В советском фильме «Возвращение с орбиты» есть любопытный эпизод. В купе поезда — двое мужчин. По радио сообщают о запуске космического корабля.
— Ну вот, опять! — восклицает первый мужчина. — Подумаешь, слетали на неделю, и уже герои! Вернулись, и все им: и награды, и фотографии в газетах!
— А если не вернулись? — тихо спрашивает второй…

ЮВЕЛИРНАЯ РАБОТА!

«Союз-4» с командиром Владимиром Шаталовым (позывной — «Амур») стартовал утром 14 января 1969 года. Через сутки компанию ему составил «Союз-5» с командиром Борисом Волыновым, бортинженером Алексеем Елисеевым и инженером-исследователем Евгением Хруновым (позывной — «Байкал»).Четверо в космосе одновременно! Но не ради рекорда поднялись на орбиту космонавты. Они впервые в мире должны были состыковать два пилотируемых объекта. Благодаря специалистам с Земли корабли вышли на нужные орбиты. Когда между «Союзами» оставалось полкилометра, перешли на ручное управление. Теперь все зависело от космонавтов. «Союзы» состыковались почти на нулевой относительной скорости.

«ПУСТОЛАЗЫ»

Стыковочного узла с внутренним переходом в то время еще не существовало. Поэтому путешествовать из корабля в корабль пришлось через открытый космос. «Выходящих» было двое: Елисеев и Хрунов. Волынов помог товарищам надеть скафандры, проверил, плотно ли подогнаны шлемы, перешел в другой отсек и задраил люк.Без приключений, правда, не обошлось. Во-первых, перемещаться оказалось значительно сложнее, чем на тренировках, и «пустолазы» (словечко К.Э. Циолковского) выбились из графика. Хотя «пройти» предстояло чуть больше десятка метров. Держась за поручни, двое космонавтов перешли в «Союз-4», где их ждал Владимир Шаталов.Закрывая за собой люк, Алексей Елисеев упустил из рук кинокамеру, и она, вращаясь, уплыла в безбрежные просторы Вселенной. Хорошо, что «выходящих» фиксировали еще стационарные камеры кораблей, иначе документальных свидетельств выхода было бы маловато.Хрунов и Елисеев доставили Шаталову свежую прессу с фото и репортажами о его старте. Через четыре с половиной часа корабли расстыковались.Утром 17 января «Союз-4» пошел на посадку и приземлился в Казахстане, в 40 километрах северо-западнее Караганды.А 18 января настал черед «Союза-5», где находился Борис Волынов.Маршевый двигатель отработал необходимое время для торможения. Сбросив скорость, корабль устремился к Земле. Вот тут-то все и началось…

ПРЕКРАСЕН НАШ «СОЮЗ»

Компоновка корабля «Союз» была проста, как все гениальное. Сфера бытового отсека (БО) со стыковочным узлом, в середине — спускаемый аппарат (СА) в форме автомобильной фары, а далее — цилиндр приборно-агрегатного отсека (ПАО) с солнечными батареями, источник энергии для всего корабля. БО и СА обитаемы, ПАО — нет. Достигая верхних границ атмосферы, космический корабль разделяется на отсеки, и приземляется только СА. Все остальное сгорает.Если бы корабль был полностью покрыт термозащитой, ракета-носитель не смогла бы поднять его в космос из-за большой массы. Конструкторы облегчили вес обшивки. И даже на СА защитная обмазка нанесена неравномерно. Аппарат создан по принципу «ваньки-встаньки»: летит широким концом вперед, под небольшим углом. Благодаря этому угловому скольжению создается малая подъемная сила, что уменьшает перегрузки для космонавта. На днище — наибольшая толщина абляционного покрытия. Далее она уменьшается, а на крышке люка — совсем незначительная.И вот, у «Союза-5» не отделился приборно-агрегатный отсек — катастрофа! Космический объект мчался вниз самым малозащищенным краем — люком! Но на Землю нельзя было открытым текстом сообщать об аварии.- Я — «Байкал»! Объект вращается, перешел на баллистический спуск, — передал Борис Волынов. — В левый иллюминатор вижу антенну на солнечной батарее.

НЕШТАТНАЯ СИТУАЦИЯ

Волынов понимал, что выжить в такой ситуации ему не суждено. Даже после торможения скорость корабля огромна. Он врывается в околоземное пространство и по мере приближения момента посадки усиливается бомбардировка его поверхности молекулами воздуха. За иллюминаторами сначала проносились огненные искры, возникающие в результате трения, потом — оранжевые полосы, а затем обшивка корабля начала потрескивать, объятая пламенем.Связь с Землей исчезла: при вхождении в плотные слои атмосферы антенны сгорели в плазменном облаке. Это после, когда останется несколько километров и раскроется парашют, развернутся «щелевые» антенны. Только вот дойдет ли дело до парашюта?

ГОТОВЬСЯ К НЕИЗБЕЖНОМУ!

Паники не было. Космонавт напряженно думал, что можно предпринять. Он окинул взглядом «жизненное пространство»: объем — как в салоне легкового автомобиля. По бокам — пустующие кресла друзей, которые уже вернулись на Землю. Парочка иллюминаторов да пульт с индикаторами и тумблерами. Но кнопка «Принудительный отстрел ПАО» на пульте отсутствовала. Отсутствовал у космонавта и скафандр, потому что трое в такой «одежде» просто не поместились бы в «Союзе» образца 1969 года.Ну, что ж. Значит, мучиться придется меньше… Нет он не думал о смерти. Просто ощутил, как спрессовалось время. Жить оставалось, видимо, не более пяти минут. Он вел репортаж, рассказывая, что видит и чувствует, надеясь, что бортовой аудиорегистратор (аналог «черного ящика» на самолетах) сохранит его голос, и специалисты на Земле разберутся, почему такое случилось. Чтобы больше никогда, нигде и ни с кем…

ПОЖАР — В ПОМОЩЬ

Затем стало невозможно говорить -перегрузка вдавила в кресло, и фиксирующие ремни больно впились в тело. Волынов умолк. Потом с трудом взял бортжурнал, вырвал листы, где шли записи о стыковке, аккуратно сложил и засунул их вглубь журнала, поближе к переплету. Связал журнал бинтом, чтобы не раскрывались страницы. Положил документацию под себя. Борис знал, что даже при сильном пожаре некоторые книги обгорают чуть-чуть, по краям, а то, что находится внутри — невредимо.Становилось очень жарко. Кабина наполнялась едким смрадом. Он понял — это дымит герметизирующая резина на люке. Значит, теперь скоро. Дышать становилось все труднее… И вдруг — сильнейший рывок вверх. Отделился приборно-агрегатный отсек! Огонь, что с жадностью лизал аппарат, добрался до пиропатронов, и те сработали! Спускаемый отсек тут же кувыркнулся на 180 градусов и занял правильное положение.Пот лил ручьями: то холодный, то теплый…

«КАРУСЕЛЬ»

Спасен? Ой ли! Ладно — обшивка, а выдержит ли люк, не распахнется ли? А парашют — откроется? Все так или иначе скоро выяснится.Опять рывок вверх, но послабее — вытяжной малый парашют пошел и вытянул основной. Ф-у-у, можно перевести дух.Судьба продолжала испытывать Волынова. Спускаемый аппарат ощутимо вращался по продольной оси. Но страшно было даже не это. Вместе с отсеком вращался парашют: космонавт отчетливо слышал, как скрежетали по металлу стренги. Вперед-назад, влево-вправо… И вслед за ними послушно перемещались стропы парашюта, то перепутываясь и складывая полотнище, то вновь разворачивая его. Вращало как на карусели. Уменьшится ли скорость до нормальной?

«У МЕНЯ ГОЛОВА СЕДАЯ?»

От чудовищного удара о землю спускаемый аппарат подпрыгнул. Хорошо, что казахстанскую степь покрывал глубокий мягкий снег. Волынов почувствовал, что сломались зубы. Но надо было выбираться наружу.Он с трудом открыл люк, и в отсек хлынул обжигающий морозный воздух Земли, мгновенно выстудивший крохотное помещение. Дышать стало легко. Космонавт моментально продрог до костей.Спасателей не было, его здесь не ждали. При таком спуске аппарат отклонился в сторону на десятки километров. Значит, надо ждать и, в первую очередь, — согреться. Как? Вокруг — ни деревца, ни кустика, ничего, кроме степи, снега, неба и… парашюта. Проваливаясь в снег, Борис дошел до бело-оранжевого полотнища, лег на него и начал заворачиваться в ткань. Слой за слоем, все глубже и глубже, все теплее и теплее.Вскоре над местом посадки кружил самолет «Ил-14». Десант отнесло в сторону, и солдаты добирались до приземлившегося аппарата пешком.
— У меня голова седая? — первое, что спросил космонавт.
— Нет, — ответили ему…
… ТАСС ни словом не обмолвился о том, что пришлось пережить космонавту Борису Волынову.

via