем еще раз со мной. И потихоньку мы все стали замечать на елочке чайные пакеты. Наверное, напоминала о себе. Мы вытащили ее из угла и поставили на видное место, отряхнули от пыли, почистили и опять нарядили. Теперь она стоит у нас всегда ухоженная и красивая. Мы ее не обижаем, а она угощает нас всегда свежим чаем.
Про елку мы никому не рассказываем, все одно никто не поверит.

К озеру.
Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы. Однообразная линия кустарников, за ними сосны. Каменистая дорожка вправо. Нет, мне прямо. Прямо по железке, еще с километр.
Иду, опустив голову. Перед глазами носки ботинок и шпалы. Целый километр носки ботинок и шпалы. Боюсь поднимать голову, вдруг еще рано. Боюсь не в тот момент увидеть её. Боюсь. Через какое-то время упираюсь в железнодорожный тупик. Она здесь, моя тропинка. На лево и чуть-чуть вверх.
Желтая с красным кривая, извилистая, как выведенная кистью в дрожащей руке.
Сажусь на тупиковый шлагбаум, закуриваю. Мокро. С плаща течет. Сигарета быстро намокает, и ведь не дождь, так морось какая-то. Неприятно. Неприятно, но в тоже время замечательно уютно. Уютно и чертовски красиво. Любуюсь этой мокретью. Смотрю назад, а там, как через залитое водой стекло, размытый вид железнодорожного полотна скрывающегося за поворотом. Фонари, сосны. Всё мокрое, скользкое, как смазанное.
Левитан.
А ведь не осень, конец Апреля. Хорошо и грустно. Курю. Здесь приятно курить. Сидеть и курить. Там тоже будет приятно курить, но туда ещё надо идти. На лево и чуть-чуть вверх. Сижу долго. Век могу так просидеть так!
Всегда хочется запечатлеть всё это именно в момент прибытия, так, чтобы на больший срок хватило воспоминаний. Курю, слушаю. Здесь есть что послушать. Птиц,
здесь много птиц. Тишину. Ту тишину, которую не отвлекают посторонние звуки. И даже при всём обилии птиц и их гомона эта тишина всё равно давит на уши, как пресс.
Курю, слушаю, созерцаю. Всё запоминаю.
Очень не хочется отрываться от созерцания. От шлагбаума отрываться тоже не хочется, а надо, надо идти дальше. На лево и чуть-чуть вверх. Легко сказать чуть-чуть, когда надо тащиться по крутому подъёму добрую сотню метров. Поднимусь и метров через двести увижу огромный гранитный валун, а сразу за ним начнется спуск, затем низина, а за низиной озеро и наша избушка. Еще час-полтора хода и я дома, возле печки, в относительной чистоте. Правда эту относительность придется наводить самому. Мне так кажется.
Нарочно иду медленно. Я вообще люблю ходить по лесу медленно, когда идешь быстро не успеваешь всего рассмотреть, а многого просто не замечаешь. Вот мой отец, он бегает по лесу как ошпаренный и кроме грибов ничего не видит. Он вообще ходит туда, словно в магазин, забежит, возьмет то, что надо и отваливает домой. В принципе я не знаю ни одного человека, который так продуктивно ходит в лес. Я так не могу, всё делаю не спеша. Всякий раз, бродя по лесу, я часто останавливаюсь возле облюбованных мест, обхожу деревья, пни, камни по два раза и только потом иду дальше. Вот и сейчас потоптался вокруг этой каменюги, посидел, покурил и пошел.
Приятно идти, когда твои ноги в тяжелых ботинках по щиколотку утопают в мягкой, коричневой хвое, точно это дорогой, пушистый ковер. Иду медленно и глубоко вдыхаю здешний воздух, начинает кружиться голова. Как городскому жителю, мне не привычно столько кислорода, разбирает смех. Да и бог с ней, пусть кружится, а смех, я никогда не сдерживаю, без толку. Стою, смеюсь. СМЕШНО.
Скоро озеро. Мне чудится, что оно уже ждет меня, и ожидаючи распахнуло, свои объятия. Вон его блеск не вдалеке, за кустарником. И этот тусклый, металлический блеск манит меня паче всех богатств мира. Как лошадь перед водопоем начинаю ускорять шаг.
Уже мерещится лодка и удочка, вместе с этим видением в голове возникают образы рыбы и всяких рыбных блюд.
Почти бегу, Странно, и рюкзак не мешает. Нет, стоп. Чего бегу? Всё равно дождь и ничего не поймаю. Эх, ладно, я еще свое возьму. А пока чай, консервы и суп из концентрата. Останавливаюсь, перевожу дыхание и опять иду спокойно.
Шагаю, весь, погрузившись в свои мысли, и вдруг замечаю, что тропинки, по которой шел все это время, практически нет, она заросла, засыпалась хвоей, листьями и пропала. Смотрю широко открытыми глазами. Сколько я здесь не был? Год, два? ДАА! Значит, всё это время здесь никого не было? Вот это даа! Здорово! Правда о заимке мало кто знает, да и озеро в глухомани, но все же некоторые мои друзья иногда сюда наезжают.
А сейчас совсем пустынная картина, даже тропинка пропала. Ладно, пойду, посмотрю, что
происходит.
Вот, уже пахнет водой. Озером. Сейчас, только бугорок маленький переползу, и ...
ВОТ ОНО!
Вода в нем обычно черная, торфяная, но в дождь, она кажется свинцовой. Смотрю по сторонам. Озеро относительно большое, со всех сторон окружено лесом. Направо пологие песчаные пляжи, а мне налево, там обрывистые берега и там стоит наша избушка. Иду вдоль берега по песку, можно конечно забраться на обрыв и топать по мху, но я не хочу по мху, хочу по песку, хочу вдоль воды.
Ну, всё! Сейчас на эту горку влезу, и всё! Сосны, корабельные сосны вокруг, полянка, а дальше ельничек, там осенью море грибов. Полянка полукругом и обрыв к озеру. Мостки. На поляне маленький домик, серый. В пример охотничьим заимкам невысокий, как бани в деревнях. Мы с другом срубили его лет пять назад по фотографии из какого-то художественного журнала. На мой взгляд, получилось очень не дурно, стены толстые, крепкие, места довольно много. У окна стол, по стенам лавки, а в небольшой пристройке всегда хранился запас соли, пороха, спички и крупа.
Иногда долгими городскими вечерами мне делается очень тоскливо, и тогда я мысленно переношусь к этим соснам, этому озеру, в эту избушку и сразу становится хорошо, легко, покойно. Но сейчас долой грусть-печаль, ведь скоро, я, это увижу своими глазами.
Ну, наконец, вот она. Стоит целехонькая. Боже, как всё заросло. Ни одного следа человеческого, приятно.
Я здесь, никого вокруг, только сосны. Открываю дверь в дом, захожу в комнату и удивляюсь чистоте. Чисто, только пыли немного, но это ничего. Пять минут и ее нет. Бросаю рюкзак, достаю табак, трубку и иду на крыльцо покурить. Присаживаюсь на небольшую скамейку, закуриваю и закрываю глаза.
.

Зафыркало, зачавкало.
День закончился. Это был хороший, теплый и ласковый день. В прочем слишком теплый, для такого толстяка, как я. Вечер, пришедший ему на смену, был еще лучше. Но самая удивительная и загадочная оказалась ночь. Она начиналась на редкость медленно. До темноты я успел поставить палатку, и разложить рюкзак. Потом я лежал, потом курил, потом снова лежал, потом опять курил. И вдруг, захотел есть. Как всегда вещи были разобраны очень аккуратно, и по этому пришлось очень долго искать котелок. Варево получилось отменное, даже очень. Уже почти всё съев, я, вдруг заметил, что ночь наступила. Наступила очень быстро, и мне очень быстро захотелось спать. Быстро завернувшись в одеяло, я, быстро заснул. Заснул так быстро, что не заметил, как заснул. Правда, не заметил и то, как проснулся. Да, проснулся я не заметно. Но все-таки заметил, что в палатке кто-то есть, и этот кто-то очень громко топает по моему жилищу. Его не было видно, зато было очень хорошо слышно. Мне стало страшно, очень страшно, настолько страшно, что я боялся повернуться и посмотреть, кто это топает. Сначала он топал, потом фыркал и вдруг зачавкал. Начало казаться, что мне отгрызают пальцы на ногах, это была кульминация страха. И когда я лежал под одеялом и трясся, что-то холодное и мокрое прикоснулось к щеке. ШОК!!! Вот что произошло. Настоящий шок, неподдельный, такой, что я почувствовал, как волосы шевелятся на голове. Подпрыгнув на месте и посмотрев по сторонам, обнаружил два глаза светящиеся в темноте... Еще один ШОК.
Дрожащими руками, с нескольких попыток, я сумел чиркнуть спичкой и осветил палатку. Что же я увидел? Это был топофыркающий, жадночавкающий, наглопожирающий остатки моего ужина, маленький, колючий ЁЖИК.
Я испугался ежика! Ещё один шок (и того три шока). А еж стоял и смотрел на меня. В его глазах не было страха. Он стоял и, судя по всему, ни куда уходить, не собирался.
На этом озере я провел почти все лето, и ежик был всегда рядом. У него, наверное, ни кого не было, и мы с ним быстро подружились. Куда бы я ни ходил, еж всегда был рядом. Вместе мы ловили рыбу, собирали грибы и ягоды, как братьев нас всегда можно было увидеть вдвоем.
Расстались мы только тогда, когда, собрав вещи, я собирался возвращаться в город. Уже настала осень, и часто шли дожди. Начались холода, и даже теплые вещи, и костер не могли согреть меня по ночам.
Да и работа должна начаться со дня на день. Пора!
Я стоял с рюкзаком за плечами и смотрел на своего друга. Вдруг он быстро убежал, зашуршав листьями, и тут же вернулся, положив к моим ногам огромный подберезовик. Потом посмотрел на меня своими глазами-бусинками и убежал уже совсем. Навсегда. Грустно, черт возьми. А впрочем, и домой пора.

Сумеречный чай.


Сумерки, сумерки. «Трещина между мирами». Люблю сумерки. Сумерничать- есть такое слово. Сидишь в полутьме, толи день, толи вечер, нет, не то ни другое. Недовечер. Вечор.
Сумерки и чай.
Чай, его лучше всего пить в сумерки. На даче. На веранде. На дачной веранде. Везде тень. Колдовство. Вдыхаешь аромат чая, а вместе с ним аромат сумерек. Лучше всего чувствуешь в такие моменты, запахи. Воздух вокруг абсолютно неподвижен, и стараешься сам не двигаться, чтобы не спугнуть, не нарушить это состояние бесконечного покоя. Покой, чай, сумерки.
Больше ничего не надо. Только дольше стараешься не включать свет. Сидишь, пока совсем не стемнеет.
Сумеречный чай. Никто не говорит. Даже если не один. Как-то вникаешь в состояние «молчание золото». Крепкий чай, ароматы, полная темнота.
Включаешь лампу. Все. Наступил чай вечерний.
Сумеречный чай будет завтра. Опять.

Толстен-вреден-бородат.