- Кирилл Георгиевич, беда!
- Что такое? Не приехал?
- Приехать-то приехал. Но... Понимаете, он пьян!
- Как пьян?
- В доску. В стельку. В лоскуты.
- То есть – на ногах не стоит?

Тут бедная нервная женщина пала духом и расплакалась. Я оставил её плакать в моей каморке, а сам пошёл разбираться на месте.
Ф-в действительно оказался пьян в доску, в стельку и в лоскуты. Все мы знали, что этот порок за ним числится. Но никак не предполагали, что проруха случится именно в такой ответственный момент – надеялись на везение.


Однако судьба оказалась на нашей стороне.

Дело в том, что Ф-в хоть и был мертвецки пьян – от него разило, как из винной бочки, – но состояние опьянения у него выражалось совсем особым образом. Он не качался, не шатался, не нёс вскую ахинею. Напротив, был прям и устойчив, как телеграфный столб, и молчалив, как статуя. Обращённую к нему речь он понимал, но отвечал и общался только знаками и слабой мимикой.

Едва не виляя хвостом от почтительности и отчаянно злясь, я обратился к ему:

- Сергей Николаевич, как же вы работать-то будете в таком состоянии?

В ответ Ф-в сделал тот замечательный русский жест, который обозначает "Спокойно, всё будет хорошо" - то есть отстранил-отодвинул меня поднятой ладонью правой руки.

Его провели в тон-студию – а что нам оставалось делать?

И случилось чудо.
Не говоря ни слова и дыша перегаром, Ф-в просмотрел озвучиваемый материал, прочёл текст, выслушал указания и просьбы звукорежиссёра, надел наушники и встал к микрофону. В следующий миг его наглухо заблокированная речь прорезалась как ни в чём не бывало, и сложная кропотливая работа по озвучиванию пошла заведённым порядком. Звукорежиссёр отчаянно замахал на нас руками: мол, валите отсюда, не спугните! Мы на цыпочках удалились.


За полтора часа всё было сделано как надо.

Сразу по завершении работы Ф-в опять утратил дар речи. Мы благодарили его и пожимали руку, а он в ответ молча кланялся и целовал ручки дамам. Коллега, у которого была машина, вызвался отвести Ф-ва в гостиницу; я поехал провожатым.

© 2011 Thinkstock


В гостинице Ф-в сразу начал собирать свои небогатые вещички. На мой вопрос, не хочет ли он отдохнуть, он ничего не ответил словами, но изобразил руками вращение вагонных колёс и выразительно указал на часы. Оказалось, у него был в кармане билет на вечерний обратный поезд в Ленинград. Мы с почётом эскортировали его до вокзала, посадили в вагон и помахали на прощанье, а он в ответ учтиво снял шляпу и раскланялся, но по-прежнему не вымолвил ни слова.

Актёр старой школы здорово выручил нас, продемонстрировав редкую профессиональную способность – умение в экстраординарных ситуациях работать в любом состоянии. А я до сих пор теряюсь в догадках: сколько же он тогда принял на грудь?"

Чем не святочный рассказ...






Андрей Кротков • 27.12.2011

Когда-то давным-давно в нашей стране был популярен литературный жанр так называемого святочного рассказа.
Святочный рассказ – это именно рассказ. Небольшое прозаическое сочинение с трогательно-сентиментальным сюжетом и непременно счастливым или печальным, но благостно-умилительным финалом. Действие рассказа обязательно происходит в Рождественский сочельник или во время святок (периода от Рождества до Крещения).


Например: бедная голодающая семья накануне Рождества ютится в холодном пустом жилье – и вдруг совершенно случайно в дом забредает добрый богатый господин, который всех немедленно насыщает, обогревает и одевает, не слушает никаких благодарностей и незаметно исчезает, оставив на столе кошелёк, набитый золотыми монетами. Или: маленькая девочка-нищенка тихо и мирно замерзает в рождественскую ночь на улице, и её невинная душа возносится на небо, откуда к ней протягивает руки её добрая любимая бабушка (это, как читатели уже догадались, сюжет андерсеновской "Девочки со спичками").

А я предложу вниманию читателей типичный святочный рассказ советского образца. Тем более что это не рассказ, а быль. Поведал мне её мой добрый знакомый (ныне, увы, уже покойный), человек военного поколения и ветеран войны, художник-аниматор, один из создателей таких любимых всеми советских мультфильмов, как "Крокодил Гена" и "Волшебник Изумрудного Города". Рассказ пойдёт от первого лица – так, как я его слышал и запомнил.

"Под новый, 1972 год у нас в съёмочной группе приключился аврал, или, как говорят сейчас, запарка.

Мы закончили съёмки нового мультфильма с опозданием. Должны были закончить ещё в середине декабря, но из-за всегдашних советских нестыковок и непорядков работа затянулась. Перетаскивать продолжение работы в новый год – большая неприятность. Тогда на всё составлялись планы, нарушать которые было нельзя – урежут финансирование по съёмочной смете, а то и обвинят в срыве работы, скостят премии и авторские гонорары. Директор студии предупредил, что разрешает перенести в новый год только монтаж ленты, а всё остальное мы должны закончить до боя кремлёвских курантов. Иначе говоря, работайте хоть в новогоднюю ночь – но чтоб всё было готово, кровь из носу.
 На озвучивание мультфильма мы пригласили известнейшего советского актёра Сергея Николаевича Ф-ва. Того самого мастера комедийных эпизодов и острохарактерных ролей, которого знали и любили все советские кинозрител



Ф-в жил и работал в Ленинграде. На наше предложение он охотно согласился и сказал, что приедет числа 24-25-го и сразу нам позвонит. Мы поблагодарили и стали ждать.

Время шло – ни слуху ни духу. Съёмочная группа занервничала. Директор студии при встречах смотрел на нас зверем и нехорошо улыбался.

30 декабря, когда настроение у нас стало совсем похоронное, раздался телефонный звонок. Ф-в известил, что он только что приехал, остановился в гостинице и готов сию минуту прибыть к нам.

Звукорежиссёр и звукооператор опрометью кинулись готовить тон-студию к предстоящей записи, а ассистентка главного режиссёра помчалась дежурить в подъезд – встречать гостя.

Через десять минут ассистентка главного режиссёра ворвалась в мою рабочую каморку с вытаращенными глазами: