Калина красная» — это душа Шукшина, пропечатанная в пленке. Он не сыграл роль Егора Прокудина, а прожил всю его жизнь за 108 минут экранного времени. Она приготавливала его к большой картине «Степан Разин», которая для Шукшина была главным делом его жизни и которую ему так и не дали снять, — говорит оператор Анатолий Заболоцкий о друге, Василии Макаровиче Шукшине.
Осенью 1972 года Шукшин лежал в московской больнице с очередным обострением язвы. Его пришли навестить жена и дочери. Лидия посмотрела — в глазах слезы. «Что случилось?», — спросила. А он подает амбарную книгу: «На вот, написал... Только не надо сейчас читать. Потом, дома...« Это была киноповесть «Калина красная».
Заслуженный деятель искусств, лауреат Государственной премии и премий международных кинофестивалей Василий Макарович Шукшин часто выступал перед зрителями. Одно из таких выступлений состоялось в Бийской колонии для малолетних преступников. И увиденное там детское горе так потрясло его, что, по воспоминаниям матери, он три дня не мог прийти в себя. «Подойду к нему, — рассказывала Мария Сергеевна, — «Сыночка, да что ж ты так переживаешь?» А он: «Мама, эти горемычные мальчишки у меня перед глазами стоят».

Через много лет Шукшин рассказывал Анатолию Заболоцкому, что сам, молодым, едва не попал за решетку. Было это, когда он вернулся из армии, и кто-то из односельчан родных Сросток назвал ему имя того подлеца, что написал донос на отца в 1933 году. Жили Шукшины, как и большинство крестьян, в среднем достатке. С началом коллективизации, Макар Леонтьевич стал работать механизатором на молотилках. Но как-то ночью в дом вошли трое. Прямо в сенях навалились на него. Дети очень перепугались. Наталья дрожала, а Вася губу прикусил до крови и все спрашивал: «Мама, куда это батю?» Долго потом среди заключенных, которых гнали по Чуйскому тракту, Мария выглядывала мужа, да напрасно. И такое отчаяние и тоска брали за душу — жить не хотелось. Даже думала — не отравить ли и себя, и пацанят. Только страх погубить невинные души и удержал на белом свете. Но жилось семье расстрелянного НКВД врага народа ох как горько!
Вот и задумал сын поквитаться за отца. Ночью он залег с винтовкой у дома доносчика. Да в деревне разве что скроешь? Тут же бросились к тому мужику с предупреждениями, а к Шукшину с уговорами: мол, брось, паря, не стоит гад того!
Киноповесть «Калина красная» была опубликована в начале 1973 года в журнале «Наш современник». В его редколлегию входил тогдашний генеральный директор «Мосфильма» Николай Трофимович Сизов, пришедший на студию из милиции, где тоже занимал руководящий пост. Но даже он не смог помочь с запуском фильма о Степане Разине, хотя ради такой возможности Шукшин перешел со студии имени Горького в штат «Мосфильма». Не помогло и обращение Шукшина в ЦК КПСС, где весьма туманно пообещали: «Мы постараемся разобраться...»
Тогда Сизов посоветовал запускаться с «Калиной красной» в Экспериментальном объединении у Г.Н.Чухрая. Но там потребовали переделок сценария, и Шукшин ушел в объединение «Время» к Сергею Бондарчуку.
Работа над картиной началась весной 1973 года. Снимали в Вологодской области, под Белоярском. На одной из встреч со зрителями Шукшин объяснял замысел: «Эта картина будет поближе к драме. Она — об уголовнике. Какого плана уголовник? Не из любви к делу, а по стечению обстоятельств житейских. Ему уже сорок лет, а просвета никакого в жизни нет. Но душа-то у него восстает против этого образа жизни. Он не склонен быть жестоким человеком, И вот, собственно, на этом этапе мы и застаем нашего героя — когда он в последний раз выходит из тюрьмы. И опять перед ним целый мир, целая жизнь».
Оператор Заболоцкий вспоминает: «Госкино выделило на картину всего 3 тысячи 600 метров дефицитной тогда пленки «Кодак». А для работы нужно было в шесть раз больше. Поэтому мы первый «разгонный» дубль снимали на отечественной «Свеме», а потом заряжали «Кодака Ивановича».
Эпизод, когда Егор говорит Любе, что уезжает в город и не знает, вернется ли, снимали одним дублем, хотя в кадр попали рельсы. На слова оператора, что надо бы переснять, Шукшин ответил: «Больше так не сыграть, пусть остается».
Маму Егора Прокудина должна была играть Вера Марецкая. Но в самый последний момент она отказалась: «Я сама теперь такая же. Не могу. Не хочу!» Группа тогда снимала натуру в полузаброшенной вологодской деревеньке Мери-ново. И жила там одинокая старушка Ефимья Ефимьевна Быстрова. Художник картины Ипполит Новодережкин пришел в восторг от «интерьера» ее домишка: иконы, засиженная мухами лампочка, банка с молоком на фоне наклеенных репродукций из «Огонька». И судьба бабки оказалась похожей на судьбу героини. Оператор рассказал о ней Шукшину. Тот пришел, посмотрел и решил: «А что, давай рискнем!» В выставленное окошко смотрела с улицы камера. Звук записывали синхронно. Старушка говорила о себе, отвечая на вопросы Федосеевой, заготовленные режиссером. Так и вышло, что роль старухи сыграла непрофессиональная актриса.
«Хотел Василий спеть в фильме песню народную «Калина красная», но в музыкальной редакции студии заявили, что песня эта обработана Фельцманом, и нужно ему платить большие авторские как композитору. Пришлось Шукшину от пения отказаться, а в картине его Егор говорит: «Эх, не выпелась песня...», — вспоминает Анатолий Заболоцкий.
Волнуясь, как бы мосфильмовские мэтры не стали особо нападать на фильм, его создатели завершили работу за 2 месяца и 22 дня, вместо четырех с половиной. Они хотели сдать картину в сезон летних отпусков. Даже поддержка Сизова не обеспечивала легкой приемки. Он предупредил Василия Макаровича, что нужно будет выступать с речью перед руководством. Чиновники из Госкино требовали концептуальных правок.
Была по тем временам мода — показывать новинки на даче Генеральному секретарю Л.И.Брежневу. Попала в это число и «Калина красная». Брежнев посмотрел и заплакал. Перечить его воле никто не посмел.
Но кое-какие правки все же потребовались. Как раз в этот период у Шукшина обострилась язва. Вспоминает В.Фомин: «Я сам, своими глазами видел, как буквально умирал, таял на глазах Шукшин, сбежавший из больницы, чтобы исполнить навязанные «исправления» и тем самым спасти картину от худшего. «Калина красная» была уже вся порезана, а самому автору надо было немедленно возвращаться в больницу. Но он боялся отставить фильм в «разобранном» виде, чтобы как-то «зализать», компенсировать нанесенные раны, хотел сам осуществить чистовую перезапись».
В тон-ателье смены шли по 12 и более часов. Через каждые два-три с неумолимой регулярностью у Шукшина начинались приступы. Абсолютно белый, он ложился лицом вниз прямо на стулья и лежал, пока боль не отступала. Его помощники ничего не могли поделать. Они гасили свет и выходили из студии. Через полчаса он появлялся, еще белый, пошатываясь, и вновь шла работа. А следом — приступ...
«Я помню премьеру «Калины красной» в Доме кино, — рассказывает Ирина Поплавская, — его битком набитый большой зал: мест не хватало, сидели на ступеньках, стояли в проходах. Было потрясение, особенно от поразительной сцены встречи слепой матери и ее блудного, так и не открывшегося ей сына. (...) Странно двуликой была эта премьера. Большинство зрителей было словно охвачено эмоциональным исступлением, люди были счастливы этим искусством, радовались, обнимали и благодарили стоявших в фойе Шукшина и Заболоцкого. Взволнованные лица, мокрые, блестящие глаза!.. Другие, меньшинство, стали мрачны, замкнуты и присутствовали среди общего, бурно изъявляемого ликования как на панихиде. Это богатство таланта, чувства, открытости, любви мучило и язвило бедный, мрачный и злобный дух вездесущего Сальери».
В апреле 1974 года в Баку состоялся Всесоюзный кинофестиваль. Фильм Шукшина претендовал на главный приз. Но давать его такому сомнительному произведению киночиновники, конечно, не хотели. Членам украинской делегации сказали в открытую, что фильм Леонида Быкова «В бой идут одни «старики» может стать первым. Однако мудрые коллеги отказались обсуждать этот без Быкова. Тогда им настоятельно предложили уговорить режиссера. В два часа ночи в номер, где жил Быков, постучали. «Мы можем получить главный приз вместо «Калины красной», — «обрадовали» они. Но Леонид Федорович остудил их пыл: «В списке, где будет Василий Шукшин на первом месте, я почту за честь быть хоть сотым. Ведь моя картина — это рядовой фильм о войне, а его — настоящий прорыв в запретную зону, прорыв в сферу, о чем раньше и думать-то не позволялось. Так и передайте мои слова руководителям фестиваля». Так «Калина красная» стала призером Бакинского фестиваля.
Вердикт жюри гласил: «Отмечая самобытный, яркий талант писателя, режиссера и актера Василия Шукшина, Главная премия фестиваля присуждена фильму киностудии «Мосфильм» «Калина красная». Он был также удостоен приза польских критиков «Варшавская сирена — 73», приза фестиваля в Западном Берлине и приза ФЕСТ-75 в Югославии.
В далеком Казахстане, в городе Аркалык силами заключенных строился тогда кинотеатр «Октябрь» к светлому празднику 1 Мая. Строители не торопились — срок ведь не уменьшат. Тогда руководство попросило — работать круглосуточно, и сдать объект во время. Зеки ответили согласием, но при одном условии: после окончания стройки всей зоне два раза покажут «Калину красную». Стороны пришли к соглашению и сдержали обещания. «Какой это был просмотр! — говорил прокатчик. — Вот где надо было лица снимать!»
За 39 дней до смерти, 21 августа 1974 года, Василий Макарович Шукшин написал: «Уверуй, что все было не зря: наши песни, наши сказки, наши неимоверной тяжести победы, наши страдания, — не отдавай всего этого за понюшку табаку... Мы умели жить. Помни это. Будь человеком...»
Ему было всего 45...