Эмоции, эмоции, размышления, разрывающие напополам противоречия, жалость, тонкая еле уловимая лиричность… Сколько внутренних струнок затрагивает этот фильм. Только волшебники умеют так особенным образом всколыхнуть душу — ты переживаешь долго еще после того как закончился фильм, не можешь успокоиться, перебирая в уме какие-то эпизоды, фразы, сцены, но при этом эти переживания совсем не болезненные, не острые. От них не хочется возмущаться, плакать, кричать. Только в одиночестве забрести в какое-нибудь незнакомое место, например, на тихий пустынный пляж пасмурным днем, усесться на большой мшистый камень, обнять руками колени, поплотнее запахнуть полы пальто и долго-долго смотреть на море, слушать шум прибоя и размышлять, размышлять… Мир вокруг начинает восприниматься по-другому, как-то более тонко, глубоко, бережно.

Мир, созданный Кадзуо Исигуро и Марком Романеком, так мало отличается от нашего с вами, что поначалу это различие почти не ощущается. Мы видим какой-то закрытый пансион для детей, видим тонкие грани их жизней, детских, подростковых переживаний, маленьких и больших радостей и огорчений. Но постепенно через недомолвки, через какие-то тонкие намеки, незначительные детали, начинаем осознавать правду о том, кто эти дети, почему они живут так уединенно и какая их ждет судьба. Осознание приходит постепенно, не оглушая, но от этого оно постепенно въедается в создание так глубоко, что начинает ощущаться почти физически. Как такое вообще возможно? Что это за нелепый жуткий псевдогуманизм?

Общество создало универсальную систему, позволяющую человечеству избавиться от болезней — систему доноров. По всему миру выращивают клонов исключительно с одной целью — обеспечить бесперебойные поставки нужных органов для больных людей. А чтобы все это выглядело пристойно, этим клонам — воспитанникам — создают идеальные условия для жизни. Их помещают в пансионаты, где обучают, дают возможность заниматься спортом, искусством, любить и при этом скрывают от них правду. А потом, когда воспитанник становится достаточно взрослым, он сам постепенно понимает, в чем его предназначение. Клоны сначала становятся помощниками других доноров. А затем и сами — безропотно, покорно — ложатся на операционный стол. Все это время они проводят в реабилитационных центрах, за ними ухаживают, их лечат, а потом дают умереть. 

Кажется эти клоны на самом деле в большей степени люди, чем и те, кто их использует. У них есть душа! Они чувствуют, переживают, любят, творят. И при этом почти безропотно, покорно смиряются со своей судьбой. Никто даже не пытается бунтовать (они живут без охраны, ездят по стране от одного реабилитационного центра к другому, их никто не контролирует — в этом просто нет надобности). Единственное на что они робко претендуют — это отсрочка для тех, кто нашел свою вторую половину. Но это всего лишь миф — даже такой возможности они лишены. На всей их короткой жизни лежит этот ужасный отпечаток — с самого «создания» они идут к совему концу. Безумно одинокие, они должны искать смысл своей жизни там, где его на самом деле нет.

Но они не ожесточаются, не злятся, в этой своей безысходности становятся гораздно человечнее, тоньше, умнее, добрее, чем их создатели, которые отказывают им в праве на жизнь. Они так чутко и бережно относятся друг к другу, так ярко воспринимают все, даже самые мелкие происшествия, сохраняют необыкновенное мужестно под гнетом осознания ужасной правды, которая наверняка сломила бы любого из нас. Они смогли победить систему, которая их создала. И пусть люди вокруг предпочитают воспринимать их только как очередное достижение в медицине, что-то вроде лекарства, на самом деле их жизнь гораздо более наполнена смыслом, чем тех, кому они предназначены. 

Задумчивый неспешный рассказ, погружает зрителя в какую-то «неуспокоенною успокоенность». В душе постоянно ощущается протест, но при этом нет горечи, злобы. Потому что доноры заставляют почувствовать — у них есть внутренний мир, глубокий, красивый и тонкий. Не случайно, в фильме постоянно присутствует ощущение пустынности. Словно в мире нет других людей, кроме доноров. Мы не видим практически ни одного значимого персонажа — человека. Может быть, люди просто боятся доноров, так брезгливо смотрят на них, пытаются сделать вид, что их не существует и осознают свою душевную ущербность по сравнению с теми, кого так безжалостно используют.

Поначалу я не мог понять и простить героям пассивность и апатию. Почему они не борются? Почему так спокойно воспринимают свою судьбу, смерти близких им людей, свои собственные, почему смиряются с болью, с одиночеством? Но потом, постепенно, я понял, что несмотря ни на что, они смогли найти свой собственный смысл жизни, смогли быть счастливыми — от осознания выполненного долга, от ощущения внутренней красоты. Они научились тоньше чувствовать, глубже любить. И это не оставляет места ощущению безысходности. Остается грусть — но очень светлая, теплая грусть…

Цитаты из фильма:

Если не можешь нечего выбрать, тогда я сделаю это за тебя.

* * * *

Забавно, но в каком-то смысле я думаю, я очень хороший донор — такими мы и должны быть, разве нет?

* * * *

Как вы думаете, что происходит с детьми, когда они вырастают? Вы не знаете, потому что никто не знает. Возможно, они вырастут и станут актерами, переедут в Америку. Или они будут работать в супермаркете или преподавать в школе. Они могут стать спортсменами, водителями или гонщиками. Они могут делать практически все, что пожелают. Но что касается вас, мы знаем наверняка. Никто из вас не поедет в Америку, никто из вас не будет работать в супермаркете. Никто из вас не будет делать ничего кроме как жить жизнью заранее для вас расписанной.

* * * *

Нет никаких отсрочек, и никогда не было. Мы создали Галерею не за тем, чтобы заглянуть в ваши души. Мы создали Галерею, чтобы увидеть, есть ли они у вас вообще.

* * * *

Вы — пешки. Ваша жизнь должна и дальше идти по общим правилам.

* * * *

Мы все умираем. Никто из нас в действительности не воспринимает жизнь. Мы не чувствуем ее все время.

Трейлер к фильму:

Cine-Cinema