...Ну что, ты опять меня вытащила с того света, исцелив от очередной болезни?

У тебя такое развлечение — всем помогать?

Или это неисправимая черта твоего характера?

Теперь я совершенно здоров и спокойно помираю от двух вещей: от здоровья и счастья.

Не так и плохо, между нами говоря.

Кошка Веста плачет, когда ты уходишь хотя бы на минуту.

Недавно возвращался из института и не мог понять, почему ноги не идут домой.

А потом понял — просто в этот вечер там не было тебя.

Остальное без комментариев.  

…Ты, которая расчленила меня на двух Лёш.

Перед расставанием ты наговорила уйму обидных слов — самых неприятных, какие может услышать мужчина. Я мог бы ответить на каждое, но, конечно, не буду.

Ты сделала для меня столько хорошего, что я не позволю негативу возобладать над благодарностью.

Этим летом я мельком видел тебя на пляже — голенькую, хорошенькую и… очень одинокую.

Встреча теней.

Радостно думать, что у тебя появился другой собеседник, с которым ты можешь поговорить о раннем датском кино (теперь уже не раннем?).

Но грустно, что я, по сути, ни с кем не могу поговорить о ранней датской литературе, которой увлекся. Даже мои бывшие коллеги не знают, кто такой Бергстед. 

После нашего знакомства у меня сформировалась устойчивая ассоциация. В любимой опере Сметаны есть момент, когда Еник со скрытой издевкой спрашивает свата Кецала:

— А богата ли твоя невеста?

Тот отвечает:

­­— Очень!!!

Вопрос не имеет к нам отношения.
А вот ответ имеет.

Я нередко вспоминаю это слово — где и когда оно звучало.

Волейбол, говоришь? Ну-ну.

… Ты, которую я больше никогда не увижу.

Брахмачарья, с головой занырнувшая в мутные воды Брахмапутры. Дух дерева сказал, что полоскаться тебе в них семь лет.

Ибо, ты обвенчана со старостью.

Это твоя карма.

Ибо, тебе  быть вечно второй. Твои любимые всегда заняты.

Это твое проклятие.

Ибо, чем больше ты дрожишь над своей дражайшей плотью, тем больше болезней тебе суждено.

Ибо, ты не мама, ты тетя — для детей твоих перманентно размножающихся подруг.

...Когда мы расстались, я слышал со всех сторон, какая ты стала благостная и счастливая  .

А я ведь чувствовал тебя каждой клеточкой.

Ибо, я каждый день ощущал твой невроз, доходивший до психоза. И я могу назвать, сколько литров твоих слез я тогда выпил, о чем ты, само собой, не знаешь.

Твои сыроедения, випассаны и медитации — это наказания самой себе, и я знаю, за что. Наркотики, которыми ты пытаешься одолеть своих демонов. Мне сказали об исходе этой борьбы, но я промолчу.

Я знаю, что тебе известно про мученическую смерть нашего Луиса.

Настроился вновь на твою волну — и не увидел ни одной слезинки.

Я поздравляю тебя.

Ты в двух шагах от нирваны.