В колонках играет - Evanescence - Immortal
Настроение сейчас - Внимательное

Я начну свои размышления с одного эпизода снятого фильма «Принц Каспиан». С эпизода, более чем наполовину вымышленного создателями фильма. Точнее, не вымышленного, а домысленного к авторскому тексту, являющегося его вариацией.
Это эпизод вызывания Белой Колдуньи в крипте Каменного Стола. Здесь ведут переговоры король Каспиан со своим наставником Корнелиусом и Барсуком, и Никабрик со своими нечистыми друзьями. А подслушивают этот разговор за дверью Трампкин, Питер и Эдмунд.
– Стоп, стоп, вы слишком торопитесь. Колдунья мертва. Об этом говорится во всех преданиях. Как же Никабрик хочет ее вызвать?
Тогда стальной и ужасный голос, который они уже слышали, произнес: "Мертва ли?" Потом вступил пронзительный хныкающий голос: "Будь благословенно твое сердце; твое дорогое маленькое величество не должно беспокоиться о том, что Белая Госпожа – как мы называем ее – мертва. Почтеннейший господин доктор просто шутит с бедной старой женщиной вроде меня. Сладчайший господин доктор, ученейший господин доктор, кто же это слышал, чтобы Колдуньи действительно умирали? Их всегда можно вернуть назад".
– Позови ее, – раздался стальной голос, – мы готовы. Нарисуй круг. Приготовь голубое пламя.
Вопрос, возникший у меня на этом месте, таков: можно ли верить ведьме? Можно ли вернуть Белую Колдунью? Понятно, что создатели фильма, видимо в духе современной толерантности, верили ведьме. Я опасаюсь, что они преподнесут нам ещё немало сюрпризов… Но как должны думать мы? И нужно ли нам вообще об этом думать? Можно было бы и не думать, не пригласи авторы фильма на роль этого существа Тильду Свинтон. В книге Льюиса обсуждаемый персонаж – проходной, хрестоматийный образ злодея. Точнее злодейки. Нечто среднее между Берутиэль и Снежной Королевой. В другой книге, «Племянник чародея», это отмороженная на всю голову и остальные части тела тварь, некий Моргот в кубе. Точнее даже в юбке. И тоже, в общем, персонаж довольно шаблонный. Такая абстрактная персонификация мирового зла.
В прекрасном фильме Эндрю Адамсона замечательная актриса создала поистине гениальный образ, в своей целостности абсолютно совершенный. И, как всякое совершенство, чрезвычайно привлекательный. Позволю себе привести несколько кадров.
Её внезапное милое кокетство с Эдмундом, угощаемым всякими сладостями. При всей прозрачности намерений, такие тёплые человеческие выражения лица. Она смотрит на мальчика почти с любовью. Как это сказано у Льюиса? «Трудно было представить, что ведьма способна говорить таким сладким голосом». Это, правда, из «Племянника чародея», но всё же про неё.
Бесконечная галерея ликов, полных царственного достоинства. Ну разве можно хотя бы краешком ума предположить, что она не настоящая королева? Жестокая, деспотичная, ледяная, но величественная и прекрасная…
Абсолютное превосходство над всеми воинами, в том числе над Эдмундом и Питером. Это не бой, а танец, игра кошки с мышкой. Джадис в своём кольчужном платье движется неотвратимо как шторм. Её не может остановить ни полоса огня, ни кентавр с огромным мечом, ни атака грифонов, ни Эдмунд, разбивающий магический жезл, ни Питер, Гроза Волков. Отточенные движения, изящный поворот, лёгкий взмах мечом и Верховный король летит на землю вверх тормашками. Боевое искусство за гранью реальности.
Даже в страшной сцене жертвоприношения она чудовищно прекрасна. Лоснящаяся от жара кожа, чёрное облачение, глаза без зрачков – два чёрных провала. Жуткая мистерия…
Она живая! Порочная до бесчувственности, надменная до безумия, алчная до извращённости. Но она живая. И в этой жизненности очень близкая нам. Иногда кажется, что в струящемся с экрана чаде факелов слышится запах её пота, жар её дыхания, крик её страсти. Единственное, чего в ней нет – это холодности. Вот тут самая главная загвоздка. От Белой Колдуньи в виде Тильды Свинтон веет жаром, а не холодом. Это пифия, вакханка, а не снежная королева. Думается, что это не совсем то, чего хотел Льюис. Это выводит истории Льюиса из пределов детской. И задаёт нам целый ряд вопросов.